Lib.ru/Современная литература: Прядкин Виктор Максимович. На изломах Хх века

0x01 graphic

Виктор Прядкин

На изломах двадцатого века

Хабаровск, 2009

В первой части романа излагается непростая судьба российской семьи, которая подверглась репрессиям в годы коллективизации. В этой же части рассказывается о суровом детстве и юности будущего командира атомной ракетной подводной лодки.

Вторая часть романа целиком посвящена будням подводников. Автор открывает неизвестные общественности страницы в истории отечественного подводного флота.

Роман приурочен к 40-ой годовщине грандиозных по своим масштабам военно-морских учений "Океан-70", в ходе которых происходили драматические события, подробности которых до сих пор остаются тайной.

No Прядкин В.М. "На изломах ХХ века" Роман 2009,- 263 с.

Виктор Максимович Прядкин родился в поселке Уркан Джелтулакского района Амурской области. Трудовой путь начал в прииске Соловьевский объединения "Амурзолото" Министерства цветной металлургии СССР.

Срочную военную службу проходил в Краснознаменном Тихоокеанском Военно-Морском Флоте СССР в экипаже атомной ракетной подводной лодки. Дважды за время службы находился в дальних походах, принимал участие в широкомасштабных учениях ВМФ СССР "Океан-70".

Работал на инженерно-технических должностях, в составе Мостостроительного треста 10 на строительстве БАМ. В дальнейшем трудился начальником отдела и начальником службы в аппарате управления Байкало-Амурской железной дороги МПС СССР и РФ, заместителем главы Тындинского района, начальником межрайонного отдела природных ресурсов Амурской области, доцентом и профессором кафедры в университете.

Окончил политехнический техникум, технический университет, аспирантуру. Кандидат экономических наук, профессор международной академии общественных наук.

"Истинная жизнь человека - та,

о которой он даже не подозревает".

Николас Марри Батлер

____________________________________________________

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

____________________________________________________

Дороги судьбы

"Живи, как можешь, раз нельзя как хочется".

Цецилий Стаций

Глава первая______________________________________

Без вины виноватые

При становлении советской власти в тридцатых годах прошлого столетия более миллиона крестьян были раскулачены. У них отняли постройки, имущество, землю, семенной фонд, лошадей, скотину, птицу, запас продуктов питания, инвентарь, а самих крестьян семьями как кулаков ссылали в северные районы Советского Союза. Судьба этих крестьян оказалась драматичной. Большая часть из них погибла в пути, а у оставшихся в живых были изломаны судьбы. Это самая трагическая, невероятно жестокая по своей сути история советской власти.

О жестокости и безобразиях, допущенных при проведении этой бесчеловечной акции, свидетельствуют многочисленные рассекреченные подлинные документы, в том числе и карательных органов. В объяснительной записке к материалам о перегибах в коллективизации и раскулачивании заместитель председателя ОГПУ Г.Г.Ягода писал И.В.Сталину (7 марта 1930 г.): "Наиболее серьезным и распространенным видом извращения является подведение середняка, бедняка и рабочего, а также красных партизан и семей красноармейцев под категорию раскулачиваемых и выселяемых. Эти факты отмечаются почти повсеместно..."

Перегибы и ошибки тогдашнего руководства привели к катастрофе некогда хлеборобной страны, до 1917 года являвшейся мировым лидером по производству зерновых культур. Сразу же после раскулачивания наступил жесточайший голод, унесший, по разным оценкам, до трех миллионов человеческих жизней из числа жителей тогдашнего СССР.

Позже, в 60 годы на двадцатом съезде ЦК КПСС это действие правительства было официально "осуждено" и признано ошибочным, а в девяностых годах ему было дано иное определение - преступное, и обозначено как "репрессии против крестьян". Однако никаких компенсаций невинно пострадавшим крестьянам выдано не было. Оставшимся в живых, их детям, выдали удостоверения и назначили незначительные правительственные льготы. Все они - и живые, и мертвые - были реабилитированы, и вот почему.

Однозначного определения понятия "кулак" не существует. "Словарь церковно-славянского и русского языка" 1847 года трактует слово "кулак" как: "Перекупщик, переторговщик". "Настольный словарь для справок по всем отраслям знания" 1864 года, а также "Русский энциклопедический словарь" под ред. И.Н. Березина 1878 года дает следующее определение: "Кулак - род фактора внутри России, человек, служащий посредником между продавцом и покупателем, нанимающим и нанимающимся".

"Справочный общедоступный энциклопедический словарь" 1901 года разъясняет: "Кулак - человек, наживающий большие барыши, эксплуатируя других".

В.И.Даль в своем знаменитом труде дает следующее определение этому термину: "...Скупец, скряга, жидомор, кремень, крепыш; перекупщик, переторговщик, маклак, прасол, сводчик, особенно в хлебной торговле, на базарах и пристанях, сам безденежный, живет обманом, обсчётом, обмером; ... денежный барышник, гуртовщик, скупщик и отгонщик скота; разносчик, коробейник".

Уже при советской власти термин "кулак", как правило, употреблялся в сочетании с другим термином - "мироед". У Даля также дана трактовка термина "мироед". "Мiроедъ м. вообще тунеяд, шатающийся без дела, живущий за счет других, нищий от праздности ||затем, старики и пройдохи, гуляющие за счет мира, общества; все должностные крестьяне|| собств. Дельцы-пройдохи, ходатаи за мир, каштаны, обирающие крестьян обманом и постоянно подстрекающие их к тяжбам".

Поскольку речь идет о российских крестьянах, вернее об их трагической судьбе, заметим, что ни одно из приведенных выше определений никакого отношения к ним не имеют. Вот какое определение дает сам Даль крестьянам: "Крестьянин мужик, землепашец или земледел, селянин, поселянин; сельский обыватель, принадлежащий к низшему податному сословию. Крестьяне наши делятся на: государственных (казенных, в число которых поступили при Екатерине и экономические, т. е. монастырские), удельных, помещичьих, заводских казенных и помещичьих, дворцовых и пр...", "...крестьянствовать, пахать, заниматься крестьянством...".

Иными словами, когда начали манипулировать этим термином, российские крестьяне и не подозревали, что совсем скоро они превратятся в "кулаков-мироедов", поскольку крестьянин - это тот, кто не просто проживает в сельской местности, а производит сельхозпродукцию. Как известно, чтобы ее произвести, необходима пахотная земля, которую нужно соответствующим образом обрабатывать. Следовательно, если по всем деревням (в период 1929-1932 годов) выбрать крестьян, которые подходили бы под вышеизложенные условия понятия "кулак", их набралось бы несколько сотен. Однако, согласно исследованиям, произведенным на основании рассекреченных документов, под термином "кулак" были репрессированы миллионы крестьян.

* * * * * *

Михаил Маслаков уроженец села Липчанка Богучарского района Воронежской губернии, в 16 лет оказался на севере Читинской области, куда его родители были сосланы как кулаки, скончались они по пути в ссылку. Где лежат кости его дедушек и бабушек, а также родительские, он так и не узнал. Из "телячьих" вагонов умерших снимали на глухих железнодорожных станциях, а куда дальше девали трупы, никто из оставшихся в живых родственников не знал.

В начале компании по раскулачиванию всех крестьян свозили на железнодорожную станцию Кантемировка и селили в школе, находившейся недалеко от вокзала. Помещение школы было до отказа набито людьми, свезенными со всех сел Богучарского и Кантемировского районов Воронежской губернии. Стоял невообразимый шум, кричали дети, которых было очень много, плакали и выли женщины, среди которых и беременные, молились древние старики и молодые. На грязном полу сидели женщины и грудью кормили детей, здесь же лежали старики. Затем всех грузили в товарные, не приспособленные для перевозки людей, неотапливаемые вагоны и отправляли без продуктового и вещевого обеспечения в неведомые дали.

Маслаковы долго не могли притулиться в помещении школы, наконец, люди ужались и освободили им небольшой пятачок, восемь взрослых и трое детей опустились на грязный пол. А наруже, там, за стенами школы, продолжали скрипеть колеса телег, подвозя все новые и новые семьи крестьян. Охрана превратила школу в тюрьму. Опасаясь бегства, людям было запрещено ходить в туалет, который находился во дворе школы. Что-то наподобие туалета охранники соорудили внутри помещения - в конце коридора они отгородили железнодорожными шпалами угол, откуда-то приволокли большую лохань, в которой поили свиней, она стала выполнять функции параши. Поскольку народу было очень много, лохань постоянно наполнялась. Мужики выносили ее на улицу, опорожняли и ставили на место. Вскоре вонь распространилась по всему помещению школы и, смешавшись с запахами грязных тел и дымом от самокруток, окончательно отравила воздух в помещении. Тогда выбили стекла на окнах, дышать стало полегче, отовсюду слышался кашель.

Однако, если к запахам постепенно привыкли, то к чувству голода привыкнуть невозможно. Когда еще в Липчанке выгоняли из хаты, практичная Домна Михайловна, мать Михаила, успела сунуть за пазуху краюху хлеба. Но что это на восемь взрослых и двух детей? Этот хлеб съели еще дорогой, запивая его водой из речки, которую принес в котелке охранник. Мужики от своей доли отказались, но их все равно заставили съесть по кусочку.

После кошмарной ночи наступило безрадостное утро, мучило чувство голода, особенно страдали кормящие матери. Их грудные дети сосали пустые материнские груди и, не получая молока, заходились истошным криком. Ситуация внутри помещения накалялась с каждой минутой, к обеду она стала критической. У нескольких мужиков не выдержали нервы, была выдавлена наружная дверь, и они набросились на охрану. Троих охрана пристрелила на месте, а остальных, угрожая оружием, загнали обратно в школу. Приблизительно через час начали раздавать распаренную пшеницу, которая притупила острое чувство голода и несколько успокоила людей.

К вечеру наконец-то подали вагоны, началась погрузка. У выходных дверей школы вычитывали по спискам фамилии, считали по головам, затем сопровождали под охраной до вагона. Поезд был сформирован еще до станции Кантемировка и частично был заполнен крестьянами, высланными из других районов, в составе поезда находился один вагон, предназначенный для охраны. Охранники, местные и прибывшие в составе поезда, плотным кольцом окружили места погрузки людей. Впечатление было такое, что производится посадка особо опасных преступников. В действительности, в вагоны загоняли детей, беременных и женщин с грудными детьми, немощных стариков. Но самое удивительное, что эти крестьяне не были осуждены судом.

Когда семью Маслаковых загнали в вагон, там уже находилось человек тридцать, таких же, как они горемык. Грузовой крытый вагон, или, как его именуют в народе "телячий", был оборудован двухъярусными голыми нарами, без отопления и освещения, и лишь под крышей вагона имелось крохотное зарешеченное окно. Слева от входа в вагон, впритык к нарам, стояла старая деревянная кадка, наполовину наполненная водой, на краю которой была прикреплена пустая консервная банка, выполняющая роль ковша или кружки. Больше никакой посуды в вагоне не было. Как не было ни одеял, ни матрацев, никакого другого белья. Ни умыться, ни подмыться.

Своеобразно был решен вопрос туалета - по центру вагона, в деревянном полу ножовкой было выпилено отверстие. Оправлять естественные надобности нужно было на виду у всех. Следует знать нравственные устои крестьян, сплошь религиозной России той эпохи. Женщины ходили в платках, выйти "на люди" с открытой головой считалось большим грехом, а юбки касались пола. А здесь такое, у всех на виду! Правда, позже был найден выход - родственники вставали кольцом спиной к злополучному отверстию. Но даже такого многие не могли себе позволить, и умерли именно от этого.

А между тем, в вагон продолжали загружать людей, среди женщин одна беременная, судя по животу на сносях; когда их набили человек 80 и большие двери, расположенные по центру вагона, с шумом закрыли, послышался лязг замыкающегося на ключ навесного металлического замка. Основной контингент - женщины, дети, старики.

Начали располагаться. Старшие дети, кому за семь лет, полезли на второй этаж нар. Старики и женщины начали занимать места на нижних нарах, но их всем не хватало. Когда заняли и второй этаж, выяснилось, что сидячих мест тоже на всех не хватает, и четверти присутствующих придется располагаться на полу. Страшно представить, что чувствовали взрослые и дети в те минуты: страх, унижение, бессилие, непонимание того, что происходит, незнание, какие испытания еще ждут их впереди.

Путь от родимых мест, от плодородных земель, где их предки веками выращивали хлеб, до необжитых людьми северных районов огромной страны, длился более трех месяцев. От холода, голода и болезней все родственники Михаила, включая отца и мать, умерли по дороге в ссылку. Маслаковы были потомственные крестьяне и своими корнями уходили в Запорожскую сечь. Буквально сразу же по окончании компании в стране наступил жуткий голод.

От родителей Михаил унаследовал широкие плечи, огромные как лопата ладони, тягу к земле, великое трудолюбие, а еще порядочность и до наивности честность.

* * * * * *

Во вновь образованном поселке Калар, куда пригнали выживших за время пути спецпереселенцев, где первые годы им и пришлось жить в общем бараке, наспех построенном из неошкуренных сырых лиственниц. Спали спецпереселенцы на двухэтажных нарах, сбитых из неотесанных жердей. Спали все вместе - женщины, дети, старики, больные и здоровые, а отапливался барак печкой "буржуйкой". Работали оторванные от земли бедолаги на добыче россыпного золота, которое промывали кустарным способом, при помощи кайла, лопаты и самодельной тачки. Там же работали и дети.

Для промывки золотосодержащего песка применялись так называемые бутары, которые состояли из двух частей: головки, снабженной грохотом, и собственно шлюза. Грохот - устройство для механической сортировки (грохочения) сыпучих материалов по крупности частиц (кусков) просеиванием их через колосники, решетки, сита. Для увеличения улавливаемости золота в головке устанавливали "обороты": доски, расположенные под уклоном, обычно покрываемые шинельным сукном. Чаще всего обходились одним оборотом, но иногда последовательно укладывались две или три доски, с уклоном в противоположном направлении. На дно шлюза для улавливания золота устанавливали деревянные плинтусы, под которые настилали все то же шинельное сукно или волосяные коврики.

Это были "ручные" устройства, то есть такие, которые загружались вручную. Самым же простым был старательский лоток. Воду подводили при помощи деревянных лотков самотеком. Золотоносную породу для промывки подвозили тачками. На соответствующих горных работах трудились все, дети, женщины и старики. Рабочий день измерялся не часами, а светом. Работали в светлое время суток; даже зимой в бараке, в нечеловеческих условиях, оттаивали породу, грели воду и промывали золотоносную породу.

Многие спецпереселенцы умерли уже там, на новом месте, где из потомственных хлеборобов их превратили в горняков. Их косили такие болезни как малярия, тиф, туберкулез и другие заболевания, они болели цингой и слепли от отсутствия в организме витаминов. Однако оставшаяся в живых часть, в основном молодежь, приученная с детства к тяжелому крестьянскому труду, сумела приспособиться к местным условиям и выжить. Они научились добывать россыпное золото, которое сдавали на "золотоскупку", взамен получали одежду и продукты питания. Кроме того, большим подспорьем у них была охота и рыболовство.

В 1937 году Михаил женился на своей землячке Татьяне, родителей которой как кулаков также незаконно репрессировали. Они не вынесли ужасов переселения и погибли в пути. Татьяна была из семьи потомственных крестьян, которые жили в соседнем с Липчанкой селе Данцевка, а ее семья корнями уходила к Донским казакам. Михаил срубил зимовье, куда и привел молодую жену, такую же сиротину как он сам.

Постепенно жизнь налаживалась. До 1941 года они проживали во вновь образованном поселке Калар. За это время родилось у них трое детей - старшая Нина, погодки Даша и Митька. С началом Великой Отечественной войны поселок Калар ликвидировали, а жителям предложили самостоятельно перебираться в другие места, пригодные для жилья.

Несколько суток мытарств по тайге, без дорог, по звериным и охотничьим тропам, где единственным транспортом были олени, которых выменяли у местных жителей эвенов на вещи и продукты, с тремя детьми, один из которых грудной, и женой, Михаил, преодолев по тайге 200 километров, через поселок Тупик вышел на железнодорожную станцию Могоча. Далее по железной дороге доехал с семьей до железнодорожной станции Большой Ольдогой, затем пешком и на редких попутках добрались до поселка Васильевского. Еще двадцать километров добирались до постоянного места проживания. Так семейство без средств к существованию и оказалось в крохотном поселке Амурской области Холмистом, где находилось подсобное хозяйство прииска Васильевского. В те годы в эти места овощи централизованно не поставлялись, вот и приходилось золотодобытчикам самим обеспечивать себя и семьи овощами. Сразу же, по приезду в село, Михаил ушел на фронт, а жена с тремя детьми осталась "горе мыкать".

И потянулись долгие, трудные и голодные военные годы. О мытарствах, которые пришлось пережить этой женщине с тремя маленькими детьми, один из которых грудной, уже много написано на примере других таких же семей. Многим семьям было еще хуже, Татьяне в одном повезло, если здесь уместно это слово. Михаил не был убит и не пропал без вести. Те семьи, кормильцы которых были убиты и лежали с оружием в руках, присыпанные землей от взрыва и потому не найдены, официально числились без вести пропавшими. Такие практически приравнивались чуть ли не к врагам народа, и продуктовые карточки красноармейца их семьям в тылу не полагались. Эти карточки, конечно, помогали выживать, но проблему голода не решали.

Это было невероятно тяжелое время, дети постоянно просили "хлебушка", а дать им было нечего. Однажды в 1942 году Татьяна по красноармейской карточке получила чекушку подсолнечного масла и спрятала ее в подвесной шкафчик, а сама вышла колоть на вечер дрова. Вернувшись, она увидела четырехлетнюю дочку Нину, лежавшую на полу, девочка обхватила худенькими ручками то место, где находится желудок. Оказалось, она заметила, куда мать поставила масло, и как только та вышла, выпила все содержимое. К счастью, на месте оказался фельдшер, ребенку промыли желудок, и девочку удалось спасти.

Прошедшие голодные военные годы оставили свой отпечаток на характере Татьяны. Спустя годы после войны, она часто говорила: "Вот красота, живи и радуйся, хлеба сколько хочешь!". Наголодавшись в юности, а затем в военные и послевоенные годы, хлеб для нее стал мерилом счастья, ведь она столько лет мечтала есть его досыта, не думая о том, что дети голодны. Или говорила так: "Господи! Ну что еще нужно людям? Вить все есть!". Под "всем" она подразумевала продукты. Тяжелая жизнь отложила свой след на людях того поколения. У них были иные жизненные принципы и другие ценности, в отличие от тех, кто вырос в достатке.

"Не все золото, что блестит"

Русская пословица.

Глава вторая_______________________________________

Золотодобытчики

Татьяна была верующим человеком, а Михаил напротив - ни в Бога, ни в черта не верил. Неизвестно, что повлияло - предначертание судьбы, а может ежедневные молитвы жены, но осенью 1945 года, "всем смертям на зло", Михаил вернулся к жене и детям, живым с двумя металлическими осколками от немецкого снаряда в голове, с пятью боевыми орденами и восемью медалями. Видимо, придали ему в бою лихость и храбрость гены запорожских казаков, куда уходил корнями его род. Победу встретил в госпитале в Праге, которую штурмовал с однополчанами и в земле которой оставил немало боевых друзей, да и сам, чуть было, навечно там не остался. Полевые хирурги в буквальном смысле слова с того света вытащили мужика, но пару осколков в голове все-таки оставили, потому, что тронь их и конец бойцу. Видно, очень усердно молилась за него жена Татьяна.

Перепуганные войной дети залезли под кровать, куда они спрятались от пришедшего в дом пропахшего порохом и войной сержанта, да и было от чего - четыре с половиной года батьки в доме не было!

Михаил сразу же, как лошадь впрягся в работу, а ее в подсобном хозяйстве было невпроворот. Предназначенные природой для хлеборобства, как лопаты, руки тянулись к земле, но почему-то судьба-злодейка постоянно подбрасывала мужику другую работу. Вроде бы и жизнь помаленьку налаживалась, денег, конечно, ни на что не хватало, но зато не голодали. В 1949 году у них родился четвертый, послевоенный ребенок, сын, которого назвали Максимом. В Холмистом не было школы, и дети за 5 километров ежедневно пешком ходили в школу в соседний поселок. Вот из-за детей Михаил и переехал в одноименный с прииском поселок Васильевский, купил избушку и устроился работать на драгу, словно на роду у него было написано не крестьянствовать, а добывать золото.

* * * * * *

Поселок Васильевский обязан своему существованию наличием в недрах россыпного золота. Расположен он во впадине небольших гор, ближе к западной гряде протекает небольшая золотоносная речушка с чудным эвенкийским названием Джамка. Первые старатели рубили зимовье прямо на берегу речки. С годами поселение разрасталось, а с десятилетиями полностью поменяло свой первоначальный облик. Поселок Васильевский являлся центральной резиденцией всех действующих приисков, которые вели добычу россыпного золота по долинам рек Джалинда, Янкан, Инагли, Уркан и их притоков. Здесь находилась контора Верхне-Амурской компании и ее подсобные предприятия. После 1900 года все прииски Верхне-Амурской компании были переданы в аренду бывшим служащим этой же компании. Перемены в способах добычи золота наступили после гражданской войны, в этих местах начали работать старательские артели по добыче золотого песка. Но коренные изменения в золотодобыче произошли после создания "Союззолота" в 1927 году.

В 1929 году, в трех километрах ниже поселка Васильевского была построена и введена в строй первая электрическая драга, получившая название имени Ильича, а до этого на прииске Васильевском работал одноковшовый паровой экскаватор. Поскольку драга работала на электроэнергии, в поселке была построена и сдана в эксплуатацию электростанция, электроэнергию на которой вырабатывали генераторы, а генераторы раскручивались при помощи паровых турбин. Для выработки необходимого объема пара требовалось до ста кубометров дров в сутки, которые сжигались в четырех котлах. Чтобы обеспечивать такую прорву дров, вблизи поселка оборудовали два лагеря с заключенными, которые вручную валили и пилили лес, а затем на лошадях доставляли дрова на электростанцию. Впоследствии электрическую станцию перевели на каменный уголь. Лагеря с заключенными ликвидировали, а каменный уголь стали круглосуточно возить с железнодорожной станции Большой Ольдогой, расположенной на Транссибе в 40 километрах от Васильевского. В этих целях на прииске организовали работу автобазы.

В 1937 году было завершено строительство еще одной 210-литровой электрической драги, которая также была запущена в эксплуатацию. Наряду с двумя драгами и экскаватором золото добывали и старательским способом. В 1950 году, в СССР старательская добыча золота была запрещена по всей стране. В связи с этим, в прииске Васильевском в 1950-1951 годах было построено две таких драги, которые проработали до 1954 года и в этом же году были ликвидированы. В последующие годы были построены и запущены в эксплуатацию еще несколько электрических, с емкостью черпаков 210 литров, драг. Прииск стал крупнейшим в объединении "Амурзолото", расширялся и поселок Васильевский. Места для строений в поселке не стало хватать по долине обоих берегов речки, и впоследствии они расползлись по склонам и террасам невысоких гор.

Для здешних необжитых мест, где на сотни километров отсутствует жилье, поселок Васильевский являлся крупнейшим населенным пунктом и культурным центром. Здесь функционировала больница на сто коек, поликлиника, три детских сада и детские ясельки, начальная и средняя школы, интернат для приезжих ребятишек. Население поселка перевалило за четыре тысячи человек. Поселковые строения, выполненные в основном из лиственничного и соснового кругляка или бруса, растянулись на четыре с половиной километра по обоим берегам речушки. Летом в засушливые жаркие дни Джамка представляла собой жалкий ручеек, после дождя превращалась в реку, а после затяжных дождей в непроходимый бурный поток, несущий булыжники в сотни килограмм и выворачивающий с корнями столетние лиственницы.

Но не только Джамка делила поселок пополам, через Васильевский проходила автомобильная Амуро-Якутская трасса, так же делившая поселок, которая начиналась от железнодорожной станции Большой Ольдогой, что на Транссибе и заканчивалась в городе Якутске. Дальше до Магадана грузы везли только по зимнику.

Зимой здесь хозяйничает Сибирский антициклон, а летом погоду "делает" Тихий океан, холодная и снежная, с преобладанием ясной погоды зима длится до полугода и больше, а начинается она приблизительно с середины октября. Весна короткая и поздняя, наступает в конце апреля или начале мая и продолжается не больше месяца, с быстрым приходом лета. Одним словом, весны и осени в европейском понимании здесь нет.

Лето бывает по-северному жарким, температура в тени достигает 35 градусов по Цельсию, а на солнце все 40. Но бывает и довольно прохладное, с большим количеством дождей. Осень, так же как весна, занимает не больше одного месяца, после чего приходят морозы, которые наступают в двадцатых числах октября и прекращаются в конце марта - начале апреля.

Последние заморозки бывают в конце мая, начале июня. В октябре, а иногда и в конце сентября выпадает первый снег, который растает только в мае. Вследствие небольших скоростей ветра, а также небольшого снежного покрова метели редки. Довольно часто наблюдаются туманы. Вокруг поселка, территория покрыта лесной растительностью. Пологие сопки вокруг поселка были некогда заросшим лиственничным лесом, который выпилили заключенные для электростанции и жители поселка для строительства домов и отопления квартир, свою лепту внесли и лесные пожары. В результате чего на их месте вырос смешанный лес. В этих лесах росло много грибов, особенно в дождливое, но теплое лето, которые жители заготавливали бочками.

На севере, теряясь в голубой дымке, пролегает величавый Становой хребет, представляющий собой гольцовую гряду, имеющую высоту до 1500-2000 метров над уровнем моря.

* * * * * *

Максим рос здоровым и озорным мальчишкой. Военное лихолетье его уже не коснулось, и ему не пришлось голодать, как его двум сестрам и брату, родившимся до войны. Все заботы о мальчике были возложены на старшую сестру Нину. В подсобном хозяйстве, где работала мать, никакой техники не было, все делалось вручную, поэтому женские руки были на вес золота. Весной женщины готовили парники, мужчин после войны не хватало, поэтому они сами загружали навоз, носили воду, готовили землю, затем выращивали в парниках капустную и помидорную рассаду, рассаживали ее в поле. Высаживали в поле подготовленные семенные клубни картофеля и семена других культур. Все лето занимала бесконечная прополка, поливка, сбор урожая, доение коров, выращивание поросят, покос, другие работы. Зимой перебирали овощи в овощехранилище, доили коров, кормили и ухаживали за скотиной. Мать уходила рано утром и возвращалась поздно вечером. Нина с удовольствием занималась с младшим братиком, потому что очень его любила.

Жизни в поселке Холмистом Максим практически не помнил, когда оттуда выехали в поселок Васильевский, ему исполнилось четыре года. Отдельные картины детства всплывали в памяти после пятилетнего возраста, а более отчетливые после семи лет. Помнил, как бодал его бычок Борька и как отец отгонял его палкой, как ехал с отцом на мотоцикле, сидя верхом на бензиновом бачке и как вкусно пахло бензином из бачка, а еще помнил старую избу уже в Васильевском, которую купил отец, продав корову Зорьку, кабана и еще что-то.

Это была некогда срубленная из лиственничных бревен избушка размером пять с половиной на три с половиной метра, к которой были пристроены маленькие сени и крохотная кладовка. Внутри избенка была перегорожена досчатой перегородкой так, что большая часть приходилась на комнату, а меньшая на маленькую кухоньку. Посреди избушки стояла сложенная из кирпичей небольшая, но с дымовыми колодцами печь. В комнатке возле печи стоял сундук, рядом с сундуком находилась вешалка, заменяющая бельевой шкаф. Дальше, придвинутая к стене, стояла металлическая кровать, на которой спали отец с матерью, над кроватью висела картина, на которой два белых лебедя плавали в голубом пруду, а на берегу, утопая в зелени, стоял сказочный домик. Письма местного художника-самоучки. В стене, перпендикулярной той, вдоль которой стояла кровать, было небольшое, занавешенное шторкой, окно, к которому был пододвинут маленький круглый столик, рядом с которым стояла тумбочка с радиоприемником. В стене напротив также имелось занавешенное окно, возле которого стояла внушительных размеров деревянная кадка с землей, в которой рос фикус с огромными темно-зелеными листьями, доставшийся от прежних хозяев, и здесь же, придвинутая к стене, стояла еще одна кровать, на которой спали братья-пацаны - старший Митька и младший Максим.

Во второй половинке, в так называемой кухне, придвинутый к маленькому оконцу, стоял небольшой обеденный стол, а напротив дощатой перегородки у глухой, без окна, стены стояла отгороженная ситцевой ширмой металлическая кровать, на которой спали сестры-погодки - старшая Нина и младшая Даша. На- против печи, у той стены, где стояла девичья кровать, стоял с дверцами, небольшой самодельный столик, а выше был подвешен кухонный шкафчик без дверок, также самодельной работы.

Рядом с домиком проходила поселковая дорога. К домику прижимался огороженный старой изгородью огород, в огороде располагалась небольшая завалюшка стайка-коровник с дырявой крышей. Со стороны дороги, напротив домика, росло несколько кустов черемухи, боярышника и рябины. В мае эти кусты окутывались белоснежными цветками, разнося по округе своеобразный, дурманящий запах.

Отец, с малых лет приученный к тяжелому сельскохозяйственному труду, с энтузиазмом взялся наводить порядок в собственном подворье. На работу он устроился на одну из драг. Драга работала сезонно, круглосуточно с апреля до ноября, график был посменный, для работы по дому времени хватало. Первым делом он выписал в ЖКО горбыля и сделал новую городьбу, заодно прирезал по согласованию с поссоветом несколько соток пустыря. Подремонтировал стайку, перекрыл крышу, купил в долг стельную корову, приобрел поросенка и два десятка кур. Зимой ездил в тайгу с напарником, заготавливал дрова. Одним словом, ни себе, ни жене и ни детям покоя не давал. Весной нужно было копать десятисоточный огород возле дома и шесть соток в лесу, садить картошку, полоть, окучивать, ухаживать за коровой, свиньей, курами. Ходить в лес за ягодами и грибами, заготавливать на покосе сено, бесконечно носить воду, родник находился в 200 метрах от дома. Всю зиму сам и заставлял пацанов пилить, колоть и складывать в поленницы дрова, носить с проруби воду. В то время бензопил еще не было и дрова пилили двуручной ручной пилой. Все четверо детей ходили в школу, самый младший Максим во второй, Митька в пятый, Нина и Даша в шестой классы. Мать работала в столовой, и тоже, как отец, по- сменно - через поселок проходила автомобильная дорога союзного значения и поэтому для обслуживания шоферов столовая работала круглосуточно.

Жить дальше вшестером на 18 квадратных метрах было слишком тесно, и отец решил строить новый дом. В прииске пообещали дать ссуду с рассрочкой на пять лет. Однако, эту идею Михаилу удалось осуществить только через шесть лет, поскольку нежданно и негаданно в семью пришла беда.

"От сумы да от тюрьмы не зарекайся"

Русская пословица

Глава третья______________________________________

Беда

Заглянула в эту избу в 1957 году беда, перевернувшая всю жизнь семейства. Михаилу, как передовику производства, предложили талон на приобретение мотоцикла ИЖ-49. О такой технике мечтали все мужики поселка, очень удобно ездить на покос, охоту, да мало ли куда. У мотоцикла было несколько преимуществ, один из них - мощный, но малооборотистый мотор, и мужики использовали это обстоятельство вовсю. На нем приспособились пахать огороды и возить копны на покосе, зимой дрова и воду. Одним словом, в хозяйстве цены ему не было. Купил мотоцикл отец, как оказалось, на свою беду.

Как-то приехал он к товарищу, который жил в другом конце поселка, мотоцикл поставил у калитки. Как водится среди мужиков, хозяин поставил на стол бутылку. Пока друзья общались, выпивали, закусывали, кто-то снял с мотоцикла тягу ножного тормоза. Тяга - кусок пятимиллиметровой никелированной проволоки с отверстиями на конце для крепления, при помощи которой, нажав ножной рычаг, зажимались колодки тормоза заднего колеса мотоцикла. Передний ручной тормоз отец отключил сам, почему-то боялся, что при торможении им он может перевернуться через переднее колесо.

Возвращаясь домой по центральной улице поселка, увидел, как на проезжую часть выскочила женщина. Когда понял, что нет тормозов, было уже поздно. В результате наезда пострадал сам, но главное - пострадала женщина, два перелома на ноге, ушибы, сотрясение.

Впоследствии, когда обоих привезли в приисковую больницу, отец навещал пострадавшую, уговаривал не писать заявление в милицию. Женщина вроде согласилась, а отец обещал ей платить ежемесячно деньги, пока она не поправится, будет, одним словом, во всем помогать ее семье. Однако, неожиданно к нему в палату пришел следователь и начал допрос. Отец был на редкость честным мужиком, рассказал все, как было, в том числе, что выпили с другом на двоих пол-литра водки.

Как потом оказалось, женщину ввели в заблуждение ее родственники. Говорили они ей так: "На какой срок его осудят, столько лет тебе он будет платить. Если не напишешь заявление, он месяц-два выплатит, а потом перестанет". Когда отца осудили и ей объяснили, что никаких денег она получать не будит вообще, у пострадавшей была истерика. Она писала и в районный, и в областной суд заявление с просьбой отпустить осужденного, но приговор никто не имел права отменить.

Все было против Михаила - присутствие алкоголя при ДТП и судья женщина. Если бы был мужик, да еще фронтовик, может быть и отделался более мягким или условным наказанием, как говорили знающие люди. Судебная система того времени известна своей суровостью, а тут, как на грех, от женщины судьи муж ушел жить к молодой, говорят, это и повлияло на приговор. Ну и влепила мужику на полную катушку - четыре года лишения свободы общего режима. Не помогли ордена и медали, фронтовое прошлое и успехи в социалистическом труде. Впрочем, пять боевых орденов и восемь медалей все же смягчили наказание, по статьям ему грозило шесть лет заключения.

На суд отец пришел прямо из больницы, в тапочках и больничной одежде. Клуб, где проходил суд, и больница стояли рядом. Ни он, ни другие не подозревали, что его арестуют прямо в зале суда. Когда судья зачитала приговор, протяжно закричала мать, а милиционер вытащил наручники и подошел к Михаилу. И тут произошел случай, о котором еще долго говорили в поселке. Сколько не пытался милиционер защелкнуть наручники, у него так ничего и не получилось. Объемные запястья рук осужденного не давали возможности зафиксировать стандартные наручники, то есть они не подходили по размеру. Он был небольшого роста, где-то 174 сантиметра, но на могучее телосложение, особенно руки, все поглядывали с опаской.

Был такой случай. Однажды прибежала соседка с просьбой утихомирить пьяного мужа. Когда он зашел в дом, пьяный сосед с криками: "Ах ты, сука, любовника своего привела!" набросился на него. Ну, тот и двинул его в лоб своим кулачищем. Уже потом, когда женщины отливали дебошира водой, он застенчиво оправдывался: "Да я его совсем тихонько-то и двинул".

А милиционер продолжал возиться с наручниками. Наступило замешательство. "Может веревкой связать, веревки нету?" - пробормотал милиционер, озираясь вокруг. "Пошли, не бойся, не сбегу", - проговорил арестованный.

Сначала его увезли в тюрьму, которая располагалась на железнодорожной станции Сковородино, а затем переправили в лагерь, который находился в пяти километрах от станции Средне-Белая.

Максим на всю жизнь запомнил крики и причитания матери, которую привели под руки соседки из поселкового клуба, где проходил суд над отцом. Обняв Максима, она причитала: "Деточки, миленькие, да как же мы жить будем?". Она, как никто другой, пережившая с тремя детьми войну, знала, что значит жить с детьми без мужика, а их у нее было четверо. За четыре военных года она нахлебалась по горло. Да за что же Господь наказывает ее? В войну она каждый день молилась за то, чтобы Господь уберег ее мужа от гибели, и вот опять такая беда пришла в ее дом. Кто же проклинает семью и без того заплатившую непомерно дорогую цену?

В семью пришла беда, потянулись длинные дни, месяцы, годы. С каждым днем жизнь в семье становилась все хуже и хуже. Первое время еще как-то обходились без отца. Мать продала корову, сосед зарезал свинью, потом бычка Борьку, все равно кормить их было нечем. А потом стало совсем плохо. Она попросилась на вторую роботу сторожем, ее приняли. Денег, которые мать получала, работая в столовой и охраняя склады, катастрофически не хватало, 35 рублей платили в столовой и 15 за сторожа.

Дети учились в школе, их нужно было одевать, обувать, кормить, нужны деньги на покупку дров, которых на зиму требовалось до 20 кубометров. Но самое страшное, когда мальчишки остаются без отцовского контроля. Это время, особенно безжалостно обошлось с пацанами. Находясь сутками на работе, она не смогла проконтролировать детей, а дети были предоставлены сами себе и в отсутствие мужика почувствовали слабинку.

За четыре года, пока отец находился в заключении, закончив семилетку, сестра Даша уехала в областной центр учиться в училище, а старшая Нина вышла замуж и уехала в соседнее село к мужу. Митька, бросив школу, попытался работать, затем попал в дурную компанию. Впоследствии он так и не сумел выбраться из этой ямы. Уехал в областной центр, откуда его призвали в армию. Вернувшись из армии, вел бродячий образ жизни, работал в экспедициях, на стройках, откуда выгоняли за пьянку, затем умер, не дожив до 50 лет. В принципе, аналогичная участь ждала и Максима - Митька упорно тянул его за собой, уже во втором классе научил курить, играть в карты. Максим начал пропускать уроки, плохо учиться, поведение в школе и быту становилось все хуже и хуже.

Обидно было то, что мальчишка-то способный, и не по-детски терпеливый. Лупила его мать ремнем смертным боем, а он лишь постанывал и уже потом, устав от экзекуции, она бросала ремень, прижимала к себе Максима и горько плакала, подвывая: "Горюшко ты моеее... Господи! Ну за что мне такие страдания?"

Первое время после ареста отца наведывались товарищи, помогали, но постепенно с годами стали забывать, даже сторониться.

* * * * * *

Переписка с отцом была регулярной. Мать писала, что она вконец измучилась "с этой проклятой жизнью". Митька бросил школу, Максима грозятся выгнать из школы за плохое поведение и пропуски занятий, и что его ждет та же участь, что и Митьку. В ответ отец просил прощения за то, что он поставил семью в такое положение. Просил набраться сил и дождаться его, жизнь сразу изменится. И в каждом письме просил, чтобы она приехала к нему на свидание сама и привезла с собой Максима. Читая письма, мать ворчала про себя: "Всю жизнь только и делаю, что жду. С фронта ждала, кого мне еще ждать и на что я поеду?".

Однажды, получив скудную зарплату, решила: "Поеду, иначе не соберусь". Максим на всю жизнь запомнил эту поездку. Он еще никогда и никуда не выезжал из поселка. До станции Большой Ольдогой доехали на попутной машине. Знакомый шофер денег не взял (Татьяна на это и рассчитывала, если не экономить, на обратную дорогу просто не хватит). Она строго-настрого наказала Максиму ни на шаг не отходить от нее. Купив в деревянном здании железнодорожного вокзала билеты в общий вагон до станции Средне-Белая, она было присела на скамью, но Максим тянул ее за руку на улицу. Так хотелось посмотреть на паровоз, который он никогда не видел, вернее, видел только в кино, что просто терпения не было.

Приближающийся паровоз ошеломил мальчишку. Это чудище, дымя огромной трубой и разбрасывая в разные стороны струи пара, при этом, шипя как тысячи змей, вдруг резко загудел. Свист был настолько пронзительный и громкий, что Максим зажал уши.

Но самое интересное началось потом, когда они сели в вагон и поезд тронулся. За окном вагона проплывали горы, поля, овраги и перелески. Отстукивая колесами, поезд мчался в неведомое, к папке! Все здесь Максиму нравилось, а главное, приветливые люди. Когда они с матерью зашли в купе, там уже сидел пассажир. Усевшись на деревянную широкую, гладкую и выгнутую лавку Максим притих и стал осматриваться. На маленьком, как оказалось, приставном столике, застеленном газетой, стояли три бутылки с ситром. Тут же, чуть вывалившись из бумажного пакета, лежало печенье, и еще бумажные пакеты с чем-то. Сидевший напротив мужчина, перехватив взгляд мальчишки, поинтересовался, хочет ли он пить, и, увидев кивок, открыл одну из бутылок и протянул ее Максиму. Мальчишка действительно хотел пить, а красное, как спелая рябина, ситро было такое вкусное, что он пил и пил, не отрываясь, пока мать не отняла бутылку. Мужчина улыбнулся:

- Ну... куда едешь?

- В тюрьму... к папке!

Попутчик оказался добрым и разговорчивым мужиком. В Средне-Белой, сказал он, тюрьмы нет, а есть лагерь общего режима. Потом они долго о чем-то разговаривали с матерью. Через пару часов попутчик выходил. На прощание он подарил Максиму небольшой блокнот, карандаш и бумажный кулек, в котором оказались разноцветные и очень вкусные конфеты-леденцы. В этот блокнот, по просьбе матери, Максим записывал название всех станций и полустанков, которые они проезжали.

В ту поездку произошло событие, о котором Максим дважды с дрожью вспоминал, будучи уже взрослым мужчиной. На какой-то из железнодорожных станций к ним в вагон впорхнула стайка цыган. Оценив женщину с ребенком опытным взглядом, они, не задерживаясь, прошли дальше по вагону. Лишь одна цыганка вдруг остановилась, подойдя к Максиму, погладила его по головке, и, обращаясь к матери, сказала:

- А мальчишка-то у тебя доктором будет!

И даже не попросив позолотить ручку, пошла догонять свою компанию. Так бы и забыл Максим об этом давнем эпизоде из своего детства, если бы не одно обстоятельство. На подводной лодке, где ему придется служить в армии, помимо основной специальности химика-санинструктора, его еще будут учить в госпитале помогать (ассистировать) корабельному хирургу на операции, если таковая случится во время дальнего похода. Для этого Максим пройдет специальную подготовку в госпитале, со сдачей государственных экзаменов. По окончании учебного отряда подводного плавания, ему выдадут справку, по которой он мог без экзаменов поступить в любой медицинский вуз Советского Союза. Но самое интересное заключалось в том, что ему самому придется удалять аппендицит у самого хирурга. Максим в то время ошибочно считал, что не мужское это дело, и в медики не пошел, но про цыганку вспомнил.

Второй раз он вспомнит про эту цыганку спустя много лет, когда защитит диссертацию и ему присвоят ученую степень доктора наук. Чудеса, да и только! Что имела ввиду цыганка, или это совпадение?

На станции Средне-Белая, на которую они приехали под вечер, их встречал отец. Для матери это оказалось настолько неожиданным, что она потеряла дар речи. Оказалось, что крестьянское происхождение, смекалка и трудолюбие не остались незамеченными у начальства. Из бригадиров попал в мастера, а потом и вовсе назначили отца начальником хозяйственной части. Его расконвоировали, закрепили за ним лошадь с тележкой, на которой он и приехал за женой с сыном. От железнодорожной станции до лагеря ехать несколько километров.

- На железнодорожную станцию мне конечно нельзя, но начальство разрешило, пашу как лошадь день и ночь, уборка как раз началась.

В лагере они пробыли три дня, больше не положено. Отец несколько раз разговаривал с Максимом, просил во всем слушаться мать, помогать ей и хорошо учиться. К поезду отец привез их все на той же лошади. Но на перроне с Максимом случилась истерика. Он почему-то решил, что отец обратно поедет с ними, и когда узнал, что это не так, бросился на шею к отцу:

- Папочка, миленький, поедем с нами! Мне очень плохо без тебя. Я буду хорошо учиться, маме помогать, только поедем с нами! Папа! Папа! Я хочу с тобой!

Эту жуткую картину наблюдали десятки людей и тоже вытирали слезы. Мальчика кое-как отодрали от отца. Михаил бросился бежать, не попрощавшись с женой. Он погнал лошадь, нещадно хлеща ее вожжами. Пролетев километра два, остановился и бросился на землю, туда, где еще недавно по скошенной траве бегал Максимка. Он рыдал горькими слезами. Обида сжимала сердце. Он, здоровенный мужик, прошедший страшную войну, оказался в беспомощном положении.

"Детей надо учить тому,

что пригодится им, когда они вырастут".

Аристипп Киренский

Глава четвертая_______________________________

Школа

Приисковая школа тех лет мало чем отличалась от тысяч других поселковых школ, разве что учителями. Так, учительница по русскому языку и литературе Мария Осиповна называла при всех детях Максима каторжником или зеком: "Отец сидит и тебе туда дорога". Максим не то, что плохо учился, он не хотел ходить в школу, потому что знал, на одном уроке ему нужно будет стоять в углу у доски, с другого выгонят - "без матери не приходи". Вот и получалось, шел-то он как бы в школу, а время проводил в других местах, с такими же, как он безотцовщиной. И, тем не менее, одна учительница по математике Анна Демьяновна относилась к судьбе Максима с участием.

Фактически она спасла Максима от окончательного скатывания в яму. На педсовете решался вопрос об исключении Максима из школы. В те годы такая система практиковалась. Попросила слова Анна Демьяновна и говорит:

- Товарищи, мы совершаем большую ошибку, он очень способный мальчик. Если некоторым прилежным ученикам приходится по десять раз одно и то же объяснять, то этот схватывает тему на лету. Просто он оказался в очень непростой ситуации, отец осужден ...

- Водки поменьше пить надо было, - прервала заведующая учебной частью.

- Отец осужден, - продолжала Анна Демьяновна, - а мать сутками на работе. Нам нужно подумать, как ему помочь и....

- У нас в каждом классе по три-четыре таких Маслаковых, - перебила снова заведующая учебной частью, - а за успеваемость с Михаила Ивановича и с меня в районо спрашивают. Вы понимаете, что они всей школе показатели портят.

- Вот что, - вмешался директор, - давайте отложим этот вопрос. Исключить всегда успеем. Вызывайте мать, я с ней поговорю сам.

* * * * * *

Школьная жизнь тех лет разительно отличалась от современной, да и методика обучения была иной. Школьной формы, как таковой, не существовало, вернее она была, но только у девочек. Поверх коричневого платья, надевался черный фартук, в праздничные дни белый и обязательно белый воротник. Белый воротник был обязателен и для мальчиков. Без него в здание школы просто не запускали дежурные, которые стояли у входа. А вот чистый воротник или нет, проверяли дежурные в самом классе. Кроме того, подвергались проверке на наличие грязи руки, шея и почему-то уши. Если воротник оказывался грязным или совсем отсутствовал, дежурные в класс не пускали, а хозяин грязного воротника отправлялся домой его перешивать, или вымывать руки и шею.

Все мальчики были одеты в вельветовые темные курточки, к воротнику которой поверх пришивался белый воротник. На груди были вшиты обязательно два кармана, на металлических замках молниях. Как правило, два - три значка- пионерский, "Готов к труду и обороне" и спортивные разряды, последние очень редко, поскольку сдать на спортивный разряд было не так-то просто. Дежурные еще обязаны были носить значок дежурного. Изготовлялся он следующим образом. Из картона вырезался ромб, который обшивался красной материей. Прикреплялся он к форме при помощи булавки. Кроме того, все пионеры носили завязанный красный галстук. Брюки темного цвета, материал, из которого они были сшиты, значения не имел. На ногах - у кого что есть. Зимой все поголовно, включая и девчонок, были одеты в валенки. Причем в валенках сидели и на уроках. Все ученики, помимо портфеля с учебниками, несли дополнительную сумку, в начальных классах даже две.

В то время учили считать на палочках. Сначала их требовалось десять, затем двадцать, и так до ста штук. Костяные палочки, которые продавались в магазине, стоили очень дорого, купить их могли единицы. Основная же масса учеников вырезали их из прутиков тальника. Сто таких самодельных, разных по толщине палочек, занимали внушительный объем. Кроме палочек, учили считать на счетах, которые также требовалось носить в школу. В старших классах учили считать на алгоритмической линейке.

Шариковых ручек не было и в помине, писали металлическими перьями, которые закреплялись на специальной деревянной палочке, на конце которой имелся металлический зажим. Чтобы писать такой ручкой, требовались чернила, которые продавались в магазине в готовом виде в стеклянных бутылках, или в виде порошка, который разводился в воде в определенных пропорциях. В этом деле не обойтись без емкости, в которую требовалось без конца макать перо, называлось это приспособление чернильницей. Существовали чернильницы разной емкости и конфигурации, как стационарные, так и переносные- "непроливашки". Однако, на самом деле они проливались. Вот эту чернильницу, в специально сшитом мешочке, нес ученик отдельно от всего остального имущества на веревочке. Как правило, руки и форма были в чернильных пятнах. Позже, по настоятельному требованию родителей, чернильницы стали оставлять в классе в запираемом на замок шкафу. Требования к письму в те годы были совершенно иные, нежели сейчас. Каждая прописная и заглавная буквы имели свой "нажим", то есть утолщение и если ученик его не сделал или сделал в другом месте, это считалось грамматической ошибкой. Существовал даже предмет - "Чистописание". Когда, допустим, проходил диктант, в классе стоял скрип, то скрипели металлические перья. В то время существовали и так называемые авторучки. На конце ее металлического пера был крохотный шарик, а внутри самой авторучки имелась маленькая стеклянная емкость для чернил, которые закачивались туда при помощи резиновой пипетки, установленной на конце этой емкости. На перо чернила попадали самотеком. От этой "авторучки" пальцы и карманы где она хранилась, были измазаны чернилами. Были и усовершенствованные авторучки, которые не пачкались, но стоили они очень дорого и для учеников были недоступны. Писать ими разрешалось в школе только с 9 класса.

Кроме того, для уроков труда, которые проходили в классе, а не в мастерских, требовалось носить канцелярский клей, ножницы, нитки, иголки, материал, пуговицы, картон, бумагу, дырявые носки (которые штопали) и даже пяльцы для вышивания.

Питались школьники тем, что приносили с собой из дома. Кроме того, имелся небольшой школьный буфет. К большой перемене в буфет из приисковой столовой привозили пирожки, булочки и пончики, а также компот и кисель. Стоили эти продукты до смешного дешево. Пирожки с капустой, морковкой, картошкой и грибами стоили 3 копейки за штуку. Причем пироги были внушительных размеров. Пончик с повидлом стоил тоже 3 копейки. Пирожок с ливером и рисом стоил 4 копейки, с мясом и рисом - 7 копеек. Стакан киселя стоил 2 копейки, компота - 4 копейки. Одним словом, на 10 копеек ребенок наедался досыта. Однако, не в каждой семье могли позволить себе каждый день давать по 10 копеек школьнику. Не было такой возможности и у матери Максима. Иногда давала, но не каждый день.

Занятия по физической культуре проходили в небольшом школьном спортзале. Однако зимой, как только выпадал снег, они проходили на улице, т.к. сразу за школой находилась лыжня. Отменялись эти занятия только после того, как температура опускалась ниже 35 градусов по Цельсию. Лыжные гонки в Васильевском были очень популярны как у взрослых, так и у детей, все равно, что летом футбол, а лыжников достигших хороших результатов, как у взрослых, так и у школьников, жители поселка знали также, как и хороших футболистов. В школе была организована и успешно работала секция по лыжным гонкам, такая же функционировала и у производственников. Записаться в школьную секцию желали все пацаны, потому что помимо популярности, членам секции во временное пользование выдавались слоеные лыжи на ботинках, а кое-кому и шерстяные спортивные костюмы. Обладателю таких лыж завидовали все пацаны поселка. Но принимали в секцию только самых способных учеников. Постоянно проводились соревнования на разных уровнях: внутри- школьные, межшкольные (соревновались со школами из соседних поселков), межрайонные, областные. Участники областных соревнований становились известными на всю область, попасть на такие соревнования было очень престижно. Все соревнования широко освещались в средствах массовой информации. Фотографии учеников, достигших высоких результатов на районных и, тем более областных соревнованиях, вывешивались на почетную доску наравне с отличниками с надписью вверху: "Ими гордится школа".

Все ученики школы страшно боялись директора. У Михаила Ивановича были своеобразные методы воздействия на нерадивых учеников. Самым страшным наказанием у учителей было направить хулигана к директору школы. Половина направленных туда сорванцов до кабинета не доходила, слабаки сразу просили прощения, клялись, что такое больше не повторится никогда. Готовы были отстоять урок или два у доски, но только не к директору.

Не редко можно было наблюдать такую картину. По коридору разгневанная учительница за шиворот или за руку, а чаще всего волоком, доставляла упирающегося ученика в кабинет директора.

Дальше, учительница раскрывала дверь кабинета, и ученик буквально зашвыривался в кабинет и дверь закрывалась. Далее следовал краткий перечень содеянного и учительница покидала кабинет директора, чтобы продолжить прерванное занятие. Все это время Михаил Иванович молча, с равнодушным видом сидя за столом, выслушивал учительницу. Но как только та покидала кабинет, он медленно начинал подниматься со стула. У него были длинные мохнатые брови, которые в этот момент поднимались вверх, выпученные звериные глаза и расставленные веером пальцы на обеих руках придавали ему вид приготовившегося к прыжку хищника. Этот психологический трюк уже надламывал провинившегося и у слабоватых духом разбойников в штанах уже становилось мокро. А Михаил Иванович, меж тем, приближался к жертве, и, подойдя вплотную, зловеще-шипящим голосом, чеканя каждое слово, произносил такой диалог:

- Сколько можно одно и то же говорить? В школу приходят учиться. Сколько можно родителей вызывать? Хочешь, чтобы из школы исключили?

- Неееет! - раздавался крик жертвы.

Дело в том, что у Михаила Ивановича на концах толстых пальцев были какие-то шишки, может быть, врожденные наросты или образовавшиеся вследствие болезни. Положив левую руку на плечо ученика, он правой рукой стучал растопыренными пальцами, этими шишками по голове, после каждого произнесенного слова. Был он, правда, не многословен, слов двадцать, но этого в полнее хватало, чтобы в голове звенело потом еще дня два. Далее директор раскрывал дверь, разворачивал ученика, и, дав ему коленкой под зад, командовал вдогонку:

- Шагом марш на занятие, паршивец!

Как ни странно, эта антипедагогическая экзекуция была очень действенной и на деле результативней многих других, основанных на неприменении физического воздействия. Перспектива снова попасть к директору в кабинет, действовала на хулиганов отрезвляюще. Но, что самое любопытное, никогда не было ни одного случая разборки родителей по этому поводу с директором. По неопытности юные разбойники пытались жаловаться на директора родителям, допустим отцу, но получив ремня и угрозу: "Я тебе ее совсем оторву", то есть голову, жалобы прекращались.

При школе находились мастерские, в которых стояли в рабочем состоянии и были подключены к электроэнергии два токарных станка по металлу - один большой, другой маленький; сверлильный станок по металлу, фрезерный станок. Кроме того, были слесарные верстаки, на которых располагались закрепленные тиски для работы с металлом. В мастерской имелись все инструменты и приспособления для обработки дерева и металлов. В смежном помещении располагалась учебная столярка. Где был установлен токарный станок по дереву, располагались верстаки, на которых строгали, пилили, шлифовали деревянные детали.

Здесь проходили уроки по трудовому воспитанию. Старшеклассники работали на станках - вытачивали болты, гайки, нарезали резьбу. Делали дверные петли, замочные накладки и так далее. В столярке делали столы, табуретки, полочки, вешалки и т.п. Младшие классы к станкам не допускали, но их обучали работать с ручными инструментами как по дереву, так и металлу. Причем для девочек никаких поблажек не было. Можно было увидеть такую картину: девочка с косичками, стоя за слесарным верстаком на подставке, старательно обтачивала напильником зажатую в тисках деталь. Или другая: стоя за столярным верстаком, выстрагивала рубанком ножку для табуретки. В то же время, пацанам тоже не было никаких поблажек. На уроках труда, но уже в классе, они пришивали пуговицы, ставили заплатки на порванную одежду. Чинили дырявые носки, плели авоськи и даже шили тапочки. Мало того, вышивали крестиком и гладью, для чего из дома приносили пяльцы.

Учителем трудового воспитания в мастерских был полуграмотный инвалид Великой отечественной войны дядя Гриша. На правой руке у него не было трех пальцев, а левая нога не сгибалась в коленке. По первости он требовал, чтобы его звали Григорий Павлович. Но уж больно его внешний вид соответствовал дяде Грише, так его дети и звали. Сначала он обижался, всех поправлял, а потом плюнул. Разговаривал он довольно грубо, мог сказать так: "Чего хайло раззявил, а ну бери напильник!". Или вертя в руках сделанную учеником табуретку, говорил: "Эттооо... что за творение такое?" И на ответ, что это табуретка, говорил: " Да, повезло тебе, парень, мой бы батька руки-то тебе оторвал". После чего начинался разбор допущенных учеником ошибок.

Надо сказать, что под внешней грубостью и строгостью в душе это был очень добрый человек и по-своему любил детей. У него был свой метод наказания. Например, если кто-нибудь из пацанов обижал девчонок, или лез, куда не надо, он мог обидчику или нарушителю дисциплины дать крепкий подзатыльник, или палкой больно шлепнуть по мягкому месту. Девочек физическому наказанию он не подвергал. Палку, вернее гладко отшлифованный черенок, он никогда не выпускал из рук, он у него был вместо указки.

Дети - народ чувствительный, все понимали и тоже любили дядю Гришу. Так же, как в случае с директором школы, никто из детей никогда не жаловался на него своим родителям. Объяснял он простыми словами, иногда проскакивал мат, но зато доходчиво. Это был великий мастер, говорили про него так: "Он из говна может сделать конфетку". Многому он научил пацанов, и потом, уже став мужьями, они частенько с благодарностью вспоминали дядю Гришу, поскольку многого того, что требовалось в домашнем хозяйстве в то время, в магазинах не продавали, да и денег на покупки не было и все приходилось делать самим.

Имелся пришкольный участок. На 18-20 сотках, выращивали картофель, капусту, свеклу, редьку, турнепс, а в стеклянной теплице, сделанной самими школьниками под руководством дяди Гриши, росли огурцы, помидоры и даже арбузы и дыни. На грядках краснела морковка, лук, чеснок, укроп и тому подобное. Хорошо плодоносили кусты черной и красной смородины, малины, крыжовника. Здесь же дядя Гриша со школьниками срубили теплое помещение для кроликов, которых потом развилось столько, что их раздавали самим школьникам бесплатно домой, держали их там круглый год.

Несколько лет при школе существовал гараж, в котором стоял бортовой ЗИС-5 "Захар", подарил его школе прииск Васильевский. Ученики старших классов учились на шоферов и автослесарей. Но, поскольку "Захар" имел преклонный возраст и много чего на своем веку повидал, через несколько лет его сдали на металлолом. Больше машины в школе не было никогда.

Небольшая, построенная в 50-е годы из 32 килограммовых шлаковых кирпичей, трехэтажная школа не вмещала всех учеников. Поэтому учились в две смены. В зимний период на севере очень рано темнеет, к 16 часам сумерки, в 16.30 непроглядная темень. Вот в эту, во вторую смену, любили пошалить пацаны.

Устраивали так называемую "темную". Например, идет урок, ярко светят электрические лампочки, вдруг свет гаснет, в классе темень непроглядная, начинают пищать девчонки.

Откликаясь на зов природы, мальчишки начинают в темноте шарить руками по запретным местам у девчонок, особенно достается грудям. Нередко под шаловливые руки попадала и сама учительница, разве разберешь в темноте?

"Темная" устраивалась следующим образом. В те годы для электрической защиты от перегрузки или короткого замыкания применялись обыкновенные вкручиваемые по резьбе предохранители, в народе их прозвали пробками. Пацаны еще засветло выкручивали пробку, затем, разжевав во рту кусок бумаги, полученную массу при помощи карандаша вталкивали в отверстие, затем вкручивали пробку на место. Пока разжеванная бумага содержала впитанную влагу она являлась проводником, электрическая цепь была замкнутой и горел свет. Но постепенно предохранитель нагревался, наступал момент, когда вся влага испарялась, и бумага из проводника превращалась в изолятор, свет отключался.

Потешившись минут 10-15, пацаны выкручивали пробку, при помощи того же карандаша выковыривали бумагу, вкручивали предохранитель на место и свет загорался. Высказав свое негодование по поводу ужасного поведения при отсутствии света, учительница продолжала урок, а красные как кумач девчонки сидели и гадали: "Кто ж это, Колька, Сережка, Иванов или Сидоров меня лапал?"

* * * * * *

В школе были, в основном, хорошие, знающие свое дело учителя. Конечно, были и такие, которых и близко к детям допускать было нельзя, но, как говорится, "в семье не без урода". Были там и настоящие учителя, с большой буквы, учителя от Бога. К таким относилась учитель по математике Анна Демьяновна Соловкина. Система, по которой она учила, была близка к вузовской.

Учила она так. В первый день у пришедших к ней из начальной школы учеников класса она выясняла уровень знаний, у всех без исключения. Задавала устные вопросы и предлагала решить письменные примеры, после каждого ответа делала себе в тетрадке какие-то пометки. На следующем уроке начиналась новая тема, объясняла она очень доходчиво, часто задавала вопрос: "Поднимите руки, кто не понял?".

На следующий день у доски побывает весь класс. Как правило, 75-80 % из всего класса получали единицы, которые она выставляла и в журнал и в дневник. Затем начиналась новая тема, давала задание на дом, а на следующий день начиналась проверка полученных знаний. Все как у всех учителей, а вот дальше, только как у Анны Демьяновны - те, кто получил единицы, должны были их исправить, то есть усвоить эту тему устно и решить задачу или пример.

Уже к середине учебного года таких, кто имел давние хвосты, было 7-10, к концу года 2-3 ученика. Годовую оценку она выставляла только тогда, когда за учеником не числилось ни одного хвоста. В графе, где должна стоять годовая оценка, была ссылка - "оставлен на осень", короче говоря, если до первого сентября ученик не сдаст "хвосты", он будет оставлен в соответствующем классе на второй год. Бывало, 2-3 ученика из класса сдавали ей хвосты либо летом, либо уже в сентябре. Никакие слезы, мольбы, угрозы не действовали на эту замечательную женщину. Ставила оценки она в журнал как обычно ручкой, а в дневник большим толстым красным карандашом. Подделать единицу на четверку было не возможно.

Во дворе ее бревенчатого дома всегда толпились ученики (сдавали "хвосты"). Зимой они пилили, кололи и складывали дрова, носили из проруби воду. Весной копали огород, садили картошку, осенью ее выкапывали и даже приходили летом полоть и окучивать. Делали это абсолютно добровольно. Однако, положительную оценку за эти услуги она никому не ставила. Нужно было честно доказать, что ты понял тему.

Анна Демьяновна всегда ходила с портфелем. Сдать ей "хвост" она позволяла в любом месте и в любое время. Она до глубокого вечера находилась в школе, но часто в воскресенье можно было увидеть такую картину. Среди улицы, окруженная тремя-четырьмя учениками, она склонилась над находящимся в горизонтальном положении портфелем. На импровизированном столе в открытой черновой тетрадке ученики решали задачи. Здесь же своим знаменитым красным толстым карандашом она ставила в дневник тройки или четверки.

Это была на редкость честная и порядочная учительница. Уговорить ее поставить пятерку ученику, которого тянут на золотую медаль, но на взгляд Анны Демьяновны на "отлично" не знающего математику, было нереально. Таким будущим "медалистам" приходилось уезжать в соседние школы. На нее писали бесконечные жалобы в район и область, где обвиняли ее в том, что она использует детский труд в личных целях, а за это ставит положительные оценки. Жаловались в районо за антипедагогическое воспитание учеников. Писали коллеги по работе, родители же справедливо считали, что их чадам с учительницей по математике страшно повезло, и относились к Анне Демьяновне с большим уважением.

Приезжали комиссии, опрашивали учеников, родителей, учителей. Анна Демьяновна "как кость в горле" стояла у чиновников от образования. Ее умоляли не ставить такое количество единиц, двоек и троек, но она стояла на своем. Может быть, ее бы и сломали или "сожрали", да мешало одно "но". В основном, все математические олимпиады: районные, областные и зональные выигрывали ученики Васильевской школы. И не было ни одного случая, чтобы поступающие в вузы, техникумы или училища выпускники Васильевской школы провалили вступительные экзамены по математике. Анна Демьяновна не допускала брака в своей работе. Это было ее кредо, цель и ее образ жизни. Математику на твердую тройку знали даже те, кому это очень тяжело давалось от природы. Способные же ребята в 9 -11 классах решали уравнения из специальных журналов, которые выписывала Анна Демьяновна, задачки из школьных программ для них уже были не интересны.

На ее похороны прилетел на специальном военном самолете ее бывший ученик в воинском звании генерал-лейтенант и с ученой степенью доктора физико-математических наук. В то время он работал в закрытом институте по проблемам космонавтики. Благодаря этой женщине, страна получила трёх докторов физико-математических наук. В то время, чтобы стать доктором наук, нужно было сделать какое-то открытие в науке. Школе и ученикам она отдавала всю себя без остатка.

Умерла она в 76 лет, как солдат на боевом посту, прямо в классе, сидя за учительским столом - у нее остановилось сердце. Ни одного дня она не отдохнула на пенсии, для нее был непонятен сам термин "отдых", она просто не могла не работать, работа была ее образом жизни. Она не представляла свою жизнь без окружающих ее детей, такая жизнь для нее была бессмысленной. Во время школьных каникул продолжала работать, на дому она занималась с отстающими учениками, разумеется, бесплатно. Правда, благодарные родители иногда приносили ей банку свежего коровьего молока или свежее мясо, когда резали скотину, соленые или маринованные грибы, варенья - в общим, чего-нибудь вкусненького. Анна Демьяновна это принимала, потому что знала - это от чистого сердца; за каждого ученика она стояла горой и не бросала его на произвол судьбы, как некоторые ее коллеги.

Ей даже не присвоили звания "Заслуженный учитель", она не имела ни орденов, ни медалей. Кто ж их даст такой колючей и неподатливой учительнице, по "вине" которой постоянно страдали общие показатели всей школы. Да они ей и не нужны были, эти звания и медали, она без них была по-настоящему счастливым человеком, потому что со всех концов огромного Союза, куда разлетелись ее ученики, она постоянно получала благодарственные письма.

В свой день рождения и на день учителя она включала радиоприемник, ловила волну радиостанции "Маяк" и слушала любимую музыку и песни, которые заказывали для нее ее бывшие ученики, разъехавшиеся по всей огромной стране. Вот, что она считала истинной наградой за свой учительский труд. Именно это обстоятельство давало ей силы не сворачивать с выбранного ею жизненного пути, и не прогибаться под чиновниками от образования, она была выше их по существовавшим нравственным критериям, она просто не могла жить иначе.

Хоронила ее вся школа, были отменены занятия, на похороны пришли практически все жители Васильевского. Кто-то на похоронах сказал, что это была народная учительница СССР. И как это всегда бывает, все по-настоящему только тогда и осознали, кого они потеряли, и какого человека закопали в сырую землю.

"Мы всегда стремимся к запретному

и желаем недозволенного"

Овидий

Глава пятая___________________________________

Пацаны

Зимой любимой игрой у пацанов был хоккей. Но хоккеем, в общем понимании этой игры, его назвать можно условно. Коньков на ногах поначалу не было, а клюшки - вырубленные из березы палки, на конце которых произошло природное искривление в виде дуги. Вместо шайбы пустая консервная банка. Играли на замерзших дражных котлованах или на старой плотине. Играли настолько азартно, что зачастую такие матчи заканчивались дракой. Позже стали играть на коньках. Коньки (дутики) прикреплялись особым способом при помощи веревки к валенкам. На конце ступни веревка закручивалась при помощи небольшой палочки, которая заправлялась за ногу выше ступни.

Но больше всего Максим любил кататься на лыжах. Зимой он практически с ними не расставался. Его любимым местом была старая плотина. Огромные дражные отвалы, издалека напоминающие песчаные дюны, зимой покрывались снегом, в конце февраля и в марте снег становился настолько плотным и твердым, что выдерживал мальчишку на лыжах. Максим забирался на макушку отвала и скатывался не сразу вниз, а по диагонали, до половины взлетал на следующий, быстро забегал на макушку и так далее. Иногда, увлекшись, уходил на 3-4 километра, обратно бежал на лыжах по лыжне уже затемно.

В советские времена в честь каких-нибудь дат и событий устраивались спартакиады. Принимала участие в таких мероприятиях и школа. Однажды состоялся массовый лыжный забег в школе на 3,5 и 10 километров, у производственников на - 15 и 30 километров. На одной из таких олимпиад четвероклассник Максим Маслаков с дистанции, равной 3 километрам, пришел первым, с хорошим временем. Но что самое любопытное, на простых лыжах - обыкновенные доски, с креплением на валенках, без формы и подготовки, он обошел тех, которые занимались в секции, имели слоеные лыжи с креплением на ботинках. Лыжные гонки в школе и районе были в те годы очень популярны. Многие ребята, в том числе и одноклассники Максима, занимались в секциях.

На общей школьной линейке директор школы вручил Максиму первую в его жизни почетную грамоту. Это был удивительный случай. Одному из худших учеников такой почет. Данное любопытное явление не осталось без внимания преподавателя физической культуры Дмитрия Дмитриевича или Дим Димыча, как его звали за глаза.

Дим Димыч очень любил этот вид спорта, имел первый разряд, говорили, что был перспективным спортсменом, да погубила любовь к спиртному. Эта пагубная привычка овладела им целиком и от него частенько попахивало. Не выгоняли его с работы лишь потому, что он был очень хорошим педагогом, любил детей и они ему отвечали тем же. В тот же день он в приказном порядке зачислил Максима в секцию, выдал слоеные лыжи на ботинках и начались занятия четыре раза в неделю, которые Максиму давались очень тяжело. И он признался Дим Димычу, что курит. Кстати, честность - это еще одна особенность мальчишки, которую он пронес через всю свою жизнь, врать так и не научился. Неизвестно, что предпринял Дим Димыч, но ни старший брат Митька, ни другие пацаны, с которыми покуривал Максим, больше к нему не приставали.

Дим Димыч начал упорно заниматься с Максимом. Он понял, что у пацана большие способности. Через год ему не было равных в школе, а в седьмом классе он выиграл первенство района. Не все было гладко, у Дим Димыча несколько раз был разговор с директором. Директору жаловались учителя и родители. Первые не знали, как себя вести (Максим числился в очень плохих учениках, а про него начали писать газеты, даже в областной целая статья была, т.е. он становился гордостью школы). Вторые - состоятельные родители, дети которых занимались в секциях и которые жаловались родителям, что Дим Димыч все время уделяет Максиму. К чести директора школы он принял сторону Дим Димыча, который предложил, чтобы все учителя начали заниматься с Максимом, а не поддерживать клеймо худшего ученика.

Дим Димыч знал семейное положение Максима. Нельзя сказать, что тот голодал, но основные продукты в рационе пацана - картошка, капуста, растительное масло да вымоченная соленая рыба, и то нечасто. Между тем, на тренировках мальчишка наматывал до 20 километров. Дим Димыч через профсоюз добился выдачи Максиму талонов на комплексный обед, по которым ему после тренировки в столовой подавали наваристый мясной борщ, на второе котлеты или жаркое с гарниром, компот.

Однажды, после очередной тренировки на 30 градусном морозе, Максим почувствовал острую боль между ног и сказал об этом тренеру, который показал его врачу, диагноз - легкое обморожение половых органов. Максим не имел шерстяных вещей и в 30 градусный мороз тренировался в хлопчатобумажной одежде. Дим Димыч добился, и Максиму за счет профсоюза приобрели пару шерстяных спортивных тренировочных костюмов, меховую куртку, лыжную меховую шапочку и пару шерстяных носков.

Старания Дим Димыча не прошли даром. В пятнадцать лет Максим привез в школу кубок области, а в шестнадцать на первенстве Дальнего Востока в Хабаровске, обойдя на тягуне шестерых мастеров спорта, занял первое место.

Дим Димыч на финише обнимал Максима и плакал, может от выпитого спиртного, а может он в Максиме увидел нереализованного себя, впрочем, это по праву была и его победа. Бесконечно он твердил ему: "Выкладывайся Максим на тягунах полностью, у тебя легкие здоровые, тягуны это твоя стихия, а отдыхать на спусках, да на ровном месте надо".

Победа неизвестного пацана из глухого таежного поселка, оказалась полной неожиданностью для организаторов турнира. Все члены государственной комиссии единогласно проголосовали за присуждение ему звания мастера (первый взрослый разряд у него уже был). Домой Максим вернулся с новыми корочками и значком "Мастера спорта СССР". Такого ни то, что в Васильевской школе, но и во всех районах и городах Амурской области не было ни до, ни после Максима. О нем писали газеты, он стал гордостью школы. Мать потом всю жизнь хранила медали, кубки, газеты с его снимками, пачку грамот и похвальных листов. Но самое удивительное то, что известность не вскружила парню голову, он остался прежним Максимом.

Интересно повел себя отец - сначала он радовался и гордился сыном, но чем больше успехов добивался Максим, тем больше он мрачнел. А как-то по пьянке он выдал все, что у него наболело. Суть его разговора сводилась к тому, что ничего хорошего эти лыжи ему в жизни не дадут, более того, они сделают его инвалидом. Еще больше Максима насторожил разговор, который произошел позже с Дим Димычем, и который, в сущности, повторил мысль отца. Но главное было то, что он уже твердо стоял на ногах, Дим Димыч научил его бесценному мужскому качеству - борьбе, умению постоять за себя! А началось все с учительницы по математике Анны Демьяновны и учителя по физвоспитанию Дим Димыча. Одна могла бы промолчать, другой просто не заметить. И ждала бы Максимку тюрьма или смерть под забором, как его брата Митьку и тысячи других. Все-таки, какая огромная и важная роль у учителя в школе!

* * * * * *

Из всех праздников любимыми у Максима были два - Новый год и день рождения. В обоих присутствовала елка (Максим родился через неделю после нового года) и были подарки. За елочкой в лес он ходил сам. До ближайшего леса, где росли елки, было рукой подать, каких-нибудь триста-четыреста метров. Сам процесс для него был приятным и радостным событием. Он брал с собой ножовку и долго бродил по лесу. Елок было много, и выбрать самую красивую и пушистую на самом деле было занятием нелегким.

Спилить приглянувшуюся елочку не составляет труда, самое сложное - доставить ее домой. Промороженные веточки были очень хрупкими, и при малейшем неосторожном движении они обламывались. Притащив елочку в дом и установив ее в определенном месте, он начинал самую приятную и долгожданную процедуру наряживания. Стеклянных покупных игрушек было мало. В магазине продавали игрушки всяких конфигураций и размеров: шары и шарики, кедровые шишки, зверюшки, зайчики, лисички, волки, белки. В магазине было все, но у Максима не было денег, чтобы их купить. Не было их и у матери, а отец находился в заключении. Максиму так хотелось поскорей стать взрослым! В детстве он твердо решил стать шофером. Через Васильевское шла трасса от Транссиба до Якутска. Машины шли потоком и мальчишка долго не мог понять, почему за то, что водители весь день катаются на машинах, они еще и получают деньги?

Красивых стеклянных игрушек у Максима и пару десяток не набиралось, а остальные он делал сам. В ход шло все - фантики от конфет, золотистая обертка. Из обыкновенной бумаги при помощи ножниц и канцелярского клея делал длинные цепи, затем, раскрасив их акварелью, обматывал елку. С потолка свисали вырезанные из бумаги и нанизанные на нитку снежинки.

Но самое главное, это детская вера, что ночью обязательно придет Дед Мороз, и обязательно под елку положит подарок. Где-то там, в подсознании, мальчик предполагал, что подарок кладет мама, но верить хотелось в другое - в Деда Мороза. Помимо присутствия какого-то волшебства, добрых ожиданий и школьных каникул, этот праздник сопровождался двумя подарками. Один выдавали в школе, другой в ночь под новый год, от имени Деда Мороза, клала под елку мама. Такого обилия дорогих и вкусных вещей Максим не увидит на протяжении всего года. Школьный подарок был объемный и дорогой, в буквальном смысле слова.

Школьный подарок представлял собой пакет из плотной серой бумаги, на котором была нарисована зеленая наряженная новогодняя елка и написано "С Новым Годом!". В пакете находилось: плитка хорошего шоколад, плитка ириса, горсть грецких орехов, одно огромное красное китайское яблоко, один мандарин, пакетик леденцов, пачка печенья и много россыпных конфет "Ласточка", "Озеро Рица" и другие. Примерно такой же, но чуть поскромней, клала под елку мать. Максим родился и вырос на севере, пройдет много лет, но запах яблок или мандаринов всегда будет ассоциироваться с Новым годом. Запах еловой хвои, яблок и мандаринов составлял одно целое - это "Новый Год".

Просыпаясь утром 6 января, Максим бежал к елке, потому что знал - там для него на ветках мама развешала конфеты. Хотя она и говорила, что это Дед Мороз их развесил, но Максим в душе не верил. "Откуда он мог знать, про мой день рождения?" - рассуждал мальчик. Помимо конфет на елке, под ней обязательно лежал подарок. Подарок представлял собой недорогую, но очень нужную Максиму вещицу. Обычно, это было то, что он просил у матери, а она отвечала: "Денег нет". Это могли быть цветные карандаши, краски, карманный фонарик и так далее. Максим очень радовался этим подаркам.

Проснувшись в очередной день рождения, он, подойдя к елке, начал снимать привязанные конфеты и с ужасом понял, что конфет там нет, весят пустые фантики. Для мальчика это оказалось психологическим ударом, он ждал праздника, который олицетворяли эти конфеты. Быть может, сами конфеты и не играли эту важную роль. Наверное, важно для него было внимание и ожидание самого момента их снятия с елки. С Максимом произошла настоящая истерика. Оказалось, брат Митька, выждав, когда мать подвесила конфеты и ушла, съел сами конфеты, а фантики расправил.

Максим долго уговаривал родителей, чтобы они разрешили ему завести собаку, и однажды случилось чудо. Произошло это событие в канун Нового года. К отцу приехал фронтовой друг, который проживал в селе Усть-Уркима. Войдя в избу, дядя Гена снял с плеч тяжелый рюкзак, в котором оказалось сахатинное мясо, он был охотником. Но самая главная радость ожидала Максима, когда он снял меховую сумку, которая была подвешена у него на груди. Из сумки он вынул живого щенка и опустил его на пол. Заскулив, виляя толстенькой попкой и коротеньким хвостиком, щенок сразу двинулся в сторону мальчика, который тут же схватил его на руки и начал целовать его маленькую мокрую мордочку. Радость захлестывала Максима, это был самый желанный и самый дорогой подарок в его жизни. Мальчик тут же назвал его Барсиком, щенок заполнил все свободное время мальчишки, он бы и спал вместе с ним, но этого не разрешала мать.

Барсик быстро рос, Максим играл со щенком на заснеженном огороде, барахтался с ним в снежных сугробах, убегал, а Барсик догонял его с лаем. К весне это была уже настоящая стройная и красивая собака, с торчащими ушами, но непонятной породы - не то помесь лайки с овчаркой, не то другая порода. Максим с помощью отца соорудил Барсику конуру. Когда он возвращался из школы, Барсик встречал его радостным лаем, ставил передние лапы на плечи и начинал лизать лицо своим языком, это была трогательная картина. Особенное удовольствие составляло мальчику ходить с собакой в лес, там Барсик гонялся за бурундуками и белками, радостно лаял, чувствовалось, что это его стихия. В эти минуты, мальчик был особенно радостен и счастлив.

Однажды, когда он вернулся из школы, Максим не услыхал собачьего лая и обойдя двор, он увидел Барсика лежащим у калитки в огороде. Максим бросился к нему. Барсик смотрел на него какими-то другими - не то жалкими, не то виноватыми глазами. Максим начал прижимать к себе собаку и тут только увидел, что Барсик, да и он сам, в крови. Оказалось, у собаки навылет прострелен живот и, судя по лужи крови, в которой лежал Барсик, он свое отжил. На пронзительный крик Максима прибежала мать и сестры, отец был на работе, а через час Барсика не стало.

Максим не поднимался с постели трое суток, от еды отказывался, не разговаривал и не отвечал на вопросы, лишь на предложение отца привести другого щенка ответил: "Не надо". Вызвали врача, но это был обыкновенный терапевт, она послушала мальчика, померила температуру, сказала, что здоров, и ушла, в то время как у него болела душа. На четвертые сутки он поднялся, жизнь продолжалась. Но этот случай оказал влияние на характер Максима. Постепенно нанесенная боль по потере друга рассосалось, однако, в характере мальчика произошла некоторая коррекция. Он уже никогда не стрелял по птицам из рогатки, самодельного пистолета или ружья, и никогда не охотился с ружьем в тайге. Убивать что-то или кого-то для него стало табу, несовместимым с его естеством. И еще, больше никогда у него не было собак, чувствовал инстинктивно - второй раз перенести такое ему будет уже не под силу. Конечно, возмущены были все, у какого изверга поднялась рука?

* * * * * *

В 1929 году в трех километрах ниже поселка Васильевского была построена и введена в строй первая электрическая драга. Конструктивно драга устроена так, что без воды она работать не может. Вся металлическая конструкция весом в сотни тонн собрана на плавучем понтоне. В 40-50 годы, работая на золотоносной речке Джамке и поднимаясь вверх, драга оказалась без воды, верней ее не хватало для плавучести понтона. Руководством было принято решение ниже по течению соорудить плотину. В распадке между сопками соорудили бревенчатые колодцы, которые представляли собой продольные стены из кругляка с поперечными бревенчатыми перегородками для жесткости и устойчивости. Ниши были заполнены бутом и мелкой породой, а с обратной стороны при помощи экскаватора и бульдозеров была сооружена мощная подпорка из гравия. Ближе к западной сопке был устроен сливной шлюз для сброса лишней воды.

Давно уже выработала месторождение драга, спустилась ниже по течению, а плотина осталась. Огромного количества воды она уже не держала, шлюз был открыт и запорное устройство отсутствовало. Это было излюбленным местом пацанов. В летний период купались, загорали, рыбачили, зимой играли в хоккей.

С левого борта плотина имела на три метра стенку выше, чем с правого, из-за естественного углубления, там находилось русло речки Джамки. Там, у образовавшегося озера, глубина доходила до трех метров, с левого борта наоборот - обмельчала до такой степени, что в жаркие летние дни все пересыхало, оставались только лужи. За десятилетие существования на дне плотины скопились огромные пласты серо-зеленого ила. В летнюю жару лужи нагревались до сорока градусов по Цельсию и выше. Измазавшись, как черти, в иле, ребятня с разбегу бросалась в горячие лужи.

С восточной стороны в бывшее водохранилище впадал Янканский ключ, вода которого даже в летние жаркие дни не прогревалась. Ключ тек из таежных глубин, вода в нем была чистая, прозрачная и очень приятная на вкус. Пацаны проделывали то же, что и взрослые - любители острых ощущений - зимой, когда из жаркой бани бросались в снежный сугроб. Они с диким криком кидались в этот леденящий ключ, а потом бросались в горячие лужи. Но самым излюбленным местом был шлюз. Вода из шлюза падала с высоты 4-5 метров, образовывая искусственный водопад, по сторонам шумели десятки маленьких водопадов. На протяжении нескольких лет водопад выбил грунт и внизу, ниже плотины, образовал трехметровой глубины озеро. Озеро представляло собой кипящий котел. Летящая вода захватывала с собой десятки кубометров воздуха, который в виде больших и маленьких пузырьков из глубины стремился на поверхность. Купаться в этом озере было не передаваемым словами удовольствием. Джакузи по сравнению с тем озером - жалкое времяпрепровождение.

Самые отчаянные пацаны, разбежавшись по дамбе, прыгали в этот шипящий и бурлящий котел. Полет с четырехметровой высоты в бурлящую воду придавал неописуемое ощущение. Но самым шиком считалось поднырнуть под водопад. Там, внутри, по ту сторону водопада, была отмель, воды по пояс. Получалось замкнутое пространство, ограниченное спереди грохочущей стеной падающей воды, а по бокам и напротив - бревенчатой стеной плотины. Пробирались туда самые смелые и отчаянные ребята.

Максим одним из первых сделал попытку туда проникнуть. Однако, огромная масса воды придавила его на более чем трехметровую глубину, несколько раз ему удавалось всплыть на поверхность и схватить несколько глотков драгоценного воздуха, но водяной круговорот вновь и вновь подставлял его под падающие струи водопада, которые вновь придавливали его ко дну. Максим вдоволь нахлебался воды, силы уже покидали мальчишку, а стоящие на берегу пацаны не то растерялись, не то испугались. Он бы так и утонул, если бы не закадычный друг детства Борька Машкин, который бросился на помощь к другу. И уже оказавшись на берегу котлована, лежа на земле и дыша, как загнанная собака, Максим впервые в жизни понял, что нельзя быть равнодушным к беде другого и впервые не на словах, а реально понял цену друга.

Но сдаваться было не в его правилах. И уже вторая попытка увенчалась успехом. Он стоял по пояс в воде, впереди грохотала стена потока, через которую, преломляясь всеми цветами радуги, проникали солнечные лучи, миллионы бликов разных тонов и оттенков создавали фантастическую картину. Максим кричал что-то несвязанное, но его радостные крики поглощал звук водопада. Радость будоражила мальчишку: "Я смог это сделать, у меня получилось!" Это была очень важная для него победа.

Раскусив все прелести купания на старой плотине, туда потянулись взрослые, а в конце шестидесятых и в начале семидесятых там устраивали поселковые массовые гуляния. Как на стадион завозили буфет, в котором продавались спиртные напитки, продукты питания, мороженое, лимонад, квас и т.п. Кто-то пустил слух (а может правда), что илом вылечил радикулит. И вместе с пацанвой, измазанные илом, зачастую поддатые, по выходным в лужах барахтались и визжали взрослые мужики, женщины, девчонки. После чего с криками бросались в водопад, получая при этом непередаваемое удовольствие.

В те годы просто не существовало уголовных преступлений против детей. И родители не переживали за своих чад, особенно в сельской местности. Если родителями не было оговорено время прибытия их домой, значит, можно было гулять весь день.

Плотина находилась приблизительно в 2-3 километрах от поселка. Набегавшись и накупавшись, страшно хотелось есть. Идти домой опасно, могут обратно не отпустить или заставить что-то делать по хозяйству, и тут был найден выход. Убегая утром рано из дома, старались, как можно больше прихватить хлеба. Котелок, ложки, соль были припрятаны в надежном месте - там, на плотине. Плотина буквально кишела гольянами. Эту маленькую рыбку употребляют в пищу с костями и головой, т.к. после варки кости становятся мягкими и просто не ощущаются. Правда, есть гольяны довольно крупных размеров, а также пескари, красноперки, которые имеют крепкие острые кости, но их ловили в других местах на удочку или мордушу.

Чистят гольянов просто - нажимаешь большим пальцем на живот и внутренности сами удаляются. В полукилометре от плотины располагались небольшие поля, где селяне выращивали картошку. Пацаны аккуратно, не выдергивая куст, подкапывали свежую картошку. Котелок ухи уплетали мигом, кроме того, на углях пекли грибы и картошку.

Гольянов ловили следующим способом. На пол-литровую стеклянную банку надевалась сделанная из бересты конусная воронка с отверстием на конце, которая закреплялась на банке при помощи резинки. Внутрь банки для приманки гольянов клали кусочек хлеба. Затем заполняли водой и ставили в воду лежа. Через 15-20 минут банка набивалась гольянами. Чем больше банок, тем быстрей и больше их наловишь. Их ловили постоянно, все лето, часть улова относили домой. Это кстати было оправданием за долгое отсутствие в доме, взрослые тоже любили эту рыбу.

Максим, в буквальном смысле, оказался кормильцем в семье. Когда отец находился в заключении, он летом каждый день по полтора - два, а бывало, и три литра, приносил в дом этих гольянов. Мать с сестрой и женой двоюродного брата чистили их в три пары рук. В доме имелась огромная чугунная сковорода. Готовили на печке в летней кухне. Когда сковорода с подсолнечным маслом раскалялась, в нее погружали эту маленькую рыбешку. Добавляли зеленый лучок, при наличии добавляли пару яиц, лавровый лист, перец, соль. Отдельно варили картошку. Это было очень вкусное и полезное для здоровья блюдо, за уши не оттащишь. Когда вернулся отец, мать на полном серьезе сказала.

- Если бы не Максим, я бы, наверное, не выжила.

И это была правда - мальчишка, как мог, помогал матери. Отец пожал ему руку как равному и прижал к себе.

Что и говорить, лето - золотая пора для пацанов. Конечно, плотина - их любимое место, но помимо купания были и другие занятия и развлечения. Не менее любимым был лес. Выросшие практически в лесу, дети хорошо в нем ориентировались. Запросто могли смастерить шалаш, разжечь костер, при чем даже в дождливую погоду. Знали повадки зверей, различали съедобные и ядовитые грибы, ягоды и растения.

В 1967 году пропали в лесу двое детей 8 и 10-летний мальчишки. Как потом выяснили, они заблудились. Искали их постоянно, организовывали бригады, подключались охотники, безрезультатно. Вслух не говорили, но все прекрасно понимали, что детей уже нет в живых. Каково же было удивление, когда через 28 дней они сами вышли на дорогу. Об этом случае писалось в центральной прессе. Конечно, вид у них был ужасный, искусанные комарами и мошкой, исцарапанные ветками и сучками, истощенные, одежда в лохмотьях, но главное живые. Ребята дважды встречались с медведем, но он их не тронул. На ночь устраивали шалаш, весь день шли, питались ягодами, диким луком. Но самое страшное то, что у них не было спичек, и все-таки они выжили. Специалисты потом говорили, случись подобное с городскими ребятишками, они бы такое не перенесли уже в первые дни, да и городские взрослые могли умереть от страха. Давно замечено, что ребята, выросшие в сельской местности, выгодно отличаются от городских. У них крепче здоровье, они выносливей, добрей, имеют уравновешенный характер и, как правило, верные друзья.

Максим в детстве, несколько раз встречался в лесу с медведями. Особенно запомнился первый случай, было ему тогда 8 лет. Пошли на заброшенные поля собирать землянику. Место было красивое - грибное и ягодное. В войну здесь была раскорчевана тайга, земля вспахана и вплоть до 1948 года здесь высаживали картошку. Впоследствии оно заросло травой, в которой было много земляники, а позже появился смешанный лес - березки, осина, черемуха. Правда, идти долго, но зато пустыми никогда не возвращались. Дойдя до места, Максим первым увидел троих медвежат. Они как дети кувыркались на полянке в тени куста черемухи. Были они размером чуть больше щенков лайки. С радостным криком Максим кинулся к медвежатам. На счастье, с ребятами находился 16 -летний Вовка Шестаков. Догнав Максима, он схватил его за руку и потащил за собой, крикнув остальным: "Бежим быстрее отсюда!". Не разобравшись в чем дело, все кинулись за ним. Пробежав метров триста, запыхавшиеся ребята спрашивали у Вовки: "От кого мы убегали?" "От медведицы", - ответил он.

Вовка был прав, быть может, он спас ребят от беды, которая могла произойти. Как правило, где-то поблизости бродила или дремала в холодке медведица. Если бы она увидела, что кто-то трогает ее медвежат, она бы просто их разорвала. К сожалению, такие случаи были. Максим тогда на всю жизнь запомнил золотое правило: увидел в лесу медвежат, волчат или других детенышей диких животных, немедленно уходи подальше от этого места.

* * * * * *

В те годы пацаны играли в игры, которые сейчас напрочь забыты. Одна из них - "Зоска". Чтобы играть в эту игру, требовалась сама "зоска". Изготовлялась она так. Брался кусочек выделанной шкуры, чем длиннее шерсть, тем лучше. Очень хорошая "зоска" получалась из медвежьей шкуры. Так вот, из этого кусочка вырезался кругляшек диаметром 2,5-3 сантиметра, к которому в свободной от шерсти шкурке (тыльная сторона) при помощи тонкой проволоки прикреплялся кругляшек из свинца, делался он в виде пуговицы с двумя отверстиями для крепления проволокой. В полете "зоска" напоминала воланчик для бадминтона. Играть в нее просто, но нужен навык. Требовалось эту "зоску" ударами ступни, вернее ее боковой внутренней частью, все время держать в полете. Играющий ударял "зоску", она летела вверх, он опускал ногу и ставил ее на землю, "зоска" под тяжестью свинца летела направленно, как только опускалась вниз, ее снова потихоньку били. Играющий как бы топтался на месте или ходил по кривой, куда летит "зоска". Как только "зоска" коснулась земли, все - проиграл. Выигрывал тот, у кого больше всего ударов, которые считал кто-нибудь из пацанов, выполняя роль судьи. Играли на интерес - это могли быть копейки или обыкновенные шелбаны.

Еще одна игра называлась "пристенок" и родственная ей "банчок". Что касается "пристенка", то подбиралась ровная стена, сделанная из досок, например забор.

Под стеной должна быть ровная земляная поверхность. Суть этой игры в следующем. Играющий брал пятикопеечную монету (пятак), подходил к стене и, держа пятак большим и указательным пальцем, ударял им об стену, пятак улетал. Задача следующего ударить свой пятак так, чтобы он оказался рядом с предыдущим. Если это удавалось, начинался замер при помощи большого пальца и мизинца. Если монеты лежали в этом расстоянии, первый проигрывал, расплачивались, как договорятся - по 5,10 и т.д. копеек. Количество играющих не ограничивалось.

Что касается игры "банчок", то все то же, что и в "пристенок", но добавлялось следующее: на земле чем-нибудь острым обозначался квадрат приблизительно 15 на 15 сантиметров, в который, по договоренности, все играющие вносили копейки. Тот, чья монета попала в квадрат и осталась в нем, забирал себе всю мелочь, находящуюся в квадрате.

Еще одна игра называлась "накидной". На ровном месте кидали монету, чаще всего ее заменял царский полтинник, с рельефом последнего царя Николая II, или медаль, у которой спилена напильником душка для крепления. Кто-то кидает первый, другой подкидывает свою, задача положить рядом и, как в "пристенок", замеряли большим пальцем и мизинцем, расчет по договоренности.

Эта игра уничтожила много медалей, которые привезли фронтовики. Если родителям не удавалось понадежнее спрятать награды, считай, что пропали. В те годы фронтовики награды почему-то не носили, не принято что ли было, одевали их редко, по большим праздникам. Даже было так - на предприятии вызывают и предупреждают: "Афанасьевич, завтра в клубе тебе грамоту (подарок или премию) вручать будут, явка обязательна, чтобы ордена и медали прицепил, понял?". Не предупредишь, не придет или придет без наград. Пережив ужасы войны, видя, как на их глазах в клочья разрывало людей, они не хотели лишний раз про нее вспоминать, жив остался и слава Богу, остальное второстепенно.

И еще, в ходу у пацанов для игры в "накидного" были монеты золотопромышленника Ларина. В этих местах у него были золотоносные участки, приискатели сдавали ему золото, а на его золотоскупках им выдавали монеты внушительных размеров. На одной стороне монеты было выгравировано "Три фунта мяса" или "Пять фунтов хлеба" и т.д. На другой стороне - надпись "Глеб Иванович Ларин". У него были свои магазины, в которых на эти деньги можно было приобрести все по их достоинству, или в пересчете на такую же сумму что-то другое.

Еще одной игрой, которая известна и популярна у определенного круга людей и в настоящее время, была карточная игра "очко". Если на вышеперечисленные игры детей родители и взрослые смотрели сквозь пальцы, то "очко" была игра запретная. Если родителям удавалось узнать, что их чадо играло в "очко", расплата следовала неминуема. Дело в том, что в эту игру играли взрослые с уголовным прошлым и даже проигрывали людей, и что самое ужасное, по условиям игры проигравший должен был зарезать или застрелить проигравшего человека. В очко играли в таких местах, куда взрослым проникнуть было не так-то просто. Играли на деньги и какие-нибудь ценности. Например, приходил новый игрок и просился играть, ему предлагалось показать, есть ли у него деньги. Пацан вытаскивал из кармана складной нож или фонарик, портсигар, зажигалку, фотоаппарат и т.п. После этого у играющих начиналось совещание, обсуждали два вопроса. Первый - допускать к игре вместо денег вещи, и если да, тут же начиналась оценка вещей в рублях. Часто ребята воровали из дому то, на что можно поиграть. Как правило, в игре принимали участие пацаны на три-четыре года старше сверстников. Все вышеперечисленные игры, особенно "очко", были играми азартными, конечно, не обходилось и без мухлевки. Такие игры редко заканчивались без драки.

Бесконтрольные дети, к которым во время отсидки отца относился и Максим, часто пропадали в таких компаниях. Когда выгоняли с уроков за родителями, как правило, шли сюда. У кого не было ни денег, ни вещей - сидели и смотрели за игрой, это не запрещалось. Здесь же курили и даже распивали спиртные напитки. Места, где проходили эти игры, были глубоко законспирированы. Никакие экзекуции, порки и угрозы не могли выбить у пацана их место- нахождение. Бывали случаи, когда слабаки не выдерживали и сдавали. Тогда "стукач", помимо мордобития и презрения, навсегда изгонялся из компании, а это самое страшное для пацана. Потому, что любой ему может дать пинка или "заехать в морду", и никто за него не заступится.

* * * * * *

В 60 годы прошлого столетия в Васильевском, как и по всей стране, был очень популярен футбол. На его организацию отводились специальные средства от профсоюза, хорошо помогал прииск. Летом, практически каждое воскресенье, на стадионе проводились матчи местного уровня. Соперниками поселковой команды были команды из райцентра, с железнодорожной станции Большой Ольдогой и других близлежащих поселков. Все футболисты, и особенно хорошие, пользовались большим уважением у сельчан. В поселке имелся внушительных размеров стадион, вернее это был целый комплекс деревянных сооружений различного назначения.

Территория стадиона была огорожена деревянным забором. С западной стороны были выстроены зрительские трибуны. Скамейки из строганных досок под углом поднимались на высоту трехэтажного дома. Заканчивались места для сидения внушительной площадкой, на которой было отведено место для радиорубки, тира, где стреляли из воздушных ружей, располагались другие игры. Над всем этим строением нависал козырек, который укрывал верхнюю площадку и, примерно до середины, сидячие места от дождя и палящих лучей солнца. По центру трибуны были разделены на две равные половины. Между трибунами было пространство шириной около 5 метров. По обе стороны этого пространства находились спортивные раздевалки с вешалками, скамейками. В углу лежало несколько старых гимнастических матов. Обе команды выбегали на футбольное поле из этих раздевалок. По периметру футбольного поля располагались скамейки и стояли деревянные продуктовые киоски. Перед матчем, с утра, "Золотопродснаб" завозил в эти киоски продукты.

В одном из таких киосков продавали только спиртное, водку трех наименований - "Московская", просто "Водка", в народе ее звали "сучек", "Столичная", и питьевой спирт в пол-литровых бутылках. Коньяк и несколько наименований вин и ликеров, как в пол-литровых бутылках, так и в 0,7 литра. В народе эти бутылки прозвали бомбами. Потому, что сделаны были из толстого темного стекла и были очень тяжелые. В другом продавали пиво на разлив из деревянной бочки, пиво в те годы было только двух сортов - "Жигулевское" по цене 25 копеек за пол-литровою кружку и "Таежное" по 30 копеек. Рядом с этим киоском стояло несколько вкопанных столиков с круглыми столешницами для стоячего употребления пива. В следующем - мороженое на развес (позже появились из теста съедобные стаканчики), очень вкусное газированное ситро ярко красного цвета в запечатанных пол-литровых бутылках местного производства. Кроме того, продавали квас и минеральную воду, а также пирожки и пончики. В отдельном киоске продавали хлеб, батоны, колбасу, соленую селедку, рыбные, мясные и овощные консервы. С южной стороны, прямо за футбольными воротами, располагалось два комплекта игры в "городки" с забетонированными площадками. Там всегда толпились пьяные мужики и проходили нешуточные матчи. Играли на интерес, как правило, на пиво или водку, сопровождавшиеся пьяными криками болельщиков, а зачастую драками.

На стадион собирался в буквальном смысле весь четырехтысячный поселок. Во время матча толпа, подогретая на жаре спиртным, буквально зверела. Несколько раз матч прерывался из-за драки, которая могла произойти из-за судьи. Например, был забит гол, а судья его не защитал из-за нарушения. Крики, свист, матерная ругань, словом, матчи проходили очень эмоционально.

Милиции в то время не было. Вернее, был участковый милиционер - сержант Володя. Он был долгожителем в этой должности, его не выгоняли дольше всех по просьбе трудящихся. Несмотря на жару, он был одет в черные суконные брюки-галифе, заправленные в хромовые сапоги, внутри которых находились портянки, белая фланелевая гимнастерка на выпуск с красными сержантскими погонами, подпоясанная ремнем, еще один ремень был опрокинут через плечо. Сзади на ремне болталась пустая кобура для пистолета ТТ. Предусмотрительный Володя никогда не носил пистолет, потому что частенько был не просто выпивший, а спал где-нибудь в тенечке пьяный. Зла он никому не причинял, и народ был им доволен, даже следили, чтоб его никто не обидел, "мало ли какого придурка взамен найдут".

Одним словом, стадион являлся культурным центром. Шли сюда разодетые, как в театр в городе, некоторые шли не на футбол, а на других посмотреть, себя показать, пообщаться. Весь день (кроме времени матча) на стадионе играла музыка.

Сама аппаратура представляла собой внушительных размеров чемоданы, работала на радиолампах. В комплект входило устройство, крутящее пластинки, усилитель и несколько огромных динамиков. В основном, крутили одни и те же пластинки, потому что очень нравились народу. Вне конкуренции были "Ландыши", а также песни и музыка из кинофильмов "Кубанские казаки", "Весна на заречной улице", "Высота", "Дело было в Пенькове", их сменял "Черный кот", потом долгое время в неконкуренции была музыка и песни из кинофильма "Человек-амфибия".

С восточной стороны, у входа на стадион, уже как бы за территорией стадиона, стояли огромные металлические качели для взрослых. Качели были высокие, выполненные полностью из металла на шариковых подшипниках. Карусель представляла собой огромный вкопанный деревянный столб. На макушке столба вертящееся устройство на подшипнике, к которому прикреплены два толстых каната с петлями на конце. Желающий надевал на себя петлю в районе пояса и разбегался вокруг столба. Центробежные силы поднимали его над землей, два-три оборота пролетел и снова бегом, в общем, на любителя.

Чуть подальше от карусели располагались несколько качелей поменьше для детей. А по направлению на север, через дорогу, которая ведет к массивным, сделанным из бревен, воротам на стадион, стояло сооружение, которое все называли "тырлом". "Тырло" - это опять же деревянная, круглой формы танцплощадка, довольно внушительных размеров, огороженная по кругу высоким, до крыши, штакетником. Внутри по окружности прибитые к полу скамейки, и, собственно, сама танцплощадка под крышей. Сбоку было пристроено небольшое помещение для аппаратуры.

Вот к этому-то "тырлу" и было приковано внимание пацанов. Это было их любимое место. Сюда, как только стемнеет, летом подтягивалась вся молодежь, и не только, обоих полов. Сначала танцевали под гармошку, баян, аккордеон, радиолу, потом появились катушечные магнитофоны. Но не это привлекало мальчишек. Взрослые парни и мужики приходили, как правило, поддатыми, и приносили спиртное с собой. Женщины и девки тоже спиртным не гнушались. Ни одни танцы не проходили без драки, как правило, из-за девчонок, а это зрелище для будущих мужчин. И еще много кое-чего здесь происходило, что притягивало их как магнитом.

Но самое интересное начиналось позже, когда танцоры начинали расползаться парами по стадионным постройкам и в ближайший лесок. Они тихонько подкрадывались к таким уединившимся парочкам. Какая-то неведомая сила тянула их туда. А там, под кустом черемухи или рябины, на скамейках или где-нибудь в глубине зрительских трибун стадиона уже слышался характерный звук поцелуев, возня и щелканье резинок от трусов, раздавались запоздалые "пусти! не надо!", ахи и охи, стоны и крики, слезы и нервный смех.

Чтобы попасть на "тырло", разрабатывались целые операции. Дело в том, что танцы начинались не раньше 23.30, темнело летом именно в это время, а гулять разрешали до 22, ну крайний срок - 22.30. На лето многие пацаны спать переходили под крыши стаек-коровников, туда набивали сена и в этом сене устраивали постель. Родители этому не препятствовали: "Пусть спят на свежем воздухе!" В 22 часа Максим демонстративно заходил домой, притворно зевал, говорил, что сильно хочет спать: "Ну ладно, полезу спать!" Поднимался по лестнице на крышу стайки, залезал под одеяло, включал карманный фонарик и читал книгу. Через час-полтора тихонько спускался и огородами уходил на "тырло". Наработавшись за день, как конь, отец спал непробудным сном, а вот материнское сердце почувствовало что-то неладное, и однажды мать проверила. В который раз ремень гулял по худой заднице Максима.

* * * * * *

В настоящее время эротические произведения в виде печатной и видео продукции можно купить на каждом углу. К сожалению, моральные критерии размыты до такой степени, что порнографическая продукция захлестнула общество. В ту пору за фотографию с обнаженной женщиной можно было вылететь из школы или института, а то и срок получить. Это сейчас идут споры, где эротика, а где порнография. В те годы оголенное плечо или короткая юбка у девчонки уже являлась предметом разговоров о моральном упадничестве девушки и могло стать предметом обсуждения на комсомольском собрании. В семье наказание одно - порка ремнем. Но никакие запреты, угрозы и порки не могли остановить ребят от желания увидеть обнаженное женское тело. Законы природы оказались намного сильней законов, придуманных людьми в отдельно взятой стране.

Неизвестно откуда, но фотографии, открытки или книжка эротического характера, зачастую затертые и очень низкого качества, оказывались в ребячьих руках. Их передавали друг другу по очереди. Например, давали книгу на час или два, на ночь или сутки, дальше наступала очередь Кольки или Славки.

С Максимом произошел неприятный случай. Где-то достали книгу "Гигиена женщины". Разумеется, сама гигиена женщины ребят не интересовала, интересовали десяток черно-белых снимков обнаженных женщин, в ней напечатанных. Время просмотра у Максима заканчивалось, нужно было передать книжку по очереди. Утром он по неосторожности, потеряв бдительность, сунул ее под подушку и убежал в туалет. Как на грех, в это время, мать решила заправить его постель.

Лупила она его нещадно, приговаривая: "Я тебе покажу, сволочь, гигиену женщины, учиться не хочет..., а гигиену женщины изучает!" Но самое страшное было то, что она лупила его этой же книжкой, а когда он вырвался, запустила ее вдогонку. Книга была уничтожена. И сколько не клеил ее Максим, это было уже не то. В глазах пацанов он упал очень низко и спасло его лишь то, что многие фотографии обнаженных женщин сохранились.

Обнаженными Максим видел девчонок и женщин несколько раз. Когда вместе с пацанами удавалось подсмотреть в окошко за моющимися женщинами и девчонками в приисковой бане. Видимость, конечно, была не очень. Стекло внутри было когда-то побелено известью, на которой образовались трещины и подтеки, через которые и велось наблюдение. Кроме того, приходилось находиться в постоянном напряжении, поскольку в любой момент могли схватить за ухо или дать пенка, кто-нибудь из проходящих мимо взрослых. В общем сердце колотилось так, что, казалось, оно может выскочить из грудной клетки в любую минуту. Однажды, Максиму было лет 13-14, к нему домой забежал запыхавшийся Борька Машкин.

- Бежим на стадион, по дороге расскажу.

Лиза работала официанткой в столовой и слыла в поселке женщиной легкого поведения. Пацаны не раз подсматривали, как мужики придавались с ней любовным утехам. В то время ей было лет 25-30. Жгучая брюнетка, видимо метиска, с огромными карими глазами, роскошной грудью и черными волнистыми волосами. Вот эта, какая-то дикая красота, и погубила девушку.

Как-то летом, под вечер, пьяную Лизу бросил на стадионе не менее пьяный очередной ухажер. Игравшие на стадионе пацаны воспользовались ситуацией и затащили смеющуюся беспричинно молодую женщину в раздевалку.

Когда ребята прибежали на стадион, Борька условно постучал в дверь одной из раздевалок, дверь открыли. В правом углу на старых матах лежала с широко раскинутыми и согнутыми в коленках, красивыми полными ногами Лиза. Юбка была задрана до торчащих грудей, кофточка сбита до подбородка, оголяя крупные белые груди. Рядом валялись белые женские трусы, бюстгальтер и женская сумочка. Голова у Лизы была запрокинута, черные волосы веером раскинулись по грязному мату, глаза закрыты, а ее руки судорожно шарили и сжимали рваный дерматин мата. Между ног девушки мелькала худощавая задница 17-летнего Игоря Сысоева. Лиза стонала, вокруг на лавках сидели и стояли человек восемь пацанов разных возрастов, дожидаясь своей очереди. Вдруг Игорь скорчился, сделал гримасу и громко заойкал. Оттащив парня в сторону, его место тут же занял очередной.

Еще когда ребята только зашли в раздевалку, Борька деловито осведомился:

- Кто последний?

Когда ему ответили, он сказал Максиму:

- Будешь за мной!

Лизу ставили на четвереньки, укладывали на живот, задирали ноги к голове - она принимала такую позу, какую хотел очередной партнер. Лиза стонала, ойкала, кричала, плакала и смеялась каким - то пьяным, истеричным и неестественным смехом. Наверное, она испытывала одновременно боль, удовольствие и унижение. Характерные издаваемые Лизой звуки усиливали страсть пацанов, которые применяли все новые и новые извращения. Мерзость происходящего или боязнь того, что у него не получится, или стеснения перед толпой пацанов, а может все вместе, смутили и, когда подошла очередь Максима, он уступил ее следующему, а сам ушел домой.

В дальнейшем судьба Лизы сложилась благополучно. На должность главного механика прииска трест "Амурзолото" прислал специалиста. Семьи у него не было, питался он в столовой. Вот там-то он и познакомился с Лизой, в которую и влюбился по-настоящему. Вскоре попросил по семейным обстоятельствам перевод в одно из золотодобывающих предприятий объединения "Якутзолото". Просьбу удовлетворили, и они уехали с Лизой в Якутию. Или нагулялась досыта девка или муж настоящим мужиком оказался, но Лиза образумилась. Как потом рассказывали побывавшие в Якутии сельчане, там они поженились, родилась у них дочка. Муж у Лизы впоследствии в большие начальники вышел. В общем, получилось все нормально.

* * * * * *

Несмотря на внешнюю строгость и закрытость темы по интимным отношениям, сексуальная практика среди школьников имела место в самой школе, а чаще всего за ее пределами. Как правило, вспышка их приходилась на вторую половину мая, когда сопки вокруг поселка покрывались красным цветом, это расцветал рододендрон, или багульник, как его называли в поселке. Весна, пробуждение природы, ее ярких цветных красок, приятные лесные запахи после долгой и холодной северной зимы способствовали этому. В ста метрах от школы начинался лес, а совсем рядом пологая сопка. В середине мая она покрывалась красным цветом, на которую как магнитом тянуло девочек. Там, на этом поросшем кустами цветущего рододендрона склоне, старшеклассники или зашедшие "на огонек" давно окончившие школу и отслужившие в армии парни, делали им из багульника розочки, а потом преподавали первые уроки секса. Невинные поцелуи в руках опытных молодых мужчин нередко заканчивались потерей девственности - поднималась на сопку девочкой, спустилась уже женщиной. В ту пору, лазая между кустами, нередко можно было увидеть брошенные окровавленные девичьи трусики, или услышать их крики и стоны, доносившееся из соседних кустов, и нерешительное робкое "пусти, не надо!". Были случаи, когда вступали в половую связь без согласия девочки, но жаловаться родителям или тем более в милицию никогда не ходили. По крайней мере, за изнасилование в поселке никто осужден не был. Были случаи беременности, а затем и роды в восьмом и девятом классах. Были и такие девчонки, которых не надо было ни склонять, ни принуждать, сами этого хотели и с удовольствием этим занимались. В общем, все как у всех в мире, хотя и учились на пятерки, и семьи благополучные были, носили красные галстуки и комсомольские значки. Как гласит пословица: "Против лома нет приема". А куда от нее денешься, от природы матушки!

Единственное, чего не было в то время, так это пьянства среди подростков и старшеклассников, а девочки не курили. В Васильевском на четыре тысячи населения было всего две курящих женщины, это были белые вороны, на которых смотрели с сочувствием, как на больных, а понятие "наркоман" в то время в поселке вообще не существовало.

* * * * * *

Сближаются люди по каким-то общим интересам. Непонятно, что связало двух, в общем-то разных по характеру ребят. Максим был уравновешенным, спокойным, терпеливым и застенчивым. Борька, напротив, имел вспыльчивый характер и никого не стеснялся. Кроме того, Борька почти на три года старше Максима. Одно было у них общее - это были отчаянные пацаны, готовые постоять не только за себя, но и за друга.

Однажды, выйдя из школы, Максим увидел возбужденную стайку старшеклассников-ребят, толпившуюся недалеко от школьного туалета, который располагался снаружи здания школы. Подойдя поближе, он все понял: трое старшеклассников били Борьку. Скинув ранец, он бросился в гущу драки, силы были неравные - те трое были на года четыре старше Максима, несколько раз они сбивали его с ног, и уже лежащего на земле остервенело пинали ногами. Но он увертывался, поднимался на ноги и вновь кидался в бой, соперники сатанели от такой наглости, вновь сбивали с ног и опять с ожесточением пинали. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы драку не разогнали учителя. Выплевывая выбитые зубы, Борька говорил, подражая взрослым:

- Суки позорные, трое на одного, но ничего Макс, я их по одному переловлю, они у меня еще поплачут, а ты молодец, вот это друг!

Оба были здоровыми ребятами и любили спорт. Максиму уже не было равных в районе по лыжным гонкам, а Борька здорово играл в нападении в футбол, его уже дважды взрослые брали в сборную поселка. Эта дружба удивляла пацанов и пугала родителей. Некоторые учителя делали прогноз: "Тюрьма их ждет-не дождется!" Дело в том, что Максим и Борька были как бы из неблагополучных семей. У Максима сидел отец, а у Борьки его совсем не было. Восемь лет назад он застрелился прямо дома из табельного пистолета ТТ, оставив жену и четверых детей. Жили они тогда в военном городке Белогорске, отец был военным в звании майора. Похоронив мужа, мать с детьми переехала к сестре в Васильевское. Жили впроголодь, Борька, как и Максим, был предоставлен сам себе. У Максима с Борькой были большие проблемы в школе.

По-разному сложилась судьба у этих ребятишек, а прогнозы некоторых учителей о том, что это растут будущие "зеки", к счастью, не сбылись.

Однажды Борька Машкин пришел к Максиму:

- Идем, дело есть

- Куда?

- На стадион

На пустынном стадионе они забрались на самый верх под козырек крыши зрительских трибун, сели, Борька полез в сумку, которую все время нес с собой, из которой вынул чекушку водки, хлеб, сало, головку лука и стакан. Он начал деловито, явно подражая взрослым, нарезать карманным перочинным ножом кусочками свиное соленое сало, порезал хлеб, почистил луковицу и разрезал ее пополам. Затем он налил в стакан водки и протянул Максиму.

Максим никогда в жизни не пробовал спиртного. Ему не раз приходилось ходить за пивом для отца. Мать ему давала деньги и трехлитровый бидон, буфетчица ручным насосом, а чаще это делал кто-нибудь из мужчин, наполняла бидон пивом из деревянной бочки. Один раз, когда его послали за пивом, по дороге он решил попробовать этот напиток. Поставив бидон на землю, он наклонился и сделал глоток. Напиток ему сильно не понравился, он выплюнул остатки и пошел домой.

Вот и сейчас беря стакан, наполненный на четверть водкой, его охватило двоякое чувство - страх и любопытство. Но, чтобы Борька не подумал, что он трусит, Максим взял стакан и так, как он часто видел делают мужики, лихо опрокинул содержимое в рот. Неприятная терпкая жидкость обожгла гортань, часть ее Максим проглотил, а часть выплюнул, а потом еще долго откашливался. Дальше, бахвалясь друг перед другом, они допили водку и опьянели. Опять же, подражая взрослым, они обнимались, давали клятву, что они друзья на- веки. Закончилась эта пьянка плачевно - Максима выворачивало наизнанку, желудок уже был совершенно пустой, а рвотные рефлексы продолжались. Неподготовленный детский организм был попросту отравлен алкоголем. На счастье, мать на сутках находилась на работе и не узнала про это, иначе бы его ждала еще и порка.

В следующий раз Максим выпил спиртное, когда получил первую получку. Это была традиция на производстве - обмывать первую зарплату.

В 7 классе Борьку хотели исключить из школы, уже подготовили документы, да спас его дядя Коля Митый - уговорил директора. Дядя Коля работал кузнецом в приисковой кузнице. Сам был родом из Ростовской области, крестьянин, родителей которого признали кулаками и выслали. У него умерла жена, а детей не было. Решили они с Борькиной матерью, тетей Машей, жить вместе. Тетя Маша была красивой женщиной, поговаривали даже, что из ревности и покончил с собой Борькин отец по пьянке. Борька хранил пулю от ТТ, из которого отец жахнул себе в висок. Как потом выяснили военные следователи, пуля, пройдя через череп, ударилась о противоположную каменную стенку и, срикошетив, упала на пол. По окончании следствия пулю отдали по просьбе матери ей.

Борька еще в детстве твердо решил стать военным, как отец, и впоследствии осуществил эту свою детскую мечту, немного не дотянув до отцовского звания майора. Он погибнет под Кандагаром в Афганистане в звании капитана.

Дядя Коля оказался классным мужиком. Огромного роста, с чудовищной силой, это был на удивление добрый человек. Дети его полюбили, а он относился к ним по - отцовски. С появлением хозяина быстро ожил дом, обзавелись живностью. Неграмотный дядя Коля оказался неплохим психологом. Когда он завел разговор о школе, Борька твердо заявил, что школу бросит и пойдет работать, решение его окончательное и обсуждению не подлежит. Хитрый дядя Коля ответил:

- Давай! Я не против. Жаль только военным не станешь.

- Это почему?

- Отец - то у тебя офицером был, а как ты в военное училище попадешь, не окончив школы?

Борька насторожился:

- Но меня все равно выгонят из школы!

В общем, договорились так. Борька заканчивает 8 классов, дядя Коля попросит, чтобы его приняли на работу учеником слесаря, а учебу он будет продолжать в вечерней школе.

Так оно и вышло. Окончив вечернюю школу, он поступил в среднее военное танковое училище под Благовещенском, через три года он его закончил с отличием, получив звание лейтенанта, и был направлен в воинскую часть. Потом он заочно окончил высшее военное танковое училище и поступил заочно в академию. В то время уже несколько лет шла война в Афганистане, и он написал рапорт, где просил направить его туда, и уже в звании капитана и в должности командира танковой роты прибыл в Афганистан. Погиб он в августе 1975 года под Кандагаром.

Впоследствии Максим разыскал Борькиного сослуживца, который рассказал следующее. Они сопровождали военную колонну, когда афганцы устроили засаду, вернее мясорубку. В горах на танках много не навоюешь, нет места для маневра, а вооружили американцы душманов современным противотанковым оружием. Когда подбили танк, на котором Борька управлял боем, он по рации передал командование ротой одному из своих офицеров, а экипажу приказал отходить, поскольку к ним уже бежали душманы. Борька обеспечил отход своим танкистам, а сам, с автоматом Калашникова и гранатами, принял неравный бой. В азарте боя, уже раненый, не заметил, как кончились боеприпасы, и не успел застрелиться. Когда подошли душманы, он лежал в лужи крови с перебитыми ногами. Один из них наклонился и резким движением кинжала перерезал ему горло.

Командир полка подал представление на Героя Советского Союза, но штабные бюрократы в Москве оценили подвиг Борьки Орденом Боевого Красного Знамени посмертно.

Не сбылись предсказания некоторых учителей о том, что этих ребят ждет тюрьма. Выросшие в реальных, а не тепличных условиях, усвоивших на деле простую истину, что надеяться в жизни нужно только на себя, они выросли настоящими мужиками, которыми впоследствии гордилась школа, поселок, район, область и, конечно, Родина.

* * * * * *

В то время среди пацанов большой популярностью пользовались рогатки. Даже так - не существовало в то время пацана, у которого бы отсутствовала рогатка. Причем изготовление рогаток было доведено до совершенства. Вопреки карикатурам того времени, изображающих пацанов - хулиганов, из кармана которых торчит рогатина, в действительности, сама деревянная часть рогатки в высоту не превышала 12 сантиметров, а верхняя часть разветвления - 5-6 сантиметров. В скрученном виде она занимала мало места в кармане. Самая хорошая резина для рогатки считалась красная, вырезанная из камеры болона для колес автомобилей. Камни для рогатки подбирались круглые, на дражных отвалах. Натренировавшись в стрельбе, из рогатки могли с 10 метров убить птичку, были, конечно, и такие, кто убивал птиц, но в большинстве своем пацаны в птичек из рогаток не стреляли.

Одно время пацаны в поселке начали увлекаться опасными игрушками. Пошла мода на "поджиги". "Поджиг" - это что-то наподобие пистолета. Делали форму, на костре расплавляли свинец, в ствол впаивали металлическую трубку и заливали форму. Затем отливку обрабатывали, ручку обматывали изолентой. В ствол насыпали порох и запыжовывали, сверху насыпали дробь или ставили жакан, и вновь запыжовывали. Выше рукоятки, сверху ствола, было сделано маленькое отверстие, через которое и поджигался порох (тыльная часть ствола был наглухо запаяна). При выстреле раздавался громкий грохот, как из ружья. Прекратили игры с "поджигами" после того, как у одного пацана с другого конца поселка оторвало кисть правой руки. Наверное, слишком много запыжевал пороха или жакан заклинил в стволе.

Следующим увлечением стали самодельные гранаты. В качестве материала использовалась металлическая гильза от охотничьего ружья 12-го или 16-го калибра, либо другая, латунная или медная, труба. По центру гильзы ножовкой по металлу или напильником проделывалось отверстие для запала. В гильзу насыпали порох, затем ее запыжовывали, края гильзы загибали внутрь молотком или пассатижами. К отверстию привязывали 4-5 спичек, поджигали последнюю от отверстия и бросали. Во время полета спички выполняли роль бикфордова шнура - одна спичка загоралась от другой, когда загоралась последняя у отверстия спичка, происходил взрыв или в воздухе, или на земле, зависело от силы кидающего. Закончилось это тоже печально. Мишка Кошев впопыхах вместо последней чиркнул первую спичку, только и успел замахнуться. Оторвало ему большой, указательный, безымянный пальцы, а следующий наполовину. В общем, остался один мизинец на правой руке. После этого случая и гранаты делать перестали. Но пацаны не были бы пацанами, если бы не увлекались еще чем - нибудь опасным.

Очередным увлечением стали самодельные малокалиберные пистолеты. Самый примитивный делали из латунных трубочек, которых было много в топливной системе двигателей внутреннего сгорания у автомобилей. Сам ствол подбирался из трубки, в которую входил патрон с пулей. На эту трубку надевалась еще одна трубка большим диаметром, в которой пропиливалось отверстие под патрон - "патронник". Вся эта конструкция прибивалась металлическими скобами, сделанными из гвоздей, к доске, выпиленной в форме пистолета. Боек вытачивался из 5 мм проволоки, вместо пружины обыкновенная резинка, какие использовались в рогатках. Поскольку, в так называемом стволе отсутствовали нарезные линии, выйдя из ствола, пуля начинала кувыркаться, издавая в полете свист. Затем эти примитивные пистолеты начали совершенствовать. Ствол вытачивали на токарном станке, и он был уже нарезной, вместо резинки пружина. Постепенно стали делать приличные на вид, с нарезным стволом пистолеты, но все они были однозарядные, что не устраивало Вовку Машкина, старшего брата Борьки. Вовка работал в приисковых механических мастерских токарем и был парнем не без таланта. Сначала он долго бился над отражателем, то есть механизмом, выбрасывающим стреляную гильзу из патронника. После того, как он эту задачу решил, он приступил к изготовлению многозарядного пистолета. Несколько экземпляров были неудачны, и вот, после года творческих мук, ему удалось сделать десятизарядный пистолет, который работал безотказно, как часы.

Как-то Вовка взял с собой пострелять Борьку, а тот уговорил взять и Максима. Пришли на стадион и начали палить в стенку, Максим первый раз в жизни стрелял из настоящего пистолета. Закончилась эта история с пистолетом так. Однажды собрались пацаны пострелять. Вовка полез на стайку коровника, там он прятал пистолет, и вдруг все услыхали его ругань вперемешку с матами. Когда он вернулся, то вместо пистолета нес металлическую лепешку. Оказалось, узнал про него дядя Коля, проследил, куда Вовка его прячет, вытащил, завел мотоцикл, съездил в кузницу и шлепнул под механическим молотом, а потом положил на место.

В какой - то период пацаны увлеклись постройкой ракет. В качестве строительного материала использовались обыкновенный картон, из которого был сделан весь упаковочный материал, в котором поставлялись продукты в продснаб, а также фольга, а в качестве топлива - порох. Ракету строили так: из картонной коробки вырезали лист, из которого в свою очередь изготавливали цилиндр, внутри цилиндра укладывали фольгу, изготавливали носовой конус и сопло. Порох, пересыпанный золой, засыпался внутрь, затем его поджигали. Разумеется, никаких расчетов не делали, каждая ракета была разных размеров, соответственно и вела себя по-своему. Как правило, после запала обычно она падала с подставки, специально для нее сделанной, далее вела себя непредсказуемо - могла вертеться на земле или льду (в зависимости от времени года), лететь низко над землей, бесконечно меняя траекторию. Однажды ракета повела себя и вовсе странно. Ударившись во время полета дважды об лед, она начала набирать высоту, перемахнула через огород и воткнулась в стог сена. Благо хозяин находился на подворье и вовремя затушил. Бывали и удачные запуски, когда ракета прямо с подставки устремлялась вертикально вверх, и поднималась так довольно высоко, пока не кончалось горючее, то есть не выгорал полностью порох, перемешанный с золой. И тогда это было удивительное зрелище, особенно в темное время суток - из сопла вырывался шипящий огонь, толкающий ракету все выше и выше, а внизу, задрав головы, следили за ней восхищенные и довольные собой пацаны.

* * * * * *

Но не только опасные игры привлекали пацанов. Было время, когда все поголовно увлеклись вырезанием по дереву при помощи лобзика. Сам лобзик, пилочки, струбцины и шило продавались в магазине набором и раздельно, а вот фанеру приходилось добывать. Фанерные ящики в виде тары были только в одном месте - в аптеке, изредка в продснабе. В аптеке работала очень вредная женщина, и таким же был ее муж. Во дворе лежали горы фанерных ящиков, лежали годами, гнили, их сжигали, но детям почему-то не давали. Нередко можно было увидеть картину: стоящие в аптеке пацаны униженно выклянчивали у заведующей аптекой фанерный ящик. Пацанам ничего не оставалось, как их воровать. Забирались во двор аптеки, обычно это проделывали ночью, и перебрасывали через забор несколько ящиков. Были случаи, когда за пацанами гонялся муж заведующей аптекой, но разве поймаешь сорванцов?

Ящик разбирали, и на лист фанеры наносился через копирку рисунок (рисунки с чертежами продавались в магазине). Это могла быть полочка, подвесной шкафчик с дверцами, шкатулка, рамка для картины или фотографии, подвеска под календарь и тому подобное. После того, как рисунок был выпилен при помощи лобзика и исполнен согласно чертежу, заготовка чистилась наждачной шкуркой, затем покрывалась лаком. С тыльной стороны заготовка подклеивалась красным, синим или иного цвета кусочком ситца, затем вещь собиралась и склеивалась. Иногда удавалось сделать очень красивые вещи, которые затем демонстрировались на школьной, районной или даже областной выставке. Почти в каждом доме в ту пору можно было увидеть вещицы, сделанные таким способом. Позже в магазинах начали продавать выжигатели по дереву, стали еще и выжигать, при той же технологии, с использованием фанеры.

* * * * * *

В Васильевском не было телевидения, как не было и других современных развлечений. Единственное, что было более или менее доступно - это книги. Хорошие книги ходили по рукам, их читали по очереди. Ценились детективы, приключенческие, фантастика, ну и, конечно, эротические. Такие авторы, как Жуль Верн, Конон - Дойль, Ф. Купер, Бальзак, Беляев были в особой цене. Длинную очередь на ту или иную книгу можно было сократить - прочесть вне очереди, если взять ее на ночь. Но ночью не давала читать мать. Тогда Максим брал карманный фонарик и читал под одеялом. Нужно быть начеку, при малейшем скрипе материнской кровати фонарик выключался, и приходилось прикидываться спящим. В детстве и юности Максим прочитал много книг. Сколько? И сам не знал, наверное, тысячи.

Кроме книг, говоря современным языком, альтернативным источником информации было кино. На хорошее кино ходили десятки раз, знали на память все диалоги, произносимые артистами, и все равно шли на очередной сеанс. Вот таким кинофильмом для пацанов, да и взрослых, стал "Человек - амфибия". До кинофильма Максим несколько раз читал и перечитывал романы А. Беляева, но одно дело читать, другое видеть. Что притягивало в этом кинофильме? Великолепная игра замечательных актеров: В.Корнеева, А.Вертинской, М. Казакова, а может быть, и режиссура, декорации или удачно сочиненная музыка и песни. Наверное, все вместе, и на этот кинофильм никогда не было свободных мест, в какой бы раз он не шел. Слова песен знали на память:

"Эй, моряк, ты слишком долго плавал,

Я тебя успела позабыть,

Мне теперь морской по нраву дьявол,

Его хочу любить ...".

Или "Лучше лежать на дне...". К тому времени появились катушечные магнитофоны и песни из кинофильма "Человек - амфибия" на "тырле" крутили без конца. Одним словом, вышедший на экраны художественный фильм "Человек - амфибия" произвел на Максима и его сверстников неизгладимое впечатление. Максим понимал, что это фантастика, и все равно, купаясь с пацанами на плотине, ныряя под воду и плывя там с открытыми глазами, все время ждал, что вот сейчас ему навстречу будет плыть человек - амфибия. Он бы не всплыл в ужасе, как в кино ныряльщики за жемчугом. Он бы его нисколько не испугался, потому что он добрый и хороший.

Максима влекла морская тема, все романы о морских приключениях, которые оказались ему доступны, были прочитаны, в том числе и фантастические. Мальчишку притягивали далекие и неведомые моря и океаны, хотелось вместе с капитаном Немо на "Наутилусе" нырнуть в глубины океанов и морей. Вместе с Френсисом Дрейком отправиться в пиратскую экспедицию и совершить кругосветное плавание, открыть новые проливы и острова, а потом взять на абордаж испанский галеон с сундуками, наполненными серебряными монетами, золотыми слитками, драгоценными камнями, а потом разгромить испанскую "Непобедимую армаду". Вместе с рассеянным Жаком-Элиасеном-Франсуа-Мари Паганелем, секретарем Парижского географического общества, членом-корреспондентом географических обществ Берлина, Бомбея, Дармштадта, Лейпцига, Лондона, Петербурга, Вены, Нью-Йорка, а также почетным членом Королевского географического и этнографического института Восточной Индии на яхте "Дункан" отправиться в кругосветное плавание на поиски капитана Гранта.

* * * * * *

Вернувшийся из мест не столь отдаленных, отец Максима первым делом принялся за повышение благосостояния семьи, но своеобразным способом. Он взял в кредит на пять лет деньги в прииске в сумме пяти тысяч рублей. По тем временам это очень большие деньги, и потому большую часть зарплаты у него попросту высчитывали, денег в доме по-прежнему не было. Он нанял бригаду мужиков, которые заготовили и вывезли из тайги лиственницу для строительства новой избы, которую начали рубить рядом со старой тесной избушкой. Кроме того, он купил стельную корову и двух поросят. Таким образом, он видимо решил исправлять допущенную им страшную ошибку четырехлетней давности. Он не понимал, что упущенного уже не вернуть, да и некогда большая семья к тому времени распалась. Старшая дочь Нина вышла замуж и уехала к мужу в соседнее село, средняя Даша закончила в Благовещенске училище и уехала работать в Биробиджан на швейную фабрику. Старший сын Митька, привыкший к бесконтрольной жизни, просто не выдержал отцовского нажима и сбежал в Благовещенск, откуда прислал письмо, что устроился работать в бригаду строителей и получил общежитие. Однако дальнейшая его судьба сложилась неудачно. Он часто менял место работы, с которой его выгоняли за пьянство, менял города и населенные пункты, дважды завербовывался в геологические экспедиции, сгубил здоровье и впоследствии умер.

Единственным помощником у Михаила остался младший, двенадцатилетний сын Максим, которого он использовал "на полную катушку". Работы по домашнему хозяйству было невпроворот. Отец просто разрывался между работой на производстве, строительством новой избы и нешуточным хозяйством, которое он развел. Но самой любимой для Максима была работа на покосе. Легче всего и приятней всего было косить сено.

Отец поднимал Максима на заре, и они шли косить траву. Это было самое хорошее время суток, по низинам и распадкам стоял густой, белый, как молоко, туман. С синих гор Станового хребта веяло прохладой, чистый, наполненный кислородом и дурманящим запахом скошенного разнотравья, воздух кружил голову. На траве лежала чистая, как бриллиант, утренняя роса. Дышалось легко, свободно, окружающую девственную тишину нарушали звуки "жвыканья" косы да пение ранних птиц. Единственным неудобством были довольно большие кочки. Косить сено на кочках требовало большого мастерства и навыков. Кроме того, между кочек стояла застоявшаяся цветная вода, и потому на ногах были обуты резиновые сапоги. У Максима первое время никак не получалось косить в таких условиях, стальная коса после каждого взмаха впивалась в кочку. Лучшие покосы, без кочек, были распределены среди населения, пока отец отбывал срок.

Вот и поднялось солнце, недавняя прохлада уступает место духоте, косари идут на стан, разжигают костер. Сухие дрова потрескивают, огонь делает свое дело. Из носочка закопченного чайника, подвешенного на тагане, вырывается веселая струйка пара, а крышка чайника предостерегающе подпрыгивает. Отец снимает его с тагана, открывает крышку и из его широкой ладони высыпается в кипяток чайная заварка, туда же он сует веточку дикой черной смородины. Пока настаивался чай, в закопченном котелке распаривалась пшенная каша. Отец снял ее с огня, добавил соли, пару ложек топленного коровьего масла и завтрак готов. Отец с сыном черпали ложкой из котелка кашу и запивали ее ароматным чаем. А в это время солнце поднялось довольно высоко, и уже палило нещадно, в воздухе стоял мерный гул от шмелей, ос и диких пчел, собирающих нектар с полевых цветов. Тучи паутов уже поджидали своих жертв. Покосники берут грабли и идут сгребать траву, которую скосили вчерашним утром. Солнце уже палит вовсю, пауты сатанеют от запаха человеческого пота, лютуют все сильней и сильней. Пот ручьями стекает по лицу, заливает глаза, которые больно щиплют, соль раздражает тело, боль от укусов паутов становится невыносимой. Время приближается к обеду. Эх, сейчас бы разбежаться и броситься с пятиметровой высоты в кипящие воды водопада на старой плотине.

- Все, баста, идем обедать и отдыхать, а то они нас сожрут. Вот курвы, работать не дают, - говорит отец, втыкает меж кочек грабли и идет к стану. За ним, проделав тоже самое, направляется Максим.

И все-таки, наверное, самое тяжелое на покосе для Максима было время, когда требовалось носить копны к остожью. У отца были заготовлены и хорошо просушены с прошлого года гладко ошкуренные крепкие березовые жерди. Пару таких жердей он просовывал под копну сена, получались своеобразные носилки. Нести такую тяжелую копну сена по кочкам непростая задача для взрослых, а для двенадцатилетнего пацана это сущее наказание. Отец делил копну пополам, брался за жерди у самой копны, а Максим за длинный их конец, таким образом, он перераспределял большую часть тяжести на себя, и все равно это было невыносимо тяжело для Максима. Он часто падал от непосильной ноши или запинался об кочки. К тому же, носильщиков постоянно преследовали пауты, которые во время носки десятками присасывались к телу, приходилось терпеть и эту напасть. Окончательно добивала носильщиков тридцатиградусная жара от палящего солнца.

Мать постоянно ругала отца за то, что тот может "угробить" мальчишку, заставляя его носить тяжести. Кроме того, Максим не употреблял в пищу коровьего молока, его желудок просто не переваривал свежее коровье молоко, то же самое было и у отца. Но Михаил с каким - то тупым упрямством шел к поставленной цели. Видимо, таким образом он хотел "замолить грехи", поскольку пока он сидел, семья бедствовала. Да к тому же, видимо, его крестьянские гены не давали ему покоя. В его понятии благополучие семьи заключалось в хорошем добротном доме, в хозяйстве, в котором находится скотина, свиньи, куры. Все это наживается годами, а он решил все это получить сразу. Чтобы прокормить скотину и свиней, требовалось до пяти тон сена на зиму, огромное количество картошки. Сено требовалось заготавливать в нелегких северных условиях, без всякой техники, и обрабатывать немалые площади огородов, чтобы заготовить для скотины и свиней достаточно картошки. Он трудился на производстве и как лошадь работал дома, не давая покоя ни жене, ни подростку - сыну. Он работал так, что, поужинав, валился с ног, и жена его, уже сонного, раздевала. Натруженные за день непосильным трудом руки ночью болели, и он кричал во сне от боли. Уговоры и разговоры жены на эту тему не давали никакого результата, он как бык уперся и шел к заветной цели.

Впоследствии эта черта характера передалась и Максиму. В последующей жизни Максим мог долго думать, прежде чем принять какое - то решение, но после того, как он его принял, он так же, как некогда его отец, напролом шел к поставленной цели и всегда к ней приходил, какие бы барьеры не вставали на его пути.

"Человеческие истины - это неопровержимые

человеческие заблуждения".

Фридрих Ницше

Глава шестая_____________________________________

Земляки

Рядом со стадионом жил со своей матерью слабоумный парень. Было ему в ту пору 25-30 лет, не больше, все почему-то звали его Толя Калебу или просто Толя - дурачок. Он был, как говорили раньше, милейшей души человек, никому никакого вреда он не приносил. Работал Толя в продснабе грузчиком и, как все больные такой болезнью, обладал огромной физической силой. Видимо, Толя не понимал, что он не такой, как все, потому что на все насмешки ребятишек, вертящих пальцем у веска, он не реагировал, смеялся, да и все. Он мог, улыбаясь, прийти в школьный класс и стоять около двери с ученическим портфелем. Прикрикнув на смеющихся ребятишек, пробовали учителя вежливо выдворять Толю, но он снова приходил. Приспособились так: садили его на свободное место за парту, куда он с трудом втискивался при своем внушительном росте. Усевшись, Толя вынимал из портфеля карандаш, блокнот и начинал старательно выводить какие - то каракули, ни читать, ни писать он, разумеется, не умел. Подражая ученикам, Толя поднимал руку, хитрая учительница говорила: "Так, Толя у нас хочет выйти, можешь идти". Толя вставал и довольный выходил, не забывая про портфель. Внешне он ничем не отличался от других - одевался как все, у него была более - менее развита речь, правда чуть-чуть картавил и не выговаривал букву "р", тянулся он почему-то больше к детям, нежели к взрослым. Видимо, по каким - то причинам его нормальное развитие остановилось в раннем детстве.

Одно время Толя привязался к Максиму, иногда заходил к нему домой и приглашал его в кино, при этом протягивая ему блокнот. Максим брал блокнот и пытался разобраться в Толиных каракулях. Дело в том, что Толя не пропускал ни одного сеанса, когда показывали кино. Например, идет днем два сеанса одного и того же детского кинофильма, он будет смотреть оба сеанса; идет два сеанса вечером для взрослых, он тоже будет их смотреть. Причем за все билеты платил деньги. Он терпеливо ждал, когда вывесят киноафишу, затем вынимал блокнот и перерисовывал буквы, это ему давалось с большим трудом, иногда на это уходило больше часа. Прочитать его каракули было тоже сложным делом, больше по догадкам, и, тем не менее, практически каждому встречному он предлагал пойти в кино и все спрашивали у Толи: "А какой кинофильм?". Он вынимал блокнот и протягивал спрашиваемому, его лицо светилось радостью, наверное, он при этом очень гордился собой. Иногда Толя выпивал спиртное и тогда действительно становился невменяемым, речь его была невнятной, он кричал, поднимал тяжелые предметы, чтобы показать какой он сильный. И почему-то кричал, что уедет в Москву и упадет там в могилу.

По первости Максим пытался научить его читать и писать, но, поняв, что это не реально, бросил эту затею. Одно у Толи боле - менее получалось - считать и то не цифры, а почему-то деньги. Спросят, например: " К двум прибавить один сколько будет? - Наморщит лоб, думает. - "Не знаю!" "А к двум рублям прибавить еще один?" - "Тли," - отвечал, не задумываясь. Впоследствии его мать переехала на другое место жительства и увезла его с собой. У Толи была одна особенность - сколько не учили его матерным словам, он никогда не матерился и не хотел повторять матерные слова, при этом было заметно, как он стеснялся.

И еще был один в Васильевском мужик со странностями, бывший фронтовик, его все звали Семен. Он был высоким красивым статным мужчиной. С войны он вернулся в звании старшего лейтенанта с орденом Красной звезды и несколькими медалями. В войну он получил тяжелое ранение в голову. Первые годы был нормальным мужиком, как все, потом стали замечать неладное. Семен сделал себе из велосипедных колес тележку, на которой по первости собирал и возил домой щепки, палки и другие деревяшки для растопки печи, а затем всякое барахло, что выкидывали люди за ненадобностью. Сначала двор, а затем и огород были завалены дырявыми бочками, тазами и ведрами, сломанными велосипедами, детскими колясками и прочим. Когда на подворье свободного места не осталось, он начал складывать отбросы за внешней стороной забора. Но больше всего жителей развлекало его переодевание в какую - ни- будь военную форму одежды.

В день Советской армии 23 февраля он щеголял по улицам поселка в форме полковника, в день Военно-морского флота - в форме морского офицера с погонами капитана первого, второго или третьего ранга, с кортиком; была у него форма и военного летчика и тому подобное. Где он доставал эти формы одежды, неизвестно, но самое удивительное - форма на нем сидела как влитая, подогнана именно под него, отутюжена, хромовые сапоги или ботинки сверкают, золотые погоны, знаки различия, неподдельный орден Красной Звезды, медали - все как положено. Когда он заходил в приисковую столовую, или стоял возле нее, проезжающие транзитом на север военные, рядовые и офицеры, вытягивались перед ним по стойке смирно и отдавали ему честь, он снисходительно говорил "вольно", здоровался за руку, иногда задавал предметные вопросы.

Потом он стал забывать, где был и что делал, забывал вещи. Или так: пойдет за водой к роднику, туда нормально - коромысло и два ведра, обратно несет на коромысле одно полное ведро воды, это очень неудобно, второго ведра вообще нет. Встречный ему: "Ты чего Семен с одним ведром корячишься?". Оказывается, он второе просто забыл на проруби. Разворачивается и обратно с полным ведром прет, нет, чтобы оставить. Но и это не все - дойдет до проруби, снова забудет, зачем шел, разворачивается и опять с одним полным корячится. Потом, когда болезнь начала прогрессировать и чудачества начали переходить границы дозволенного, родственники увезли его в какое - то лечебное учреждение соответствующего профиля.

Следующим необычным персонажем в поселке был дядя Саша, вообще-то деда, потому что ему в ту пору было далеко за семьдесят лет, но все почему-то звали его дядя Саша. Может быть, потому что это был добротный мужчина и выглядил моложе своих лет. Это был необычайно коммуникабельный старина. Его жена, бабушка преклонных лет, старалась сама ходить в магазин за продуктами, потому что, если он уходил, допустим, за хлебом, то возвращался часов через пять. Часа два - три уходило на сам магазин, так как он там общался с сельчанами. Дядя Саша выписывал газеты "Известия" и "Труд", прочитывал их целиком, неплохо разбирался в политике и знал на доступном уровне, что происходит в стране и в мире. Но это не главное, дядя Саша знал на память сотни анекдотов, да еще с десяток общих двадцатичетырехстраничных тетрадей были исписаны этими анекдотами. У дяди Саши была одна особенность - он не отличал взрослых мужиков от пацанов, и последние этим пользовались на всю катушку. Слушали дяди Сашины анекдоты, в том числе похабные и матершинные, причем, не стесняясь, курили при нем. Задавали ему интересующие их вопросы о женщинах, девках, о половой жизни и получали квалифицированный ответ. Вообще, дядя Саша с пацанами считал себя равным. Это был прирожденный чудак и весельчак.

Однажды, наговорившись вволю в магазине, который стоял у площади, и выйдя из него, он увидел возле столовой человек пятнадцать мужиков, одетых в специфическую форму одежды (дело было в конце мая), сидящих на тюках и ящиках. Дядя Саша сообразил, что это какая - то очередная геологическая партия, которые в те годы часто бывали в поселке. Он к ним, поинтересовался, что за партия, кто начальник? Начальник партии представился и сказал, что будут ждать в Васильевском вертолета, который прилетит завтра или послезавтра.

- Мне звонили из Благовещенска, просили вам оказать помощь, я председатель сельсовета, звать Александр Николаевич. Пойдемте, я вам покажу, куда можно убрать оборудование.

В двухстах метрах находились огород, огороженный обрезной доской, и ворота, через которые хозяин зимой возит сено. Сам хозяин, Николай Полежаев, и его жена на работе, дети в школе, лишь во дворе одиноко гавкает собака.

- Открывайте ворота, завозите вещи и оборудование, а палатки есть? - приказал дядя Саша.

- Есть!

- Устанавливайте палатки и ждите свой вертолет, гостиниц у нас нет.

Начальник геологической партии не знает, как и благодарить "председателя" - одного оборудования на сотни тысяч, а "председатель" пошел к своей бабке.

Первыми пришли со школы дети и бегом к матери, которая работала в ЖКО, та прибегает, ничего понять не может. В конце огорода на целине, там, где хранят сено, стоят три больших палатки, в которых лежат бородатые мужики, рядом под брезентом горы ящиков, мешков.

Появляется Николай, хозяин, ошалело смотрит на живописную картину:

- Вы кто?

- Геологическая партия, а вам начальник нужен? Михайлыч, тебя!

- Ты кто такой?

- Я начальник партии, а вы?

- Я хозяин!

- Чего хозяин, простите?

Николай начинает думать, что кто-то из них сумасшедший. Чуть до мордобития не дошло, постепенно выяснили, что это розыгрыш местного юмориста дяди Саши, пришла настоящий председатель Людмила Николаевна. В конце концов, мирно договорились, Николай их официально на пару дней на постой запускает, а они вскопают огород, ну и так по мелочам по хозяйству помогут.

* * * * * *

Поселок Васильевский расположен в гористой местности, сделать посадочную площадку для маленьких самолетов невозможно, поэтому самолет АН-2 пацаны наблюдали в полете. Особенно часто он прилетал летом, очень низко кружил над конторой лесхоза, сбрасывал им посылку, в которой находилась информация о лесных пожарах. Это было красивое зрелище - хорошо было видно пилотов, пацаны радостно махали им руками, летчики в ответ начинали раскачку самолета, как говорили пацаны: "Они нам помахали крыльями". Эти полеты для некоторых мальчишек оказались судьбоносными, несколько пацанов заразилось небом и потом они стали летчиками, впоследствии, один из них, Вовка Осинцев, даже летал командиром ТУ-154 на международных линиях, а Сергей Пожидомов летал на перехватчиках и впоследствии стал летчиком-испытателем.

Однако, самым потрясающим событием в поселке был прилет и посадка на стадионе вертолета. Этому предшествовала трагическая история.

Однажды в поселке случилась беда. В новогодний праздник, который проходил вечером для взрослых в приисковом клубе, во время хоровода вокруг елки раздался хлопок и одновременно крик. Факелом вспыхнула 19 - летняя снегурочка Света Фомина. Хлопушки в то время выпускали внушительных размеров. Помимо грохота, как из ружья, и выбрасывания большого количества конфетти, из хлопушки иногда вылетал сноп искр и даже пламя. По многочисленным просьбам, впоследствии эти хлопушки сняли с производства. Одежда снегурочки была сделана из марли и ваты. Света попала "на линию огня" хлопушки. Моментально вспыхнувшую и объятую пламенем снегурочку после минутного замешательства начали тушить. Воды под рукой не оказалось, поэтому приняли решение и начали сдирать с нее марлю, вату и вообще всю одежду.

К несчастью, Света накануне вышла замуж. Прибежавший из буфета изрядно выпивший молодой муж Сергей расшвырял всех, кто пытался раздеть Свету. В то время нравы были несколько иные, драгоценное время было упущено. Сергей снял с себя пиджак, укрыл им дымящуюся Свету и вынес на улицу. Покатав в снегу, ее понесли в больницу, которая находилась в ста метрах от клуба. Если бы ее раздели там, возле новогодней елки, ожоги бы она, конечно, получила, но непременно бы осталась жива. После этого девушка жила еще три месяца, какие муки ей пришлось пережить, можно только догадываться. Куски обгоревшей ваты и марли перемешались с кусками обгоревшего тела и шлака, попавшего со снегом (рядом работала на каменном угле котельная, снег был вперемешку со шлаком).

Целый месяц местные медики пытались облегчить страдание Светы, вводя ей наркотические препараты. Все понимали, что дни ее сочтены, но здоровое 19- летнее сердце упорно продолжало гонять кровь по изуродованному ожогами телу. Вот тогда из областного центра прилетел санитарный вертолет и сел на стадионе.

Может быть, по причине проводов (или прощания), а может потому, что основная масса жителей не видела вертолета, на стадионе собрался весь поселок. Школа опустела мгновенно. На стадион бежали ученики и учителя. Были заполнены зрительские трибуны и все пространство вокруг вертолета. Вертолет был маленький, скорей всего МИ-2, санитарный, рядом с летчиком находилось место для медицинского работника. Сам же больной помещался не внутри, а снаружи вертолета, в отдельную "люльку" в лежачем положении. Открыв крышку ("как у гроба" - шептались бабы), Свету уложили в эту "люльку" и закрыли крышку. Напротив головы больной, со стороны кресла для медработника, было предусмотрено отверстие, которое сообщалось с кабиной для обслуживания больного медработником во время полета.

Пацаны полностью осмотрели не виданную ранее эту винтокрылую машину, дотрагивались до нее руками, особенно интересовала кабина летчика. Она была очень маленькая, двухместная, с большим количеством приборов и своеобразным запахом. Приставали с глупыми вопросами к летчику, который оказался классным мужиком, никого из себя не строил и отвечал на вопросы пацанов. А потом он попросил всех отойти подальше, загудел двигатель, закрутились лопасти, поднимая искусственную метель из снега, все присели, вертолет, поднимая клубы снежной пыли, вертикально поднялся вверх, а потом, наклонившись на нос, как птица, полетел горизонтально. Вскоре вертолет скрылся из виду за горизонтом, унося Свету в Благовещенск, где она и умерла через некоторое время.

Дикая, средневековая ревность мужа стоила девушке жизни. Однако, на этом история не закончилась. После смерти Светы, попьянствовав месяц, Сергей взял двустволку, уперев приклад в пол, навалился на стволы грудью, разутой правой ногой, вернее ее большим пальцем, спустил оба крючка. Жахнул дуплетом себе прямо в сердце, которое и вылетело, раздробленное, через спину. Что толкнуло парня на этот ужасный поступок - укоряющие взгляды сельчан или любовь к Свете, теперь уже никто не узнает. Похоронили их рядом. "На этом свете не удалось молодым супругам пожить, может на том получится, " - судачили люди.

* * * * * *

В 60 - х годах Амуро-Якутскую трассу, которая проходила через поселок Васильевский, было решено заасфальтировать. Асфальт начали укладывать от железнодорожной станции Большой Ольдогой, но, видимо, окончательно поняв, насколько затратное это дело, вскоре эту затею бросили. Однако, заасфальтировать километров шестьдесят пути успели. Вот в эти километры и попал поселок Васильевский. В те годы асфальт воспринимался как чудо цивилизации, его не было даже во многих городах областного значения. Конечно, все поселковые улицы, примыкающие к трассе, не были асфальтированы, тем не менее, радости сельчан не было предела. Этот асфальтированный участок трассы, проходящий через поселок, был немедленно прозван "Бродвеем". Весной, летом и осенью весь поселок - и стар, и мал, выходили по вечерам на "Бродвей". Особенно этому рады были женщины и девчонки, потому что появилась возможность пощеголять в туфлях на высоких каблуках. На "Бродвей" выходили разодетые, как в клуб. Гуляли парами и толпами, поначалу с гармошками, баянами, аккордеонами, гитарами, позже с транзисторными приемниками и магнитофонами. Эта асфальтированная дорога стала выполнять функции парка в большом городе. Здесь пели песни, танцевали, плясали, дрались и влюблялись, распивали спиртное. По "Бродвею" ездили на велосипедах и мотоциклах, все пацаны поголовно ходили вечером с карманными фонариками. Самым крутым фонариком считался самодельный, в основе которого был отражатель света от велосипедной фары, которая в то время была внушительных размеров. К отражателю приделывалась ручка, плоские батарейки (круглых в то время вообще не выпускали), как правило, две или три, находились в кармане, из которого тянулись провода. Отражатель за счет конусной конструкции фокусировал пучок света в одну точку. Светил такой фонарик на большое расстояние, и если этот свет попадал в глаза прохожему или проезжему - слепил человека.

Увлекшись разговорами, уходили далеко от поселка, иногда, проезжая вечером на мотоцикле, влюбленных парочек можно было встретить за 3-5 километров от него.

Здесь, на "Бродвее", создавались и рушились семьи. Три метра в сторону от дороги влюбленные изолированы от чужих глаз, никому еще не удавалось устоять от законов природы. Летняя ночь, запахи полевых цветов, разнотравья, смешанного леса способствовали этому. И еще, там было много светлячков, которые придавали пейзажу фантастические образы. Нередко случайно, встретившись вечером на "Бродвее", симпатизирующие друг другу чужая жена и чужой муж, увлеченные разговорами, оказывались за поселком, где их никто не видел и никто им не мешал, лишь озорные звезды подмигивали любовникам. Когда влюбленные возвращались обратно, могли попасть под обзор движущегося транспорта. Кто - нибудь полоснет их встречным лучом света на проезжающем мотоцикле и, если партнер не успеет спрятать свою любовницу под плащ или пиджак, назавтра ее мужу (или жене) будет доложено. "От людей на деревне не спрячешься, " - говорят, и начнутся разборки. Впрочем, такое бывало редко, чаще всего, когда любовники находились в приличном подпитии и теряли бдительность. Обычно такие "не венчанные свадьбы", как писал С.Есенин, оставались тайной.

В те годы на людей нападала какая-то эпидемия на одежду, вернее на ее молодую поросль. Почему-то молодежь стремилась подражать западным сверстникам, но на свой российский лад, чаще всего это приобретало комические черты. Шили брюки, расклешенные от колена, со вставленными красными или синими сатиновыми клиньями, обрамленные внизу металлической цепочкой, иногда подвешивали на обе штанины маленькие колокольчики. Идет такой модный парень, словно клоун, встречные бабки крестились. Одно время все стремились любыми путями достать нейлоновые сорочки и нейлоновые плавки, а также болоньевые плащи. Стоили эти вещи баснословных денег, но даже за приличные по тем временам деньги достать их было невозможно, и обладателям этих вещей страшно завидовали. Правда, чуть позже, болоньевыми плащами советского производства были забиты все магазины. Все эти тряпки практически не пропускали воздух - это было все равно, что ходить в тридцати- градусную жару в прорезиновой одежде, а у плащей почему-то рукава завертывали по локоть.

У В.Высоцкого есть стихотворение "Диалог у телевизора", на основе которого он сочинил популярную песенку, где есть такие слова:

"Мои друзья - хоть не в болоньи,

Зато не тащат из семьи,-

А гадость пьют - из экономии:

Хоть по утру - да на свои!"

В то время вещи из натуральных материалов - шерстяные, льняные, а также из чистого хлопка, стоили до смешного дешево, но не были в моде. Иностранцы, бывавшие в нашей стране, удивлялись "загадочной русской душе". В те годы была очень популярна песенка:

"Мы идем по Уругваю,

Ночь, хоть выколи глаза,

Слышны крики попугая,

Обезьяньи голоса..."

Эту песню распевали хором, шагая по "Бродвею", одетые в болоньевые плащи с закатанными рукавами по локоть, причем жаркая погода не была этому помехой.

* * * * * *

Добывать золото в этих местах начали во второй половине позапрошлого столетия. Первые "знаки" россыпного золота в этих местах были обнаружены в 1850-1851 годах экспедицией, возглавляемой горными инженерами Кованько и Меглицким. Однако, первооткрывателем месторождений промышленного золота здесь является горный инженер Н. П. Аносов. В 1866 году руководимая им экспедиция выявила первые промышленные россыпные месторождения золота. В 1867 году здесь был открыт первый на Дальнем Востоке прииск, который и назвали Васильевским, строился и развивался образовавшийся одноименный поселок.

Приблизительно в двух километрах от старой плотины, у огромной пологой, поросшей разнолесьем, сопки, у подножья ее северного склона располагалось небольшое, но богатое старинное кладбище. Это кладбище представляло собой жуткое зрелище, поскольку было разграблено, скорее всего, в смутные времена революции или гражданской войны. Все могилы были вскрыты, а красивые богатые памятники из гранита валялись, как попало. Варварство было проделано в столь давнее время, что на вскрытых могилах уже выбухали довольно объемные и высокие деревья. Пацаны частенько забредали на это кладбище, ворочали тяжеленные тумбы памятников, чтобы прочитать в честь кого они были сделаны.

Все памятники были изготовлены из гранита, основу их составляли огромные четырехсторонние тумбы, которые шесть - семь пацанов при помощи лаги кое-как сдвигали с места. На всех четырех сторонах были вырублены печатные буквы, на лицевой - фамилия, имя и отчество усопшего, время рождения и дата смерти. На трех остальных сторонах были выбиты тексты молитв. В словах употреблялась буква ять, а молитвы были написаны на древнеславянском языке. Все надписи обрамлялись ажурной рамкой, но что самое интересное, надписи были покрыты позолоченной краской, а кованные металлические венки сохранили зеленый цвет краски на металлических кованых листьях. Все эти надгробные памятники были изготовлены на высочайшем уровне качества, при непонятной технологии окраски. Более ста лет на них поливали дожди и падали снега, разность температур от плюс сорока до минус пятидесяти, менялись времена года, а краскам хоть бы что. Тут же, у раскопанных могил, валялись каменные ангелы с поломанными крыльями, чугунные литые кресты и составные части памятников.

У кого могла подняться рука на такую красоту, так и осталось тайной. Позже, уже будучи взрослым, Максим видел точно такие же памятники на кладбище у Девичьего монастыря в Москве. Видимо, и везли их из Москвы, потому что изготовить такое чудо в тайге нереально. Каким образом их доставляли за восемь тысяч километров в эту глухомань, когда еще и Транссиба не было, и какие при этом потребовались финансовые затраты, также осталось тайной.

* * * * * *

Поселковый клуб представлял собой бывшую деревянную церковь, у которой убрали верхнее строение и купол, а к нижнему помещению добавили пристройки. Но многое напоминало о церкви, например, обналичники на окнах состояли из аккуратно вырезанных крестов. На сцене этого клуба, в дальнем правом углу, покрытое многослойной пылью, стояло небольшое старенькое пианино черного цвета, напротив клавиш были встроены два ажурных витиеватых подсвечника из бронзы. Это пианино никем никогда не охранялось, и не своровано оно было лишь по одной причине - "сто лет оно никому не нужно".

Однажды в Васильевский по разнарядке Министерства культуры СССР приехали музыканты, исполняющие классическую музыку. На такие концерты людей буквально сгоняли, потому что в такой музыке никто не разбирался и, соответственно, слушать ее никто не хотел. В составе этой концертной бригады был какой - то, уже в годах, заслуженный пианист - старичок, профессионально разбирающийся в музыкальных инструментах. Он взошел на сцену клуба, чтобы посмотреть, где им предстоит играть концерт, когда он увидел старенькое пианино, то потерял дар речи, на вопрос "Что случилось?", он лишь мычал и показывал пальцем на пианино рукой.

Вскоре из Москвы нагрянула государственная комиссия, которая с величайшей предосторожностью упаковала пианино и увезла в Москву. Дальнейшая его судьба неизвестна. В общем, это пианино оказалось сделанным в семнадцатом веке мастером покруче Страдивари, который делал скрипки и, естественно, бесценно. Но самое удивительное то, что, когда решили поставить печать и расписаться в том, что пианино изъяли в пользу государства, оказалось, что оно нигде не числилось, более того, никто внятно не мог объяснить, откуда оно взялось в этой глухомани и как оно оказалось в поселковом клубе. Скорее всего, оно было привезено из Москвы или Санкт-Петербурга в те годы, когда возили памятники богатым золотопромышленникам, а затем "было экспроприировано в пользу трудового народа". Дело в том, что много людей было репрессировано в тридцатые годы, и, видимо, те, кто знал историю этого музыкального инструмента, были попросту расстреляны.

В этом клубе и затем в построенном новом у пацанов было много разных историй. Никаких телевизоров и тем более видиков в Васильевском не было и в помине, кино было единственным зрелищем. И хотя билеты в кино стоили до смешного дешево - детские 10 копеек, взрослые от 20 до 35 копеек, у большинства пацанов и таких денег сроду не было, а в кино идти жуть как хочется. Пройти в зал без денег можно было двумя путями. Собирали сообща деньги на один билет, кто-то из пацанов проходил и тихонько, чтобы никто не видел, откидывал огромный кованый крючок, при помощи которого была заперта дверь запасного выхода, которых в зале было в количестве трех. Также потихоньку, когда выключали свет, пацаны прошмыгивали ползком в зал. Второй способ проникновения в зрительный зал заключался на отвлекающем моменте. Задача стояла отвлечь, подразнить контролера тетю Веру. Самолюбивая тетка не могла такого спустить с рук, и чтобы надрать уши дразнящему, кидалась за ним вдогонку, но никому еще не удавалось догнать сорванцов. Пока тетя Вера безуспешно гонялась по фойе за пацанами, основная масса их уже находилась в зале, а "отвлекающих" запускали позже через запасные двери, и они тоже ползком пробирались в зрительный зал. Это подростки от двенадцати и старше. Что касается пацанов помладше, то они стояли и, вытирая носы, просили: "Тетя Вера, ну, пожалуйста...!". И если у нее было хорошее настроение, она их запускала "на пол", то есть сидеть или лежать на полу перед экраном.

На взрослые кинофильмы дети не допускались. На каждый кинофильм, где на афише было написано "Дети до 16 лет не допускаются!", школа в помощь тете Вере присылала своих контролеров. Как правило, это была завуч школы и кто - нибудь из учителей.

Но пацаны эти кинофильмы все равно смотрели, потому что у многих были друзья, которым шестнадцать лет, которые и открывали запасные двери. Может быть, они бы и не ходили на вечерние кинофильмы, но смущало предостережение на афишах - "Дети до 16 лет не допускаются!". Пацанов интересовало, что же там такое покажут, чего они не знают? Надо отметить, что они знали в ту пору много чего, а некоторые даже имели сексуальный опыт. Каково же было их разочарование, когда в кинофильме "Тихий Дон" Гришка с Аксиньей лежали в постели одетые, да еще до подбородка укрытые одеялом, а в кинофильме "Поднятая целина" Давыдов всего лишь целовался с Лушкой. Пацанам был непонятен этот усиленный контроль, впрочем, как и большинству взрослых.

* * * * * *

Через поселок Васильевский проходила автомобильная дорога союзного значения. Она начиналась от железнодорожной станции Большой Ольдогой и заканчивалась в городе Якутске. В зимнее время машины проходили по зимнику до Магадана. Это была единственная сухопутная дорога, по которой снабжали север необходимыми грузами. Машины шли днем и ночью, круглый год, поэтому столовая в Васильевском работала круглые сутки, и считалась у шоферов самой лучшей на всем протяжении почти двух тысяч километров пути. И это действительно было так - там готовили очень вкусные и питательные блюда. Столы были застелены белоснежными накидками. Обслуживали официантки в белоснежных фартуках и красивых, наподобие короны, белых колпаках. В зале в деревянных кадушках росли многолетние тропические растения типа фикуса, а на стенах весели репродукции знаменитых картин в красивых рамах. Все шоферы знали эту особенность и старались обедать и ужинать здесь. Подъехав к столовой, как правило, в кабине переодевались во что-нибудь по приличней, чтобы не запачкать скатерть и пококетничать с красивыми официантками. Они заходили в столовую и сразу упирались в буфет, за прилавком которого стояла в том же колпаке улыбающаяся красивая буфетчица. В буфете продавалось на розлив вино, водка и коньяк, всевозможные конфеты, пряники, печенье, пирожки, булочки, колбаса и ветчина, часто бочковое пиво на розлив. Надо отметить, что все это по тем понятиям стоило бешеных денег и местных мужиков здесь редко увидишь. Шоферы, напротив, получали очень приличные деньги, хотя работе их не позавидуешь.

Водители умывались под умывальниками и рассаживались за стол по четыре человека, к ним подходила игриво улыбающаяся официантка с блокнотом и карандашом в руках. Заказ обычно начинался с комплементов в адрес девушки, всевозможных намеков и предложений, наконец, выбраны блюда. Записи она относила на раздачу, вырвав листок из блокнота, а сама подходила к следующему столику, где все начиналось сначала. Затем разносила по столам заказы - борщи, щи, солянку, уху, пельмени, котлеты, биточки, бифштексы, гуляши, картофельное пюре, гречку, рис, макароны, чай, кофе, какао, кисель и тому подобное. Как правило, выпивали "для аппетита" пол-литра водки на четверых и завтракали, обедали или ужинали. Если клиентов много, работало две, три, а иногда и четыре официантки. После окончания обеда девушка подходила к столу, и клиенты рассчитывалась с ней.

Вот эта столовая выручала Максима, когда в ней работала мать, а отец находился в местах заключения, жизнь у него началась впроголодь. Когда он прибегал к матери, она ему обязательно выносила пирожок, пончик или булочку, а иногда запускала его в подсобное помещение, усаживала где-нибудь в уголке, давала тарелку борща или картошку с котлеткой. Мальчишка рос, развивался, организм требовал полноценного питания. Дома, как правило, постные щи без мяса, заправленные растительным маслом, или суп из соленой вымоченной горбуши. Жизнь пошла веселее, когда он начал в школе по лыжам занимать призовые места и ему выдавали талоны на одноразовое питание. Намотав километров двадцать на тренировке, он прибегал с талоном в столовую и как волчонок проглатывал комплексный обед, а вечером снова хотелось есть, растущий организм требовал свое, а кроме него в семье было еще три едока, не считая матери. Когда Максим в столовой приканчивал свой комплексный обед, в это время за перегородкой плакала мать, а глядя на нее, утирали слезы и другие женщины в столовой и утешали ее, как могли.

Иногда, разбогатев, кто-нибудь из пацанов приглашал ребят в столовую, и они, подражая взрослым, сидели за столом и ждали официантку, и когда та подходила, глядя в меню, важно заявляли:

- Мне комплексный обед.

- И мне, и мне тоже комплексный обед.

- И мне комплексный обед.

В комплексный обед входило: большая тарелка борща со сметаной и кусочком мяса, котлета с гарниром (картофельное пюре, рис, гречка или макароны) и стакан чая, или киселя. Все это стоило всего 36 копеек, но где их взять? Хлеб в то время стоил одну копейку за кусок, а после того, как распахали целину в казахских степях, в столовой он стал бесплатным. Длилось, правда, это не долго, когда эйфория первого гигантского целинного урожая прошла, а вспаханную землю унесли бури, хлеб в столовой опять обрел цену, но стоил очень дешево.

Часто пацаны пользовались услугами шоферов. Те без разговора брали их в кабину, подвозили на речку Уркан ловить рыбу или на Онон за стланиковыми шишками. До Онона 75 километров, там жила всего одна семья, у них была баня и они разрешали ночевать под крышей бани. За шишками ездили в конце августа. С вечера готовили мешок и "набирушку" - ведро под ягоды или под грибы. Продукты, у кого что было - хлеб, соль, вареные яйца, огурцы, сало. Вставали рано утром и шли с вещами к столовой. Машины на север шли груженые, а обратно порожняком. Позавтракав, водители шли по машинам и разбирали пацанов, никогда не было отказов, ни о каких деньгах и речи не было, откуда они у пацанов? Напротив, шоферы еще и угощали мальчишек в дороге своими продуктами. Приехав на место, шли за шишками, переночевав под крышей бани, утром опять шли в стланики. Набрав каждый по мешку шишек, по ведру голубицы и груздей, снова ловили попутки. Шоферы сами загружали мешки с шишками, ведра с ягодой и грибами. Приехав в Василевский, шоферы вновь выгружали шишки, ягоды и грибы, и все это бесплатно, за спасибо.

Вот такое тогда было время и такие люди. В то время Максим твердо решил быть шофером, он никак не мог понять, почему шоферам за то, что они целый день катаются на машине, еще платят деньги. Это не укладывалось в его голове, и он решил, что это какая - то ошибка взрослых. Откуда ему было знать, что иногда, на таких подъемах, как на Цыганке или Николаевском, шоферы после выпавшего снега жили неделями, не знал он, что труд шофера иногда, кроме как каторжным, не назовешь. Это сейчас машины с ведущими мостами, с соответствующей резиной на колесах, с мощными двигателями, с просторной и теплой кабиной. Тогда этого просто не было.

* * * * * *

В трехстах метрах от родительского дома Максима, прямо из-под земли бил мощный родник, вода там и в летнюю жару не поднималась выше десяти градусов по Цельсию. Вода в нем была настолько чистая, прозрачная и вкусная, что за ней приезжали с других концов поселка. Этот родник не перемерзал даже в лютые морозы, которые в разные годы подбирались к отметки минус 46-48 градусов. Вода, которую выбрасывал из-под земли родник, зимой растекалась и замерзала. К новому году наращенный таким образом лед доходил до двухметровой толщины, образуя на радость пацанам внушительных размеров каток. Поскольку лед был не гладкий, а волнистый, кататься на коньках на нем было тяжело, поэтому, не без участия взрослых, на этом месте придумали другую забаву - карусель. Строилась она следующим образом. Посередине этой ледовой площадки при помощи пешни и кайла во льду пробивалась яма глубиной около 70 сантиметров. В эту яму вставлялся заранее заготовленный деревянный столб длиной около полутора метров, на конце которого в его торец был вбит металлический пятнадцатисантиметровый штырь. Столб вставляли в яму, закидывали льдом и поливали водой из проруби. За ночь мороз делал свое дело - столб стоял намертво. Затем мужики с ватагой пацанов шли в лес и выбирали березу, вытянувшуюся вверх, чем выше береза, тем лучше. Из срубленной березы получался длинный прочный шест, в комле которого просверливали отверстие, затем шест вдевали через отверстие в штырь на столбе, а к вершине привязывали обыкновенные сани, только сваренные из металла, потому что никакие другие не выдерживали нагрузки.

За шест бралось несколько человек, и начинали раскручивать сани по кругу, в сани усаживался любой желающий. Обычно на третьем или четвертом круге центробежная сила выбрасывала седока из саней, были и такие, кто удерживался в санях на пять кругов, но потом они еще долго не могли прийти в себя. Другими словами, это была та же центрифуга, в каких раскручивали космонавтов, которые были пристегнуты к сидению ремнями. Там раскручивает электродвигатель, здесь вручную, бегая по кругу. Как правило, садились те, кто не понимал, чем это может закончиться или хорошо поддатые.

Однажды, к карусели подошел хорошо выпивший двухметровый гигант Михаил Синицын. Накануне ему сшили костюм, поскольку в магазине таких размеров не продавали. Природа наделила этого молодого мужика чудовищной силой, он славился в поселке своеобразными рекордами. Например, за ящик водки он выпил прямо в парной пол-литровую бутылку водки с горлышка. Мужики натопили баню так, что, казалось, она вот-вот загорится, потом они рассказывали, что воду в каменку плескали лежа, потому что выше обгорали уши. Мишка, рыча как зверь, забрался на полок и при лежащих свидетелях выпил бутылку горькой с горлышка. В общем, пришлось бегать занимать деньги и в складчину покупать ему ящик водки. А то, на спор, выпил ведро бражки, не залпом, конечно, ходил отливал, но выпил. В конечном итоге сгубил себя мужик, ну это потом, а сейчас он подходил к толпе стоявшей у карусели.

- Прокатите?

- Да мы - то прокатим, дядя Миша. Жалко, что ли, костюмчик? Вот вас жаль!

- Гы...! Гы...! Гы...! Думаете, не удержусь?

- Не удержитесь, дядя Миша!

- Буду кататься до тех пор, пока не попадаете, сами напросились.

Эхма! И закрутились сани. Надо отдать должное Мишке, из саней он вылетел на восьмом круге. То, что произошло дальше, еще долго было предметом разговоров в поселке. Мишка, вырванный из саней, по спирали, быстро вращаясь, сидя на заднице, заскользил по льду к дороге, перемахнул через нее, а дальше стояла хозяйская городьба из сбитых вертикально досок. Выбив пару из них, он застрял в городьбе, таким образом, что задняя часть виднелась с дороги, а передняя уже с внутренней части огорода. Выбраться самостоятельно Мишка не мог, сбегали за топором и выбили доски, которые как в тисках или зубах держали Мишку. Брюки на заднице у него протерлись насквозь, на обоих половинках кругами, и натерли до красноты и кровоподтеков тело. Когда еще Мишку не вытащили из забора, глядя на эту картину издалека, казалось, что отодвинув доски, кто-то толстомордый в очках или противогазе с красными пропойными глазами взирает на прохожих, идущих по дороге.

Мишка вывихнул правое плечо и поломал руку, впрочем, на нем как на медведе вскоре все зажило. Там, на карусели, была одна хитрость - шест можно было раскручивать потихоньку, скорость саней также уменьшалась, так катали женщин и детей, хотя писк стоял, хоть уши затыкай. Раскручивали на полную "катушку" хвастунов, многие проделали Мишкин путь, кто на боку, кто на спине, а кто как Мишка. Повторить же его рекорд так никому и не удалось, все долетали лишь до дороги, потому что центробежная сила у них была меньше, чем у Мишки, вылетали они на четвертом или пятом круге.

"Бойтесь первого движения души,

потому что оно, обыкновенно,

самое благородное".

Талейран

Глава седьмая____________________________________

Главврач, одноклассницы и другие

Однажды Максим играл с пацанами в войну. В тот раз они не то отступали, не то преследовали врага, путь преградил забор из штакетника. Максим взобрался на забор и, прыгнув на другую сторону, почувствовал острую боль в правой пятке, громко крикнул, подошли пацаны.

Шел октябрь, уже стемнело, землю припорошило снегом, он продолжал покрывать ее белыми хлопьями. Максим был в валенках, подбежавшие ребята все поняли, Максим с высоты забора прыгнул прямо на гвоздь, торчащий из штакетины, припорошенной снегом. Потом пацаны наступили на штакетину и резко дернули его ногу, таким образом, вытащили гвоздь, застрявший в кости мальчишки. Максим чувствовал сырость в валенке, куда поступала кровь. Привели Максима в больницу, позвонили Вере Ивановне, которая сама и взялась за пацана. Долго чистили рану, поставили укол от заражения крови, а потом Вера Ивановна сказала: "Через три дня на перевязку, кость задел, ну ничего, до свадьбы заживет". И потрепала пацана по лохматой голове.

Вера Ивановна - главный врач и хирург в одном лице. Она была очень хорошим хирургом и прекрасным главным врачом. Говорят, если человек талантлив, то талантлив во всем. Одаренная от природы организаторскими способностями, коммуникабельная, после назначения в тридцать пять лет главным врачом, она проработала в этой должности сорок лет.

Началось все с того, что она договорилась с директором прииска и директором лесхоза о том, что они помогут ей со строевым лесом. Сказала, что попытается при больнице организовать небольшое подсобное хозяйство. Оба директора, оставшись наедине, с шуткой говорили, что баба еще не понимает, с какими трудностями ей придется столкнуться, "потыкается и успокоится". Но они плохо знали эту "бабу". Первым делом завезли строевой лес. Когда встал вопрос о строительстве помещений, директор наотрез отказался выделять рабочих, к тому же зарплату этим рабочим придется платить из фондов прииска. Вера Ивановна резонно заметила, что лечатся в больнице в основном работники прииска, а если он не выделит рабочих, обратится в райком или обком партии. Директор махнул рукой. "В конце концов, не себе в карман пойдут расходы, в случае проверки отвертимся, " - думал он.

Срубили помещения для скота - стайки, овощехранилище, другие подсобные помещения. Раскорчевали и распахали землю под огород. Вера Ивановна не давала покоя партийной и комсомольской организациям, а те устраивали бесконечные субботники. Результаты были ошеломляющие. Неугомонная Вера Ивановна развела при поселковой больнице целое подсобное хозяйство. Три дойных коровы, десяток свиней, кролики, куры. Картошка, капуста, другая мелочь - все свое. Вместо каши и пустых щей, на столе у больных появились блюда из свежего мяса, молоко, сметана, творог, яйца, в общем, не больница, а курорт местного масштаба.

Слава об этой женщине быстро распространилась по всей области. Когда директор прииска спохватился, что содержание этого хозяйства ляжет на прииск, было уже поздно. Ее выбрали даже депутатом в Верховный Совет СССР, она была депутатом РСФСР нескольких созывов, это давало ей независимость. Прекратить финансировать такое начинание не позволил обком партии. В поселке ее буквально боготворили, при встрече на улице здоровались с поклоном. Насколько ее любили простые люди, настолько ненавидело начальство всех рангов. Повторить такой эксперимент без финансирования никто не мог. А когда первые секретари горкомов или райкомов партии или райисполкомы жаловались на низкое обеспечение местных больниц, им рекомендовали съездить в Васильевскую больницу за опытом. Те ездили, хлебосольная Вера Ивановна всех принимала. Походят, посмотрят хозяйство, попьянствуют, на том все и заканчивалось. Куда ее только не приглашали на работу, но Вера Ивановна осталась верна поселку и людям, которые там живут.

Ей многие пробовали подражать, не получалось! Приезжали перенимать опыт - без толку! Но самое удивительное то, что эту женщину не испортила слава, народная любовь и депутатские мандаты. При этом она оставалась очень хорошим хирургом, простой и доступной для всех без исключения. Когда ее приглашали на свадьбы и юбилеи, "не выпендривалась", приходила, выпивала две - три стопки водки, пела со всеми песни, плясала.

Она организовала из медперсонала хор, которому не было равных в районе, и сама в нем пела. Даже директор прииска частенько обращался к ней за помощью, как к депутату, она решала и его вопросы. У Веры Ивановны была феноменальная память, она знала имена и отчества многих селян. Но одно дело ей все-таки оказалось не по плечу.

Как и вся страна, в Васильевском запивались мужики, да и кое-какие женщины от них не отставали. Вот и обратился директор прииска к всемогущей Вере Ивановне, дескать, попробуй при больнице пьяниц лечить, горняки - цены нет, но спиваются. Как откажешь директору, который фактически содержал подсобное хозяйство! Заказала в аптеке микстуры, таблетки. Но для того, чтобы начать массовое лечение, требовалось произвести эксперимент и посмотреть на результат.

Однажды Вера Ивановна, выходя из магазина, встретила Володю Поздина. Володя был знаменит тем, что имел кличку "Кока", пил одеколон, денатурат и другие спиртосодержащие жидкости, и еще он был большим юмористом. Решив, что Кока - подходящая кандидатура для эксперимента, обратилась к кланявшемуся ей мужику.

- Все водку лупишь, Володя?

- Да что вы! Вера Ивановна! Откуда деньги? Бражки сосед налил.

- Хочешь, вылечу?

- А вы что, меня в больницу положите?

- Если согласишься лечиться от пьянства, положу.

От перспективы лежания на чистых белых простынях и питания, как в санатории, Кока аж протрезвел.

- Вера Ивановна! Матушка, да как же не хочу, хоть сейчас.

- Завтра к восьми в стационар трезвым придёшь, похмелишься - выгоню.

И началось его лечение от алкоголизма. Днем он исправно принимал микстуры и таблетки, которые для него были как дробины для слона, отъедался, а вечером, когда Вера Ивановна уходила домой, принимал на грудь с пришедшими к нему забулдыгами. Продолжалась такая райская жизнь у Коки две недели. И вот настал день, когда по расчетам Веры Ивановны у него выработалось отвращение к спиртному.

За минуту до появления Веры Ивановны у постели Коки собрались санитарка, медсестра и пара находящихся в стационаре женщин. Он им "травил" анекдоты: "Встречаются две кумы, спрашивает одна другую:

- Ну, як оно живется, кума?

- Та разве то жизнь! Ноги пухнуть, живот пуче, голова болыть!

- Та видала я, когда утром корову гнала, як Васька из твово окна вылазэ!

- Ну, шо за народ! Один орган здоровый и уже завидують!"

Грянул хохот, открылась дверь, Вера Ивановна вошла в палату, посторонние мигом удалились. Медсестра, вошедшая с ней, несла эмалированный тазик (по замыслу Веры Ивановны у Коки начнутся рвотные рефлексы), сама Вера Ивановна несла на тарелке полстакана разведенного спирта.

- Ну что, Володя! Пей!

- Да что Вы! Вера Ивановна! Яж лечусь, - куражился Кока.

- Пей, так надо, начнет тошнить, вот таз.

Привычным взмахом, Кока опрокинул содержимое в глотку и по привычке крякнул.

- Ну, как?

Кока, гладя себя по животу:

- Как к себе домой пошла, Вера Ивановна!

- Вон! Вон отсюда, сволочь! На глаза мне не попадайся!

В общем, эксперимент по вылечиванию пьяниц в Васильевском провалился.

И все-таки, свою лепту в борьбе с пьянством Вера Ивановна внесла. В поселке находилась организация, которая называлась "Золотопродснаб". Через эту организацию шло все продуктовое снабжение. Продукты поступали в общей таре. Крупы, мука, бобовые, растительное масло, жиры, пиво, сахар, конфеты и тому подобное получали в ящиках, мешках, бочках. Постоянно получали и любимые народом очень дешевые конфеты "подушечки". В народе их прозвали "Дунькина радость". По каким-то причинам, может быть, вследствие несоблюдения температурного режима, в каждой партии получаемого товара два - три ящика с этими конфетами оказывались слипшимися. Конфеты представляли собой один комок сладкой массы. В конце концов, скопилось внушительное количество таких ящиков. Встал вопрос: что делать? И как всегда, найден выход.

Кто-то предложил из этих конфет изготавливать хмельной напиток. Сказано, сделано. Технология простая. В чан, наполненный кипяченой водой, загружались слипшиеся конфеты и определенное количество дрожжей. После того, как вся масса перебродит, получался хмельной напиток, который в народе называется бражкой. Вот этот напиток под названием "Медок" и начали продавать в пивной. Пол-литровая пивная кружка стоила 20 копеек, продавали и на розлив домой. Все были в восторге, особенно пьющая часть населения. Конфеты придавали напитку своеобразный приятный привкус. В общем, дешево и сердито. "Золотопродснаб" поставил это дело на поток - из одного чана продают, второй на подходе. Сообразив, что через "Медок" конфеты продаются дороже, чем по фактурам, в ход пошли и нормальные конфеты. Все бы ничего, но убойная сила "Медка" была такова, что после первой кружки человек пьянел, после второй лез в драку или, как говорили женщины, дурел или зверел. И тогда женщины поселка решили: "Надо что-то делать".

Поход к директору прииска ничего не дал - "Не моя организация!", в "Золотопродснаб" идти было бесполезно, в поссовете сказали: "Будем разбираться!", а когда разберутся - неизвестно. И тут их осенило! Вера Ивановна! Умная женщина сразу сообразила, что налицо махинации. Придя в кабинет к начальнику "Золотопродснаба", она пригрозила, что если прямо сегодня не прекратят продажу браги, то она всех посадит.

В тот же день, к большому сожалению мужиков и радости женщин, продажа "Медка" навсегда была прекращена. Вера Ивановна в это время была депутатом Верховного Совета СССР.

* * * * * *

Две девчонки из класса, в котором учился Максим, "оторвали" такое, что еще несколько лет гудел поселок. Наташка Мулина была обыкновенной девчонкой, ничем не выделялась среди сверстниц. И вот, после летних школьных каникул, она не явилась в десятый класс, говорят, что уехала из поселка. Подробности всех шокировали.

Наташка родилась в поселке на соседнем руднике, где тоже добывали золото, но рудное, в отличие от россыпного в Васильевском. Однажды, в шахте произошла авария, и в завале погиб Наташкин отец, в то время ей самой было два годика. Мать Наташи через год вышла замуж, и у них родилась еще одна девочка. Позже они переехали в Васильевский, жили, трудились, в общем, все как у всех, держали корову. Младшая из дочерей Люда уехала в пионерский лагерь, мать работала воспитательницей в детском садике, а сам он на драге.

Был конец июля, в разгаре сенокосная пора, вот и взял хозяин дочку на покос в помощники, грести сено. Когда вернулись с покоса, он рассчитался на работе и уехал в какой - то колхоз в Приморский край, там жила его родная сестра. Вскоре к нему уехала и Наташка.

Конечно, он был неродной отец Наташки, но он ее удочерил, она звала его папой, да и отца родного не знала, когда тот погиб, ей было всего два года. Баб в поселке интересовал вопрос, на покосе у них все "это" началось или еще раньше? Как сложилась дальнейшая жизнь "молодых" (он был на 27 лет ее старше), неизвестно.

Вторая одноклассница Максима отчебучила следующее. Лида Коропкина, в отличие от Наташки, была девчонка редкой красоты, многие ребята действительно "сохли" по этой красавице. Закончив одиннадцать классов, она уехала в Благовещенск, где закончила техникум, вышла замуж, родила дочку и вернулась в Васильевское к родителям. Муж попался хороший, с образованием, по профессии инженер. Оба устроились в прииск - она в контору, он на участок, живут как все.

В то время в поселке жили трое Козловых - один директор лесхоза, другой начальник ЖКО, а третий главный инженер прииска. Народ мигом их прозвал: лесной козел, домашний козел и горный козел, ну, разумеется, за глаза. Вот про "горного козла" и пойдет речь. Мужик он был очень хороший, его уважали по работе, но был он какой - то болезненный - кроме хронического радикулита, у него был еще пучок болезней. В то время ему было уже далеко за пятьдесят, имел двух внуков, как он подкрался к красавице Лидке, одному Богу известно. Но, как говорится, переспали бы втихаря, да жили б дальше, нет! Он бросил жену, она - молодого красавца мужа, и укатила с мужиком на четверть века старше ее, да еще болезненного такого. Вот пойди и разгадай загадочный женский характер. В поселки потом шутили: "Любовь зла, полюбишь и козла!"

Но история, правда, не с Лидой, а с ее отцом, имела продолжение. Отец был примерный семьянин, работал на драге, затем выучился на зубного техника, вел большую общественную работу, играл в поселковом духовом оркестре.

Однажды, прямо на репетицию в клуб прибыли какие - то улыбающиеся люди в гражданской одежде, при галстуках, все подумали - с областного отдела культуры, а они молниеносно одели на Лидкиного отца наручники и увезли в неизвестном направлении. Как выяснилось позже, это были ребята из контрразведки КГБ СССР, а у папы Лиды совсем другая фамилия, и прошлое у него не фронтовое, а полицая. Оказалось, в войну, будучи совсем молодым, завербовался он к фашистам в СС, много душ загубил. Суд проходил в Белгородской области, где он тогда орудовал. Приговорили его к расстрелу, и приговор привели в исполнение. Вот такая история получилась.

* * * * * *

Однажды осенью, не то в конце августа, не то в начале сентября, к возившемуся во дворе Максиму пришел Митька, его старший брат.

- Поехали со мной.

- Куда?

- Увидишь!

Вышли за калитку, на дороге стоял трехколесный мотоцикл "М-72", в котором уже сидело двое мужиков. Максим сел на коленки в люльку к Митькиному другу, мотоцикл завели и поехали. Отъехав по союзной трассе километра два от поселка, мотоцикл свернул на проселочную грунтовую дорогу, проехав еще 1,5-2 километра, выехали на небольшую полянку, на которой стояло два мотоцикла "ИЖ-49" и бортовой грузовик, людей не было видно. Оставив мотоцикл возле остальной техники, двинулись в ближайший лесок. Пройдя метров сто, Максим увидел горящий костер, на тагане висело обыкновенное закопченное ведро, из которого валил пар, здесь же у костра лежало несколько бутылок водки, хлеб и еще что-то из еды. Человек пять мужиков, весело переговариваясь, склонились к земле и как будто что-то собирали, лишь подойдя поближе, Максим разглядел огромную тушу медведя, которую они разделывали. Каково же было его удивление, когда в 10 метрах от этой туши лежала еще одна, уже освежеванная, а чуть дальше еще одна туша убитого медведя, к которой еще не приступали, но и это не все - Митька показал ему еще двух убитых медведей.

Житель поселка Матвей Ворожейкин пошел искать уже трое суток не возвращавшуюся с пастбища корову и нашел, но уже задранную медведем, пол- бока было отъедено, а остальное мясо привалено сухостоями. Матвей бегом в поселок, по соседству у него жил Гришка Белый, молодой парень, Митькин приятель, заядлый охотник. У Гришки была старая трехлинейная пятизарядная винтовка, где он ее купил, одному Богу известно, интересно и то, что где-то патроны целыми цинками приобретал. Гришка прихватил с собой приятеля, оружие, топор, гвозди. Прибыв на место, первым делом сделали на дереве лабаз и стали поджидать разбойника. Под утро один за другим пришли три медведя. Убив всех троих, мужики стали спускаться с лабаза на землю, в это время услыхали треск валежника, бегом наверх, глядь - еще два подошло, пришлось и тех убивать.

Тем летом на севере бушевали сильные таежные пожары, вот и гнали они зверей к югу, а тут и корова подвернулась. Все приехавшие взялись за разделку тушь, Максим поразился количеству сала, прослойка в 10-15 сантиметров покрывала все туши. Потом Максима отвезли домой, предварительно накормили мясом, мол "ешь, сколько влезет". Вот Максим и отвел душу, ел его вареное с солью и хлебом, поджаривал на палочке на углях. Это было самое голодное для него время, когда отец отбывал срок. О том, что он до отвала наелся мяса, он пожалел уже совсем скоро - от свежего жирного мяса не приспособленный детский желудок расстроился не на шутку. Потом, вернувшаяся с работы мать, отпоила его отваром черемухи, лишь тогда полегчало. Мужики дали Максиму килограмм пять мяса домой. Холодильников в то время ни у кого в домах не было, мать часть отварила, а остальное посолила, но как не был голоден Максим, он больше к этому мясу не притронулся.

Разделанные туши, как рассказывал потом Митька, мужики сдали в "Золотопродснаб" (у них были производственные холодильники) по 50 копеек за килограмм, в магазине его потом продавали по рублю.

* * * * * *

По соседству с домом Максима жила семья Шестаковых. Знаменита она была многодетностью. В деревянной рубленной избе размером 5 на 6 метров жило двенадцать детей плюс двое родителей. Это был обычный рубленный из лиственничных бревен домишко, с крышей, покрытой обрезной доской, небольшой верандой и кладовой. Внутри дома стояла небольшая, с колодцами, кирпичная печь, досчатая перегородка отделяла крохотную кухоньку от остального помещения. Вокруг дома было огорожено соток десять огорода, где выращивали картошку, было еще два огорода в поле. В огороде располагался небольшой коровник-стайка, где содержалась корова, приплод и пара десятков кур, а также летняя кухня и сарай, где стояло ручное точило, слесарные тиски, на стене висели ножовки, рубанки и прочий инструмент.

Старшая и единственная сестра Галя закончила школу и уехала учиться в техникум в областной центр, остальные одиннадцать пацанов, старшему восемнадцать, младшему три годика, ютились в этом домике. В доме было две металлических кровати, три небольших столика, тумбочка и какой - то допотопный шкаф. На одной кровати спали родители, на другой кто-нибудь из детей, остальные на полу. Разумеется, ни о каких простынях, наволочках и пододеяльниках речи не было. Отец семейства дядя Петя работал на местной электростанции, был очень хорошим мужиком и "из шкуры лез", чтобы обеспечить семейство продуктами питания, одеждой. Конечно, семье помогали, как могли, и на производстве, где работал дядя Петя, и в школе, где учились дети, и родственники, и соседи, все равно семья по-настоящему бедствовала. Бедствовали еще и потому, что их мать была алкоголичкой. Тетя Катя была небольшого роста, очень худенькая и по-настоящему добрая женщина, которую за очень короткий период сгубила эта болезнь.

Максим очень часто бывал в этом доме, дружил с ребятами, которые были настоящими друзьями. Бегая по подворью и играя в какие-нибудь игры, ребята часто находили ополовиненные чекушки водки, а то и целые бутылки с вином или водкой, банки с бражкой и другие алкогольные напитки. Это все прятала от дяди Пети тетя Катя. Хватало ее обычно до обеда, после она становилась невменяемой и кто-нибудь из ребятишек укладывал ее спать. Отоспавшись, она что-нибудь делала по дому. Например, доила корову или приготавливала какую-нибудь еду, потом находила спрятанную чекушку, отхлебывала прямо из горлышка и опять хмелела, потому что практически ничего не ела и весила килограмм 45-50, и так каждый день.

Прокормить такую семью, конечно же, очень сложно, выручала корова - кормилица. Тетя Катя доила корову, шла с подойником (ведро с вделанным для слива лоточком) в дом, к этому времени кто-нибудь из ребят сбегает в магазин за хлебом, как правило, ржаным, который был почти в половину дешевле пшеничного, приносили сразу пять-шесть булок, каждому наливали стакан молока, если молоко оставалось, давали добавку. После трапезы не оставалось ни крошки хлеба, ни капли молока.

Лучшее время года для этой семьи, впрочем, как и для многих других малоимущих семей, конечно, лето. Появлялись зелень, овощи, в лесу грибы и ягоды. Сытней от этих продуктов не становилось, но чувство голода можно было всегда притупить. Съел огурец, кусок хлеба, выпил стакан молока и "гуляй Вася". Кроме того, летом спали под крышей коровника, на пахучем сене.

Огурцы в Васильевском выращивали следующим образом. В срубленную из бревен или сбитую из толстых досок грядку накладывали накопленный за зиму навоз, затем поливали его горячей водой и накрывали тряпьем или застекленными рамами. Через несколько часов навоз "загорался" за счет химической реакции, в грядке становилось как в печке. Затем сверху насыпали землю, в которую и сеяли семена огурцов, и снова накрывали. Химическая реакция, выделяющая тепло, длится около месяца, этого вполне хватает теплолюбивому растению, а там и лето начинается. Кроме того, лежащий внизу навоз, является еще и отличным удобрением. Как правило, огурцов вырастает очень много, знай - собирай да поливай. Осенью перепревший за лето навоз, который назывался назем, выбрасывался из грядки и становился прекрасным удобрением для овощей на следующий год.

В те годы очень много выращивали картошки, а капусту, огурцы и грибы солили бочками, для многих это была основная еда. Бывая у Шестаковых, тетя Катя всегда кормила и Максима, он понимал, что им самим не хватает и старался уйти, но ни тетя Катя, ни ребята не выпустят из дома, пока не съешь выделенную для него порцию. Максиму у них все казалось невероятно вкусным. Например, сварят сразу большое двенадцатилитровое ведро картошки в мундирах, стоит чашка с крупной солью, нарезаны большие куски ржаного хлеба, квашеная капуста иногда даже полита растительным маслом, соленые или свежие огурцы (смотря по сезону), лук, очень редко вареные яйца и по стакану молока, если есть. Наворачивают так, что уши шевелятся. Летом выручали гольяны, которых вылавливали большое количество.

Следует пару слов сказать о стаканах, которыми пользовались в семье. Это не те граненные, что продавались в магазине, их делал дядя Петя из пол-литровых или больших 0,75-литровых винных бутылок. Он обрезал их сантиметров на десять от донышка, обрабатывал края напильником, затем зачищал наждачной шкуркой, и стакан готов. Дядя Петя был мастер на все руки, он клал хорошие печки, подшивал валенки, ремонтировал обувь, шил на ручной швейной машинке, плотничал, столярничал, хорошо знал слесарное дело, и многое что еще умел делать, кстати, всему этому научил и детей.

В этом доме потребляли много продуктов, но много и приносили в дом. Например, пойдут в лес за брусникой, голубицей, моховкой или дикой черной смородиной, или малиной, все пацаны по ведру домой принесут, а Шестаковы сразу пять или шесть, ну смотря сколько их пойдет в лес, тоже самое с грибами.

Постепенно дети подрастали и уезжали из дома. Все выросли нормальными людьми, никто из них не спился, не попал в тюрьму или колонию, не стал бомжем, хотя такие случаи были в поселке и в некоторых обеспеченных семьях. Жизнь научила их быть самостоятельными и ни от кого не зависеть, Надеяться им было не на кого, кроме как на самих себя. Отличниками в школе ребята не были, но учились нормально. Очень уважительно относились к родителям и, по большому счету, не обижались на мать, которая в принципе крала у них деньги на приобретение спиртного. У этих детей было какое-то особенно бережное отношение к вещам, они как никто другой понимали, что если брюки вымажут или порвут, других у них просто не будет.

Впоследствии двое ребят трагически погибли, будучи уже взрослыми людьми, трое закончили институты и получили высшее образование, четверо закончили техникумы. Первой умерла тетя Катя, затем дядя Петя, к этому времени дети успели "стать на крыло".

* * * * * *

Закончив десять классов, Максим устроился на работу учеником слесаря в приисковые механические мастерские и пошел учиться в вечернюю школу рабочей молодежи. Учиться дальше в обычной школе он наотрез отказался по двум причинам. Его ровесники учились на один класс раньше, и он был переростком, но главная причина заключалась в психологическом настрое. Ему надоело выпрашивать копейки у родителей на бытовые нужды, ходить в штопаных штанах, уже у всех пацанов были катушечные магнитофоны, сменные костюмы, мотороллеры или мотоциклы, у него ничего этого не было. Вернее велосипед был, он его сам собрал по частям - кто-то дал раму, кто-то колесо. Но старье есть старье, он его больше ремонтировал, чем ездил. С появлением отца в финансовом плане мало что изменилось, со строительством дома, покупкой скотины он сам сидел без денег, хотя работал он как проклятый. Правда, сейчас они жили в просторной избе, в доме появилось молоко, мясо, яйца, но денег катастрофически не хватало.

В механических мастерских Максима закрепили за старым опытным слесарем дядей Колей, выдали спецодежду, и началась его трудовая биография. Выплачивали ему 45 рублей в месяц, 20 рублей в аванс и 25 рублей в получку, через шесть месяцев сдал на второй, а позже на третий разряд, заработная плата выросла до 75 рублей. Конечно, это были не ахти какие деньги и многого на них не купишь, кроме того, он еще отдавал часть денег матери, однако это устраивало Максима, более дорогую покупку можно было приобрести в кредит.

Со школой Максим связи не прерывал, вернее ему не давали этого делать - он продолжал выступать на лыжных гонках за школу, поскольку по документам у него был возраст школьный. Все раскрылось на следующий год, когда Максим поехал выступать за первенство области уже не за школу, а за профсоюзы. Там он занял первое место, в том числе и кубок области. Однако, к этим соревнованиям серьезно готовились спортсмены-производственники из областного центра, считали, что им нет равных и потому подали жалобу в судейскую коллегию - уж слишком молодой производственник. Проверили документы, все верно, но впредь выступать за школу, конечно, запретили.

Приисковые механические мастерские, куда поступил на работу Максим, образовались еще с тех времен, когда в Васильевском была запущена первая драга, за десятилетие до начала Великой Отечественной войны. Постепенно мастерские развивались как технически, так и специалистами. В мастерских было, в основном, два цеха - токарный и слесарный, помимо них имелся электротехнический, где в основном перематывали электродвигатели , и кузница, оборудованная гидравлическим молотом, сварочная и даже небольшой литейный цех, который в войну выручал металлоемкое производство по добыче золота. В механических мастерских имелись токарные станки различного назначения и различных размеров, а также строгальный и фрезерный. Работали там мастера своего дела, и у них было чему поучиться. Все помещения мастерских были срублены из кругляка.

Позже на краю поселка выстроили новые, из шлакоблочных кирпичей, помещения для механических мастерских, куда они и переехали. В новом месте литейный цех уже не стали организовывать, но зато половину помещений отвели под ремонт бульдозеров, которые на прииске вели вскрышные работы на полигонах для драг.

Когда у Максима началась трудовая деятельность, первый год он еще активно занимался лыжами, на второй год эта активность резко упала. Причин несколько. От Дим Димыча уехала жена, он рассчитался с работы и уехал за ней. При расставании Дим Димыч повел какой-то странный разговор, суть которого сводилась к тому, что Максиму лучше учиться и приобрести специальность: "Понимаешь Максим, парень ты способный, уже взрослый, смотри сам, но одно тебе скажу - лыжами всю жизнь не прокормишься, кубки, медали, грамоты денег не дадут, это ты сейчас нужен молодой да здоровый, а потом про тебя просто забудут. Знаешь, сколько выдающихся спортсменов поспивалось, спорту они уже не нужны, а больше ничего делать не умеют, это за бугром им пенсии выплачивают, а у нас про них просто забывают". Этот разговор сильно повлиял на Максима, потому что он очень уважал Дим Димыча и верил ему. Да и сама жизнь Максима изменилась. Теперь праздники, дни рождения отмечались со спиртным, а большой спорт и спиртное даже в небольших дозах просто несовместимы. Окончательно лыжи он не забросил, продолжал выступать на соревнованиях за производственников, с удовольствием делал пробежки по заснеженной тайге, но тех изнуряющих систематических тренировок, которые проводились раньше при Дим Димыче уже не было, не к чему было стремиться, а дальнейшая жизнь показала, что Дим Димыч оказался прав.

В связи с тем, что Максим отстал от своих сверстников на год, у него не было времени поступить в институт, более того, он не успевал сдать экзамены в вечерней школе рабочей молодежи - в мае должны принести повестку в армию, а экзамены в июне. Однако вечерняя школа рабочей молодежи преподнесла Максиму сюрприз, ему выдали аттестат без сдачи экзаменов, поскольку он являлся лучшим учеником школы. В аттестате стояло всего две четверки - по русскому языку и английскому, остальные пятерки. Он был способным учеником, особенно легко ему давались такие предметы, как алгебра, геометрия, тригонометрия, физика. В начальной школе он ненавидел математику, наверное, так бы и не знал ее, если бы на его жизненном пути не повстречалась Анна Демьяновна.

"Парадокс воспитания состоит в том, что хорошо

поддаются воспитанию как раз те, кто

в воспитании не нуждается".

Фазиль Искандер

Глава восьмая___________________________________________

Гена

На берегу реки Волги трое пацанов сидели у костра, вечерело. Генка Харитонов первым заметил высоко в небе "раму", немецкий самолет - разведчик

- Айда домой, скоро бомбить прилетят.

- Да че им бомбить-то, уж все разбомбили!

- Пойдем, мама переживать будет, она говорит, когда я на виду, ей спокойней.

Трое мальчишек прихватили небольшой улов, двинулись к дому.

В этот районный городишко Камышин Гена с матерью и младшей сестренкой приехали, вернее приплыли по Волге, в прошлом году. До войны они жили в городе Мышкино, что в Ярославской области, там родился Гена и его младшая сестра.

В конце 1940 года семейство перебралось в город Рыбинск, куда перевели работать их отца. В Рыбинске прожили недолго, началась Великая Отечественная Война. Отец принял решение добровольцем уйти на фронт. Проводы были недолгими, но тягостными, мальчик на всю жизнь запомнил слезы матери, крепкие прощальные объятья отца, который говорил, что Гена остается единственным мужчиной в семье. Он должен помогать матери во всем, потому что ей сейчас будет очень трудно. А потом отец ушел, как оказалось позже - навсегда. Но до того, как он их покинул, на семейном совете приняли решение, что мать с детьми уедет в город Камышин, что на Волге.

Быстрое продвижение немецких войск к Москве, бомбардировки ближайших городов, в том числе и Мышкино, вынудило эвакуировать предприятия и население из города. Мать обратилась на завод, где работал отец с просьбой отправить семью в город Камышин Сталинградской области, где проживали ее мать и родственники. Просьба была удовлетворена и в начале октября семья вместе со многими погрузились на баржу, которая входила в караван, направляющийся вниз по Волге.

На ночь караван останавливался у населенных пунктов, убывали или, наоборот, прибывали беженцы, а в целом путешествие проходило без происшествий.

В Камышине жила бабушка и тетки по материнской линии, вместе легче переносить тяготы войны.

Однако в Камышин сразу попасть не удалось. В городе Горьком в сумерках караван подвергся бомбардировке фашистской авиации. Взрывы бомб, тонущие баржи, плавающие живые люди и мертвые тела, красная от крови вода, пулеметные очереди, крики о помощи. Эта страшная картина войны запомнилась ему на всю жизнь, много людей погибло, ведь на баржах в основном были беззащитные женщины и дети.

В связи с повреждениями на буксире, караван был задержан, а с наступлением ледостава, зима в том году была ранняя, расформирован. Оставшихся в живых решением местных властей определили на проживание в поселки и колхозы за Волгой.

Местные жители приняли приезжих людей с сочувствием, помогли обустроиться. Мать пошла работать в колхоз, заработок был не большой, но с учетом продовольственного пайка, установленного государством, как семье красноармейца можно было жить.

В конце мая 1942 года семья продолжила движение и в июне прибыли в город Камышин. Это небольшой районный центр с населением в то время около двадцати тысяч человек, делился рекой Камышинкой на две части, которые назывались Новый город и Старый город. В Новом городе находились административные здания, городская и районная администрации, управление внутренних дел, военкомат, два кинотеатра, городской парк, частные и государственные жилые дома, а в Старом городе - железнодорожный вокзал и элеватор, жилой фонд, в основном, частный. За Старым городом, в километрах двух, располагались стекольный и консервный заводы, за ними районная нефтебаза.

Приехав в Камышин, разместились у тетки, в пятиэтажном доме, в однокомнатной квартире. Мать устроилась работать на стекольном заводе.

Немцы рвались к Сталинграду, и Камышин стал прифронтовым городом. До Сталинграда было меньше 200 километров, временами казалось, что слышны звуки артиллерийской канонады.

В городе размещались воинские части, госпиталь и ремонтные предприятия. Основная производственная нагрузка легла на плечи женщин и подростков. Часто над городом появлялись немецкие самолеты - разведчики, бомбили город редко, но удары были мощные, целенаправленные. Так были разрушены и сгорели продовольственные склады и нефтебаза. Удар по нефтебазе был нанесен под вечер, продолжался около получаса, взорвались емкости с горючим и топливо потекло в реку, Волга буквально горела. Это был кромешный ад. Такое нельзя забыть, вернее невозможно, эта картина и сейчас стоит перед глазами очевидцев.

В обязанность восьмилетнего Гены входил присмотр за младшей сестрой, да и вообще быть мужчиной в доме. Сейчас за сестренкой присматривала тетка, а Гена был занят на добыче продовольствия - ловил рыбу. Поскольку жили впроголодь, пойманная им рыба была большим подспорьем.

Быстро пролетело лето, это время года давало несколько преимуществ. Прежде всего, за счет пойманной рыбы, выращенных овощей и зелени, легче было прокормиться. Конечно же, это не решало вопрос продовольственного обеспечения, чувство голода присутствовало всегда, но это облегчало проблему пропитания.

Летом не требовалось такого количества одежды как зимой, да ее и не было у пацана вовсе, этой одежды. Хуже всего было с обувью, все лето он проходил босиком, но в этом году нужно идти в школу. Матери удалось на базаре обменять свою кофту на тапочки, в них Гена и пошел в школу.

Школа находилась в этом же доме, где они жили. Занятия начались как обычно, 1 сентября, но это была все-таки другая школа, нежели в мирное время. Писать было практически не на чем, поскольку отсутствовали школьные тетрадки, не хватало учебников, письменных принадлежностей. Однако, все эти трудности мало влияли на учебный процесс, дети быстро взрослели и старались добросовестно и прилежно учиться.

Часто уроки прерывались сигналом "Воздушная тревога", тогда дети вместе с учителем бежали в бомбоубежище, потом возвращались, урок продолжался.

Война наложила свой отпечаток на детское восприятие мира - дети быстро взрослели, крепли не столько физически, сколько нравственно, было повышенное чувство долга, товарищества, взаимопомощи, ответственности. Детям пришлось брать ответственность за выполнение тех житейских обязанностей, которые в нормальное время брали на себя родители. Жили очень трудно, голодно, особенно в зимнее время. Продовольственный паек, выдаваемый по карточкам, был скуден, его не хватало - и дети, и взрослые постоянно испытывали чувство голода.

Летом было значительно легче, выручала матушка Волга, можно было рыбачить, правда, из-за отсутствия рыбацкого опыта и соответствующих снастей уловы были небольшие, но с пустыми руками Гена с пацанами не возвращался никогда. Рыбалка того времени приобрела иной смысл, значение и содержание, нежели в мирное время. Перед Геной стояла задача кормить мать и маленькую сестренку.

Большим подспорьем были огороды, землю под которые выделило предприятие, где работала мать. Выращивали картошку, капусту, другие овощи, и хотя участки были далеко от города и небольших размеров, тем не менее, давали существенный прибавок к столу.

Зимой мать собирала остатки имущества, которое представляло хоть какую-то ценность, и отправлялась в близлежащие деревни для обмена вещей на продукты. Сохранение детей была главной задачей у всех родителей того времени, ради детей шли на все и жертвовали всем.

В то тяжелое время настоящим событием был обход почтальоном домов. Наступало время напряженного ожидания, одним он приносил радость - письма с фронта, которые придавали дополнительные силы по преодолению всех тягот военного времени, другим - непередаваемое словами горе от извещения о гибели родных.

Отец присылал письма с фронта, отправлял их на адрес тетки, зная о переезде к ней, как правило, две странички из тетради. Это были счастливые дни, мать по нескольку раз перечитывала эти письма вслух. Когда мать их читала, ее глаза излучали радость, тепло, любовь, надежду.

Матери удалось сохранить эти письма с фронта. Гена перечитывал их в достаточно зрелом возрасте, и всегда его поражал жизненный оптимизм отца, его непоколебимая вера в победу, в возвращение к семье, а какие прекрасные слова он находил по отношению к маме, к детям.

* * * * * *

В один из октябрьских дней горе пришло и в эту однокомнатную квартиру, где ютились две семьи. Почтальон принес казенное письмо, получившее в народе название - письмо с черной меткой. Командование части сообщало о героической гибели отца в борьбе с фашистскими захватчиками, там же в письме указывалось место его захоронения . Траур на долгое время поселился в семье, однако, мать не хотела верить в гибель отца, она была уверена, что это ошибка, отец жив и вернется домой. Эта уверенность помогла ей выстоять в то тяжелое время, выполняя по нагрузкам мужскую работу и воспитывая детей.

В то время все жили одним желанием, что скоро наступит победа. И настало время, когда страна салютовала славным войскам, победившим фашистов под Сталинградом, Курском, Харьковом, освобождалась территория страны от немецко-фашистских захватчиков.

На освобожденных территориях не хватало рабочих рук для восстановления народного хозяйства, и, в первую очередь, сельского хозяйства. Положение с пропитанием в Камышине было очень тяжелым, подрастали дети, надежды на то, что вернется отец, не оправдались. И тогда на семейном совете решили уехать на Украину. Преодолев массу трудностей, без пропитания и денег добрались до колхоза в Харьковской области.

В разоренном войной колхозе не было тракторов, лошадей, быков. Все легло на женские и детские плечи. Именно в ту пору появилось знаменитое четверостишье:

"Я и трактор, я и бык,

Я и баба и мужик!".

Поэтому лишним рабочим рукам здесь были рады. Работали от зари до зари все, в основном женщины, дети и старики.

Нельзя сказать, что вернулась сытая жизнь, недоедание, нехватка белковых продуктов была и здесь, но все-таки проблема пропитания на земле стояла не так остро, как в городе.

А потом пришел большой и радостный праздник - День Победы. День радости и грусти. Радость и гордость за родную страну, непобедимый народ. Грусть и светлая память о тех, кто не вернулся. На фронт ушло пять крепких здоровых мужчин родственников, а вернулся только один. Но жизнь брала свое, все чаще возникали разговоры о Волге, родных местах. В итоге летом 1946 года все перебрались в Камышин. Обустройство было недолгим, сняли комнату в частном доме, мать пошла работать в госпиталь, а Гена с сестрой в школу. Трудные были годы, мать бралась за любую работу - детей нужно обуть, одеть, накормить, создать условия, чтобы они могли учиться.

* * * * * *

Шло своим чередом время, в эти суровые годы у мальчишки закалялся и мужал характер. Гена и раньше понимал, что мать разрывается между домом и работой, что она скоро физически не сможет содержать их с сестренкой, а отец уже не вернется домой никогда. Однако, в любом случае необходимо было закончить семь классов, семилетнее образование было в то время обязательно, а там будет видно.

И вот этот день настал. Окончив семь классов, встал вопрос - что делать? Идти работать или учиться? За то, что надо учиться, говорила мать, несомненно, и отец, будь он жив, настоял бы на учебе. Но как учиться без средств к существованию? Выход из создавшегося положения предложил военкомат.

Оказалось, что после войны советское правительство для детей, лишившихся родителей во время войны, создало целую сеть подготовительных военных училищ - суворовских и нахимовских.

Гена узнал, что в ближайшем городе Саратове есть морское училище, и обратился в военкомат за помощью, где пацана приветливо встретили, объяснили, что и как нужно делать, помогли оформить документы и отправили в училище. Оказалось, что это не просто морское училище, а подготовительное военно-морское училище, наподобие нахимовских и суворовских училищ, по окончанию которого зачисляют в высшее военно-морское училище. Такие училища создали специально, чтобы готовить профессиональный кадровый офицерский состав для армии и флота, восполнить потери, понесенные в Великой Отечественной войне.

В училище Гена прибыл в конце июля, сдал вступительные экзамены, прошел медицинскую комиссию и был зачислен воспитанником Саратовского военно-морского подготовительного училища, хотя располагалось оно в городе Энгельсе (напротив города Саратова через реку Волгу). Это был весьма благоприятный выход из создавшегося трудного жизненного положения, в котором он оказался. Появилась реальная возможность получить высшее военное образование. Кроме того, курсантам выдавали обмундирование и кормили за счет государства. В то время Гена твердо решил стать военным и защищать свою Родину от захватчиков. Он видел своими глазами, какое горе несет людям война, а отец положил свою жизнь, защищая Родину.

Первым делом курсантов помыли, постригли, одели, распределили по взводам. И началась у Гены новая жизнь. Сформированную роту первого курса отправили в летний лагерь на берег реки Волга для отработки программы молодого матроса, которая включала строевую, морскую, физическую подготовку и преследовала цель - дать первичные навыки военной службы.

Самое сложное в моральном смысле для ребят - это требование строго соблюдать дисциплину, необходимо было преодолеть психологический барьер и научится подчиняться командам. Что касалось физической подготовки, то она тоже не всех устраивала. Подъем по команде, пробежка, физические упражнения. Первые навыки строевой подготовки, умение ходить в строю.

Все это нелегко дается ребятам, которых призывают в армию в 18-19 лет, для 14-15 - летних мальчишек это еще труднее. Возраст такой, что еще хочется пожить вольной жизнью, побаловаться, пошалить, а здесь приходится жить по приказу. Естественно, что не все пацаны выдержали эти испытания, часть отсеялась.

Но не таков был Гена Харитонов, оставшись без отца, он как бы принял на себя отцовские обязанности, быть мужчиной в семье его заставила жизнь. В этом возрасте ему пришлось думать не только о себе, но и за младшую сестру и мать, которой он помогал, как мог. Кроме того, это училище было спасательным кругом, здесь помимо учебы еще кормили и одевали, а послевоенное время было не менее голодным, нежели военное, поскольку народное хозяйство, в том числе и сельское, было практически разрушено. Конечно, блюда в училище не отличались разнообразием и богатством белков, жиров и витаминов, какие требовались растущему детскому организму, тем не менее жили не впроголодь, и этого хватало для полноценного развития.

Основным воспитателем был старшина роты, главный корабельный старшина Кичуткин, участник войны, большой знаток корабельной службы, твердо и последовательно внедрявший в сознание курсантов, что уставы, распорядок дня - закон, который никто не может нарушить. Что чистота тела, бодрость духа, физическая закалка - залог здоровья и многое другое. Он постоянно находился с курсантами, воспитывал живым примером - "делай как я", а стоило что-нибудь нарушить, он уже рядом, строг, но справедлив.

Период становления, адаптации к курсантской жизни был трудным. Через месяц обученные азам военной службы курсанты вернулись в училище и приступили к плановым занятиям.

И началась учеба в училище, в течение трех лет обучения курсантам предстояло освоить программу 8, 9,10 классов средней школы, освоить определенные программой знания начальной общей военной подготовки, азы морского дела, а также практические навыки выполнения обязанностей по службе.

Учебный график был напряженным, ежедневный распорядок дня предусматривал шесть часов занятий, три часа самостоятельной подготовки и два часа в вечернее время на личные нужды.

Набор, в котором учился Гена, был третий с момента образования училища, состоял в основном из ребят с гражданки, а в предыдущих наборах значительную часть представляли воспитанники частей, кораблей (юнги), принимавшие участие в войне, имеющие государственные награды. Из их числа назначались командиры взводов (взвод- класс) на младшие классы, они во многом способствовали быстрому становлению ребят с гражданки.

Гена быстро адаптировался к новой для него жизни, конечно, не все шло гладко, но он научился преодолевать возникающие трудности. Жизнь в коллективе требовала от курсантов иных взаимоотношений, отличающихся от той, что сформировалась на улице. Именно там, в училище, ребята и начали приучаться жить в экипаже, с которым будет связана вся их дальнейшая жизнь.

Когда Гена приезжал в Камышин на каникулы, он замечал, с какой завистью на него смотрят пацаны, с которыми он учился в школе, рыбачил, проводил время, дружил. Военно-морская форма красива сама по себе и не идет ни в какое сравнение с общевойсковой. К тому же, глядя на моряка, люди всегда в нем как бы видят море, чайки, дальние страны.

Три года пролетели незаметно, сданы выпускные экзамены, торжественно принята военная присяга, курсанты добровольно взяли на себя обязанности защищать свою родину.

По личной просьбе Гену направили в первое Высшее военно-морское училище подводного плавания, и после месячного отпуска он прибыл в Ленинград. После небольшого организационного периода начались плановые занятия. Как в то время, так и сейчас, это одно из лучших военных училищ по уровню профессиональной подготовки, технической оснащенности учебной базы, современной методики обучения. Отлично подобранный профессорско-преподавательский состав военный и гражданский, с большим опытом работы, по-настоящему влюбленный в свое дело, изо дня в день, в течение четырех лет создавал из курсантов будущих покорителей морских глубин, элиту подводного флота.

"На нас глядят в бинокли, в трубы сотни глаз-

И видят нас от дыма злых и серых,-

Но никогда им не увидеть нас

Прикованными к веслам на галерах!"

В. Высоцкий

_________________________________________________________

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Подводники

"Всякая перемена прокладывает путь

другим переменам".

Николо Макиавелли

Глава первая_____________________________________

Курсанты

Повестку о призыве в армию Максиму принесли шестого мая, а уже девятого в 9.00 нужно быть в военкомате. Взяв в руки повестку, мать заплакала.

- Ты чего, мам, войны ведь нет! - весело произнес Максим. - Все будет нормально!

- Вот как растила, чем кормила, никого не интересовало! А тут гляди-ко, как собственность ихняя, явиться к 9.00, - вытирая слезы, ворчала мать.

За оставшиеся дни Максим уволился с работы, получил расчет, сдал в библиотеку книжки, профсоюзное спортивное имущество, да так по мелочам кое-что, в общем, готов будущий воин.

Восьмого мая отец решил устроить проводины в армию. Максим предлагал отцу: "Посидеть самим скромненько, в узком семейном кругу". Отец возразил: "Надо как у людей!". Умудренный опытом отец рассуждал по-своему, думая про себя: "Парень умный, одиннадцать классов окончил, физически крепкий, понятно, что не в стройбат и не в пехоту попадет. В новых видах вооруженных сил всякая там радиация да излучение, не дай Бог конечно, но всякое бывает. Да и жизнь такая, что сегодня так, а завтра совсем по-другому, мало ли, что со мной или с матерью случиться может, зачем эти деньги жалеть?" Однако, и Максиму, и тем более жене, о своих мыслях не сказал. Мать не стала ему перечить. Знала, что бесполезно, все равно по-своему сделает, и принялась за кухню, ей помогала соседка тетя Нина.

В назначенное время пришли мужики с работы, друзья, девчонки, друзья родителей, в общем, больше двадцати человек набрались, было очень весело. В канун дня Победы выпили за фронтовиков, коих на проводах было трое, помянули погибших в боях. Изрядно подвыпив, бывшие служивые из молодых на перебой стали давать советы, как вести себя Максиму в армии, смысл которых сводился к тому, что нужно устроиться писарем, есть все подряд, со всем соглашаться, не спорить с ефрейтором и сержантом и так далее. Фронтовики вспомнили, как они уезжали на фронт. Женщины пели русские народные песни, которые очень нравились Максиму. Танцы молодежи под магнитофон сменялись плясками старших под гармошку, угомонились под утро, а утром, опохмелившись, почти вся компания пришла к автобусной остановке, которая находилась рядом со столовой, на местной площади.

Вместе с Максимом повестки получили еще шесть парней, которых пришли провожать свои компании. На площади у столовой собралась внушительная пестрая веселая толпа. Заливались гармошки и баяны, бренчали гитары, кто-то плясал, женщины протяжно выводили:

- "...и яркий орден на груди,

Зачем, зачем я повстречала

Его на жизненном пути".

Рядом другая компания еще громче заливалась:

- Каким ты был, таким ты и остался,

Орел степной, казак лихой...

- На побывку едет молодой моряк! - перекрикивали третьи.

Обособленной кучкой стояли девчонки, те, кто обзавелись женихами, стояли с ними в обнимку. Принесенные с собой, рекой лились водка и самогонка:

- Полюбила лейтенанта,

А потом полковника.

Стала юбочка мала,

Не найду виновника.

Разносились по площади разухабистые частушки, которые "отрывали" молодухи.

- Ну, давай! Васька! Запомнил чему я тебя учил?

Буль... буль... Чек...чек...

- Эх, яблочко, да на тарелочке,

Надоела мне жена, пойду к девочке!"

Это уже мужики выдавали.

Провожающая толпа увеличивалась за счет прохожих. В поселке все знали друг друга, наливали всем, никто не отказывался - как не выпить за будущего солдата.

- Полюбила летуна,

Думала - летает!

Прихожу на аэродром,

Он там подметает.

Выводили частушки под гармошку захмелевшие бабы. Компании провожающих перемешались между собой, и вскоре это стало одной пестрой веселая массой людей, которая пела, плясала, танцевала, плакала и смеялась.

Наконец, подъехал автобус, пьяные слезы, крики, бесконечные обнимания, как будто и вправду на войну провожают. Водитель автобуса и матерился, и, прикладывая руки к груди, умолял. Наконец, призывники оказались в автобусе, тронулись, чтобы завтра вернуться обратно. Дело в том, что райцентр, где находился военкомат, расположен в другой стороне от железной дороги, до которого 130 километров. Нужно будет приехать в райцентр, переночевать в гостинице, к 9.00 явиться в военкомат, затем снова ехать через Васильевское, и проехав еще 40 километров, прибыть на железнодорожную станцию Большой Ольдогой, и уже по железной дороге ехать на общий сборный пункт в небольшой городок Белогорск, где предстоит пройти еще одну медицинскую комиссию.

В райцентр прибыли без происшествий, переночевали в местной маленькой деревянной гостинице. В военкомате у призывников забрали паспорта, выписали новенькие военные билеты. Пройдя все формальности в райвоенкомате уже в большем составе, поскольку присоединились призывники из других поселков района, призывники под командованием старшего лейтенанта от военкомата отправились на железнодорожную станцию. Васильевский проезжали около 16 часов. Встречать - провожать пришла в несколько урезанном составе все та же компания. Пришлось на полчаса задержаться. Снова песни, пляски, смех и слезы, бульканье из бутылок.

Максима удивил отец, хотя и под хмельком, но на этот раз он был какой- то торжественный. Но больше всего поразили нацепленные, видимо в спешке, нестройным рядом боевые ордена и медали. Одел он их по случаю дня Победы и проводов сына, возможно, даже с намеком: "Вот, мол, как служить Родине надо, сынок!". Он их не носил с тех пор, как пришел из заключения. Должно быть, затаилась обида у мужика, что судили его как обыкновенного жулика - пьяницу. Ряды медалей правда изрядно поредели - как не прятала мать, Митька однажды их нашел и часть выменял на какие-то безделушки, но даже то, что осталось, вызвало восхищение у сопровождающего призывников старшего лейтенанта, который встал по стойке смирно и отдал ему честь. Шутка ли, на отцовском пиджаке сверкали ордена "Великой Отечественной войны" первой и второй степени, боевого "Красного Знамени" и два ордена "Красной Звезды", и штук пять медалей. Этим обстоятельством воспользовались провожающие и тут же подали сопровождающему старшему лейтенанту из военкомата полстакана водки - как откажешь фронтовику? Махнув рукой и проговорив: "Будьте здоровы, батя!" - он привычным взмахом опрокинул содержимое в рот. Отозвав Максима в сторонку, отец сказал:

- Ты, сынок, не слушай вчерашний пьяный бред молодежи, от службы и работы не отлынивай, мой отец, твой дед, говорил: "Ленивый в два раза больше работает". Как говорится - сделал дело, гуляй смело. Хитрых вообще не любят, а в армии особенно. Запомни, да ты не из хитрых, это я так. Товарищей не подводи, и они за тебя горой будут.

И как-то, отведя взгляд в сторону, вымолвил: "Родина - она одна, мужикам защищать ее надо, будь мужчиной. Ну, давай, пиши, не ленись, мать переживать будет".

Обняв плачущую мать, отца и попрощавшись с остальными, Максим запрыгнул в автобус, и уже глядя в заднее окно отъезжающего автобуса, первый раз в жизни увидел, как отец рукавом пиджака неумело вытирает слезы. Максим понимал, что он у отца единственная надежда после того, что случилось с Митькой. Понимал, что теперь радоваться, гордиться или стыдиться отцу за сына зависит от него, от Максима. Он знал, что пришлось пережить отцу в жизни, и там, на автобусной остановке, когда стала уменьшаться сгорбленная от работы и нелегкой жизни фигура отца, он дал себе слово, что никогда его не подведет и что этому до боли родному человеку не придется краснеть за его поступки.

* * * * * *

В объединенный призывной пункт на железнодорожную станцию Белогорск прибыли 11 мая. Несколько дней проходили медицинскую комиссию. Из семи приисковых призывников троих, в том числе Максима, определили в Военно-Морской Флот. В тот же день, распрощавшись с земляками, под командованием уже флотского офицера на поезде отправились во Владивосток.

Оставшиеся в Белогорске четверо приисковых ребят, внешне показывали радость, что будут служить в армии, а не на флоте - как-никак на целый год меньше. Но Максиму показалось, что эта радость напускная. Сам он был очень рад, что будет служить на флоте и станет военным моряком. В детстве им было прочитано много книг о море и моряках, и он мечтал побывать на море, посмотреть, что это такое, а тут сама судьба подбрасывала ему такую возможность. Максим всегда с восхищением и завистью, как, впрочем, все пацаны, смотрел на военных моряков. Сама по себе красивая форма военных моряков сильно выигрывала перед серой солдатской, да еще эти кирзовые сапоги с портянками не шли ни в какое сравнение с морскими хромовыми ботинками. В Васильевском в этом году уже отслуживших флотских было двое. Лихо сдвинутая на затылок бескозырка, с золотой надписью "Тихоокеанский флот", ленты с яркими золотыми якорями, черная форма с маленькими погончиками, на которых золотом отливали знаки отличия, на груди виднелся сине-белый уголок тельняшки, который обрамлял синий с тремя белыми полосками большой воротник - гюйс, брюки со стрелками "руки порезать можно". На ногах сверкали до блеска начищенные ботинки. Но особо пацанов восхищали широкий кожаный ремень и ярко сверкающая бляха с якорем в центре. Пацаны знали из рассказов и прочитанных книг, что моряки применяют их в драке, намотав конец ремня особым узлом на кисть руки. Максиму казалось, что от моряков пахнет морем и далекими странами, и еще чем-то неведомым и манящим.

* * * * * *

Будущие моряки из Васильевского - Юрка Белый, Витек Ножкин и Максим, пока ехали в поезде, решили, что будут проситься на один корабль и вообще держаться всю службу вместе. Однако, судьба распорядилась иначе.

Владивосток встретил будущих военных моряков криком чаек, туманом и моросящим дождем. Впрочем, это была какая-то водяная пыль, а может быть туман, до такой степени насыщенный влагой. Максим первый раз в жизни увидел море, вернее залив Петра Великого, бесчисленное множество военных и гражданских кораблей, от небольших до гигантских океанских лайнеров. Эта невиданная доселе картина потрясла его своей величавой красотой.

Как оказалось позже, им требовалось пройти еще одну медицинскую комиссию. Ребят привезли в так называемый "экипаж", откуда, как кандидатов в подводники, направили на прохождение барокамеры. Барокамера разлучила земляков с Юркой.

Дело в том, что подводники от надводных моряков отличаются тем, что их организм способен выдерживать высокое внешнее давление. Например, находится подводная лодка на боевом курсе, на глубине 60 метров, и вдруг пробоина, в прочный корпус поступает забортная вода под давлением в шесть атмосфер (при погружении корабля на 10 метров на борт корабля давит одна атмосфера, 20 - две атмосферы и так далее). Всплывать нельзя, наверху корабли противника, остается бороться за живучесть корабля. Каким образом? Отсек герметизируют и накачивают ("надувают") на шесть атмосфер, уравнивают давление с забортным. Затем при помощи специальных приспособлений заделывают пробоину. Но для этого нужен соответствующий здоровый организм.

Отбор подводников происходил так. Из числа отобранных, то есть прошедших медицинскую комиссию призывников с повышенными требованиями для службы на надводных кораблях ВМФ, кандидаты в подводники дополнительно проходят испытания в барокамере. Перед барокамерой производится инструктаж, на котором предупреждают - тем, у кого появится боль в ушах, должны немедленно поднять руку. Звук в барокамере отсутствует, общение только по жестам. Если кто-то поднял руку, давление немедленно уравнивают с атмосферным, а испытуемый считается не годным для службы на подводной лодке, но годным для службы на надводных кораблях. Юрка хотел стать подводником, служить вместе с земляками, но его организм не выдерживал повышенное давление, и, когда появилась боль в ушах, он не поднял руку, решил терпеть. Кончилось тем, что из обоих ушей у него полилась кровь.

Отношение к армии в те времена кардинальным образом отличалось от современного. В Васильевском был случай: забраковали одного по здоровью, помимо того, что сам переживал, ему пришлось уехать из поселка. Слух о болезни быстро распространился по селу, стыдно было перед девчонками, да и вообще, убеждение, что мужик должен отслужить в армии - "иначе это не мужик", было даже у матерей, потому что там уму - разуму учат.

Максима с Витьком направили служить, вернее учиться, в учебный отряд подводного плавания, где они общались еще полгода, жили в разных корпусах, поскольку учились на разные типы подводных лодок. Максима учили по специальности химик-санинструктор, а Витька учился на гидроакустика, на другой проект подводной лодки и в других корпусах. Виделись редко из-за плотности учебного процесса, чаще перезванивались по внутренней телефонной связи. Впоследствии Витьку направили на Северный флот, Максим остался на Тихоокеанском, а Юрка служил на эсминце.

* * * * * *

В учебном отряде подводного плавания первым делом помыли в бане, всех налысо подстригли и всем курсантам выдали положенную военную форму. Курсанты получили внушительный тюк одежды. В её состав входили: шинель, шапка-ушанка, бушлат, пара суконных брюк, две суконные фланельки с большим воротником, еще одна такая же, но белая, бескозырка, две пары ботинок - одни хромовые, другие рабочие, две пары брюк и фланелек синего цвета (для повседневного ношения), а также матросские съемные воротники, поясной и широкий кожаные ремени с бляхой, ленты и чехлы на бескозырку, комплект летних и зимних тельняшек, перчатки, трусы, носки, носовые платки. Все это имущество было помещено в баталерку, где у каждого имелся свой личный шкаф.

Потекли дни, недели, месяцы в новом для Максима жизненном пространстве. В первую очередь, подогнали под каждого форменную одежду, пришили погоны и нарукавные знаки, научили правильно ее одевать, носить, снимать и ухаживать за ней.

Тяжело было первые две-три недели даже ему, спортсмену. Для ребят, не занимавшимся спортом, это было испытание, и Максим видел, как они мучились. Распорядок дня был спланирован так, что у курсантов, а именно так сейчас назывались новобранцы, и минуты до самого отбоя не было свободной. Начинался день с физзарядки, вернее с пробежки, причем по пояс раздетыми. В дальнейшем, ни дождь, ни ветер на форму одежды никакого влияния не оказывал. Бежали строем, как впрочем, и ходили, по четыре моряка в ряд до плаца.

Плац - это огромный заасфальтированный участок, окружность которого составляла около одного километра. На плацу проходили строевые занятия. Добежав до плаца и пробежав один круг по нему, начиналась собственно зарядка, которая продолжалась 30 минут. Затем снова круг по плацу и бегом в кубрик. Заправив постели на особый манер, этому учили специально долго и упорно, начинали приводить себя в порядок, то есть: туалет, умывание, бритье, чистка зубов. Дальше построение и строем на камбуз, так на флоте называется кухня. Причем на все это отводилось очень мало времени. Первые дни просто не успевали все сделать, как требуется. Опаздывали в строй, прибегали недобритые, недомытые, за что получали наряды. Наряд - это мера наказания. Исчислялся он часами, которые нужно было отработать на разного вида работах, причем в свободное время или два часа после отбоя. После завтрака первый перекур пять минут. Курильщики курили, те, кто не курил, пытались, что-то успеть сделать, например, написать письмо. Затем построение и на плац. Строевые занятия - очень тяжелая физическая и моральная нагрузка. Для этого занятия выдавались специальные рабочие ботинки, грубые и с очень толстой резиновой подметкой и каблуком. На каблуки курсанты набивали специальные самодельные подковы из металлической проволоки 4-5 мм. диаметра. Проволоку сгибали при помощи слесарных тисков и молотка полукругом, по размеру каблука, на концах, под прямым углом, ее загибали, оставив десяти- миллиметровые кончики, которые затем расплющивали и вбивали в резиновый каблук молотком. Этих подков хватало на две недели, металлическая проволока снашивалась и разваливалась на две половинки, вбивались новые подковы.

Строевые занятия проходили каждый день, иногда до обеда и изрядно выматывали курсантов. Курсанты между собой роптали: "Почему такая строгость? Все бегом и бегом, к чему столько времени отводится строевым занятиям, мы, что, будем ротой почетного караула или подводниками? Над нами издеваются!".

Однако, окончив учебный отряд, уже никто из них не сомневался в правильности подобранной программы. Во-первых, это были уже совершенно другие парни - стройные, дисциплинированные, умеющие вести себя в обществе. Совсем скоро они поймут, что над ними не издевались, а готовили к подводной лодке, готовили всерьез, профессионально. Потому что там, под толщью океана, иногда секунды решали жить экипажу или погибнуть, там, как нигде, требовалась дисциплинированность, четкое исполнение команд. Эта профессия требует адского терпения, богатырского здоровья и закаленного организма. Строевые занятия дисциплинируют, развивают физически и учат терпению. Да и фигура становиться стройной. Военного человека сразу можно отличить в толпе, если даже он одет в гражданский костюм. А какое зрелище, когда моряки идут строем на параде, загляденье!

После нескольких часов строевых занятий строем возвращались в кубрик учебной роты, где давалось опять же очень мало времени на то, чтобы привести себя в порядок, а затем звучала очень хорошая для курсантов команда "построение на камбуз" - молодой здоровый организм требовал питания. Будучи на гражданке, Максим наслушался всяких историй о том, как "деды" - служащие по последнему году, издеваются над новобранцами, отбирают новую форму, а им отдают изношенную, отнимают сливочное масло, мясо, говорили об отвратительном питании в армии и так далее. Поэтому, начав службу, Максим был приятно удивлен - или у подводников это было в традиции, или дело было в отличном обеспечении и железной дисциплине, но даже намека на эти гадости за всю службу не было. Хотя, казалось бы, у старослужащих для этого были все основания. Дело в том, что пришедший 1949 год рождения, был первый, которому на флоте предстояло служить не четыре, а три года. В учебном отряде находились служащие срочной службы, дослуживающие пятилетний срок, по логике они должны были мстить новобранцам за это. Командир в то время имел право задержать на полгода в ожидании замены. Дело в том, что на подводной лодке экипаж должен в совершенстве знать свой боевой пост и уметь им управлять в темноте, в загазованности или в затопленном состоянии. Чтобы добиться в этом деле хороших результатов, нужно время, как известно опыт - превыше всего. Вот и получалось, то да се, вот тебе и все пять лет. Возмущались все без исключения по другому поводу. На вооружение пришли подводные лодки нового поколения, (на одной из них предстояло служить Максиму) и получалось, что за три года успевали только освоить боевой пост. "А когда служить?".

Кормили в учебном отряде подводного плавания отлично, очень вкусно и сытно. Сливочное масло, мясо в первом и во втором блюдах ежедневно, рыба, овощи. В общем, всем хватало, вернее, как бы не хватало первые дни, а затем все вошло в норму, никогда не отказывали тем, кто просил добавки. Сказать по честности, многие ребята и дома - то такого питания не видели. Не был избалован в детстве хорошим питанием и Максим, и оно его вполне устраивало.

Максим как-то быстро втянулся в тяготы флотской службы. Ранний подъем с физзарядкой для него были привычным делом. Бывало еще до школы или позже, до работы, надевал лыжи и до Федоровских полей, а потом обратно, а это десять километров - такая пробежка для него была привычным делом. К работе тоже был приучен: дома пилил и колол дрова, носил воду, бесконечная работа в огороде, тяжкий труд на покосе, на производстве тоже не сидел, сложа руки, а вкалывал. Одно давалось ему очень трудно - подчинение. Как-то обидно было стоять навытяжку перед таким же, как он, ну на какой-то там год старше. И выполнять все его команды. Старший матрос, старшина второй, первой статьи или главный старшина были самыми страшными начальниками в отряде. Допустим, нужно было к нему обратиться, за три метра следовало перейти на четкий строевой шаг, отчеканив, взять под козырек (если в головном уборе):

- Товарищ старший матрос, курсант такой-то, разрешите обратиться!

Старший матрос в это время оценивает, достаточно ли вы тянули ногу при строевом шаге, соответствует ли ваша стойка положению "смирно". Прежде, чем он даст команду "вольно" и разрешит обратиться, старший матрос внимательно осмотрит курсанта с головы до ног. Ботинки должны быть вычищены до блеска, брюки отутюжены, тельняшка, гюйс должны сверкать чистотой, бляха начищена, ремень плотно прилегать к талии, на форме ни пятнышка и ни складки. Особо пристальному вниманию подвергается прическа. Лучше всего ее не иметь, что и делали курсанты, стриглись наголо, потому что за лишние миллиметры можно было схлопотать наряд. Убедившись, что придраться не к чему, старший матрос снисходил:

- Вольно, обращайтесь.

Если вы, допустим, сидите, а старший матрос проходит мимо, нужно встать по стойке смирно и не садиться до тех пор, пока он вам не разрешит, или пока не пройдет молча. Если не встал или сел без разрешения, то наряд. Вот так приучали к дисциплине. И правильно делали, армия - это дисциплина, без неё нет армии, обыкновенная банда, которую враг уничтожит без особых усилий.

Особенное внимание уделялось чистоте, вернее ее соблюдению. Друзья, отслужившие на надводных кораблях, говорили Максиму, что там чистоте уделяется огромное внимание, на подводной лодке из этого сделали культ. Там чистота в отсеках просто идеальная, можно сказать, близка к стерильной. Объясняется это довольно просто. В дальнем походе атомная подводная лодка месяцами не всплывает. В отсеках устанавливается микроклимат, если не убирать или убирать плохо, то и будешь сам вдыхать в себя эту грязь или пыль. Приучать к этому начинают в учебном отряде. Бесконечные большие и малые уборки, авралы, плановые и внеплановые километры коридоров, которые требовалось мыть ежедневно с хозяйственным мылом, нужно было протирать мебель, оконные проемы, оборудование и так далее, и по нескольку раз в день. По началу эти уборки просто бесили курсантов. Гальюны, кафель, унитазы, водяные краны - все блестело, ан нет, снова нужно убирать.

Отбой и подъем поначалу просто выматывали курсантов. По команде "подъем" за 45 секунд требовалось проснуться, одеться и встать в строй в коридоре между двумя рядами двухэтажных коек. Первое время, все были убеждены, что проделать все это за 45 секунд нереально. Однако, тот же самый старший матрос проделывал это, причем как-то спокойно, без суеты. Начались тренировки, долгие и нудные - "отбой", "подъем", "отбой", "подъем". Как и в каждом деле, есть способные и не очень. Прошло время, а два три курсанта никак не справлялись, вернее не укладывались в норматив. А команда "отбой" - "подъем" продолжала звучать для всех, и еще долго раздевались и одевались те, кто этому уже давно научился. Казалось бы, несправедливо - почему все? Справедливо! Готовили в экипаж подводной лодки, а там все за одного и один за всех.

Не обошлось без приколов. Были в смене (смена - это такое подразделение во флотских учебках) двое курсантов - Коля Корнеев из Хабаровска и Володя Кудрявцев из какой-то деревни Амурской области. Корнеев худощавый, метр девяносто пять ростом, на ногах сорок восьмой размер обуви, ботинки шили по заказу. Кудрявцев метр семьдесят ростом, плечистый, ботинки сорок второго размера. Кто-то из шутников ночью сменил им форму, которая аккуратно уложена на баночке (табуретке) перед каждой койкой. Утром, когда прозвучала команда "подъем", Кудрявцев начал путаться в бесконечных штанинах Корнеева, а Корнеев, с треском натянув брюки Кудрявцева, как в шортах, стоял рядом с ботинками, которые были наполовину меньше его ступни. Конечно, была проведена специальная разборка, шутника выявили и строго наказали, больше таких шуток не повторяли.

Вторая половина дня у курсантов была занята теоретической и практической подготовкой по многим дисциплинам. Три дисциплины - борьба за живучесть корабля (БЗЖ), легководолазное дело и устройство корабля, были обязательны для всех, затем учились по специальностям. Самой тяжелой из этих трех дисциплин, конечно, борьба за живучесть корабля, вернее ее практическая часть.

Во-первых, постепенно приучали организм к работе под высоким давлением. Если при отборе кандидаты в подводники проходили барокамеру, которую накачивали до полутора атмосферы, то в учебном отряде это давление постепенно усиливали, и к концу учебы курсанты были научены работать при давлении в десять атмосфер, то есть, могли работать в "накаченном" отсеке подводной лодки, что соответствовало стометровой глубине.

Во-вторых, за всю историю существования подводных лодок был накоплен богатый опыт борьбы за живучесть корабля. Прежде всего, существует перечень специальных приспособлений: клинья, конусы, различных размеров и конфигураций, из различных материалов, всевозможные стойки, накладки и подкладки, выполненные тоже из разного рода материалов, специальные инструменты, домкраты и тому подобное. В качестве тренажера в учебном отряде на плаву стояла снятая с вооружения дизельная подводная лодка. В ее отсеках, особенно в труднодоступных местах, были установлены трубопроводы, на которых стояли форсунки. Забортная вода при помощи мощного водяного насоса подавалась через форсунки прямо в отсек, причем давление в форсунках менялось. Таким образом, имитировалась пробоина, полученная подлодкой в прочном корпусе на разных глубинах. Практические занятия начинались так. Объявлялась "аварийная тревога", вода уже хлестала в отсек, курсанты старались быстрее добраться до "пробоины".

Промедление оборачивалось тем, что вода быстро заполняла отсек, и тем, кто "прохлопал ушами", приходилось работать по пояс, а то и по горло в забортной морской воде. Разумеется, воду никто не подогревал, все было приближено к реальной ситуации. Тренировки проходили в разных вариантах, курсанты были одеты в повседневную синюю хлопчатобумажную форму или экипированы в прорезиновые комбинезоны. Тренировка заканчивалась тогда, когда заделывалась "пробоина". Стимул железный! После тренировок шли в душ, надевали сухую форму. За все время нахождения в учебном отряде Максим не припоминал случая чьей-то простуды. Хотя вода, особенно в зимний период, была очень холодной. Сказывались ранее проводимые занятия по закаливанию организма.

Но помимо воды, подводников подстерегают на глубине и другие опасности - это задымленность или загазованность, пожары, которые могут произойти в отсеке или отсеках. Курсанты учились теоретически и практически побеждать и эту стихию. Это был тяжелый труд, работали в специальных средствах защиты органов дыхания, при плохой видимости. И делалось это до тех пор, пока инструкторы не убеждались, что курсанты реально научились бороться в отсеках с огнем, дымом или загазованностью. И еще, там морально готовили к ситуации, которая имеет место на подводных лодках. Каждый отсек имеет герметичные переборки. В случае попадания в отсек воды, ядовитых газов или огня переходные люки этих переборок наглухо задраиваются, и открыть их никто не имеет права. Подводники обязаны бороться до конца, а если не удастся ликвидировать течь, огонь и так далее, принять смерть, но люк в переборке не открывать. Потому что, если откроют, вода, огонь или ядовитые газы уничтожат подводников в следующем отсеке, и сам корабль может погибнуть с остатком экипажа. По этому случаю, каждый подводник давал специальную подписку, чтобы помнили, если у кого не хватит силы воли и он попытается открыть люк, его просто обезвредят товарищи. Вот почему подводники помимо соответствующего здоровья должны быть людьми мужественными. Можно мысленно перенести себя на борт подводной лодки в горящий отсек. Там, за переборкой, жизнь, здесь через минуту смерть. Ты должен погибнуть, но спасти корабль, а, следовательно, и своих товарищей, и каждый подводник должен быть морально подготовлен к такой ситуации.

* * * * * *

В учебном отряде подводного плавания большое значение уделялось физической подготовке курсантов. Помимо утренней физзарядки, курсантов обучали упражнениям на турнике, если первое время некоторые не могли подтянуться один раз, то по окончании отряда свободно подтягивались десять раз и могли выполнить на турнике еще много различных упражнений. Кроме того, были организованы шлюпочные гонки, где от гребцов требовалась огромная физическая сила. Проводились занятия по плаванию, в том числе и в закрытом городском бассейне. Много времени было отдано легкой атлетике - курсанты бегали на длинные и короткие дистанции, прыгали в высоту и длину, участвовали в спортивных соревнованиях.

В отряде также была организована художественная самодеятельность. В отличие от физической подготовки, которой были обязаны заниматься все курсанты, более того, сдавать зачеты, в художественную самодеятельность набирали по желанию и, в основном, тех, кто пел, плясал или играл на каких-либо музыкальных инструментах еще на гражданке. Каких-то льгот участникам самодеятельности не предоставлялось.

Большое значение придавалось политической подготовке. Курсанты обязаны были знать основные тезисы очередного съезда ЦК КПСС, политику коммунистической партии. Каждый курсант обязан был законспектировать две-три работы В.И.Ленина. Активно проводили комсомольскую работу по патриотическому воспитанию. Проводились всевозможные диспуты, комсомольские собрания, на которых красной чертой проходили вопросы патриотического воспитания, любви к Родине и государству. В то время в самом разгаре шла холодная война, гонка вооружений между США и СССР достигла своего апогея. США в открытую назывались врагом номер один. На политзанятиях постоянно говорили о вооруженных силах США и их возможностях. По большому счету, курсантов не просто учили чему-то, а готовили к войне, и этого никто не скрывал.

Все курсанты обязаны были пройти легководолазное дело, по которому сдавали зачеты и экзамены, как теорию, так и практику. Удивительно, но цена всем наукам, которым учили в учебном отряде, была жизнь или смерть. То, что поначалу воспринималось как издевательство, на проверку временем обернулось качественной подготовкой подводников. Без специальной подготовки по водолазному делу подводник не может считаться таковым. Это аналогично тому, что посадить за руль автомобиля человека на проезжей части большого города, не обучив его практической езде и правилам дорожного движения. При незнании правил выхода с глубины подводника ждет кессонная болезнь, декомпрессионное заболевание, и, в конечном итоге, гибель.

Декомпрессионные заболевания возникают в результате насыщения крови и тканей организма азотом в период пребывания человека в зоне повышенного давления. Если при нормальном атмосферном давлении в ста миллилитрах крови растворено всего около одного миллиграмма азота, то при давлении в три атмосферы - три миллиграмма. Насыщение тканей организма азотом в зоне повышенного давления продолжается до уравнения давления азота во вдыхаемом воздухе с давлением азота в тканях. Этот процесс обычно длится несколько часов, причем различные ткани насыщаются азотом с разной скоростью. Кровь, например, насыщается быстрее, чем жировая ткань, однако, последняя насыщается в пять раз больше, чем кровь и другие ткани. Насыщение тканей азотом при том давлении, при котором обычно приходится работать подводнику, не оказывает на организм неблагоприятного воздействия. Однако, при больших значениях давления (четыре атмосфер и более) наблюдаются возбуждение, галлюцинации, ухудшение памяти, нарушение сознания и другие явления. При десяти атмосферах может наступить потеря сознания. При переходе из зоны повышенного давления в зону нормального происходит выход пузырьков азота из тканей организма и выделение его через кровь в легкие.

Непосредственной причиной декомпрессионного заболевания является закупорка мелких сосудов газом вследствие пресыщения крови азотом и невозможности быстрого его выделения через альвеолы легких. Существенное значение имеет и охлаждение тканей организма, нарушающее нормальное кровообращение.

Существуют разные способы выхода из глубины на поверхность (например, из подводной лодки), в том числе свободного всплытия и всплытия по буйрепу (спасательной буй-вьюшки), по режимам декомпрессии. В обоих случаях разработаны определенные правила, инструкции, наставления. Для обучения курсантов легкому водолазному делу в учебном отряде подводного плавания были созданы все условия.

Кроме специального оборудования, приборов, наглядной продукции, в учебном отряде имелся огромный закрытый учебный бассейн, размерами приблизительно десять на десять метров и 30 метров в глубину, по сути это была квадратная бетонированная шахта, наполненная морской водой. Бассейн был устроен так, что параллельно днищу размещалось довольно просторное помещение, где находились раздевалки, хранились изолирующие дыхательные аппараты ИДА-59М, комплекты гидрокомбинезонов и другое оборудование. Там же был установлен и вмонтирован в стену бассейна 533 мм торпедный аппарат, таким образом, что наружная часть трубы выходила непосредственно в бассейн. Курсанты имели возможность через торпедный аппарат выйти в бассейн, и из бассейна через торпедный аппарат попасть в указанное помещение. Все это сооружение представляло собой тренажер, имитирующий первый носовой или последний кормовой отсек подводной лодки и открытое море.

Первые практические занятия были посвящены освоению спасательного снаряжения подводника (ССП). Это снаряжение выдается на подводную лодку согласно табелю снабжения, закрепляется за каждым подводником и хранится в двух сумках на подводной лодке в полной готовности к немедленному использованию. Но для того, чтобы им воспользоваться, нужно долго и упорно учиться.

Снаряжение ССП выпускается в комплектации 1 и 2. Для личного состава подводных лодок, оборудованных спасательным люком с блоком подачи воздуха (БПВ), снаряжение ССП выдается в комплектации 1. Для личного состава подводных лодок, не оборудованных спасательным люком с БПВ, снаряжение ССП выдается в комплектации 2.

В комплект 1 входит аппарат изолирующий дыхательный ИДА-59М, ремень с карабином, гидрокомбинезон СГП-К-1 (комплектации 1), система парашютная ПП-2 с паспортом. Гидрокомбинезон СГП-К-2 отличается от гидрокомбинезона СГП-К-1 тем, что у него отсутствует арматура для подсоединения шланга подачи воздуха, а предохранительные клапаны на шлеме и на спинной части заменены на лепестковые травящие клапаны.

В комплект Гидрокомбинезон 1 входит комбинезон, баллон с вентилем, аппендикс, прижимной ремень, очки, штуцер, предохранительные клапаны, шлем, зажим, жгут, рукавицы, шланг, боты.

В гидрокомбинезоне имелось всего два отверстия - одно с передней стороны в районе пояса, которое называлось аппендикс, другое в шлеме в районе рта. Первое, аппендикс, представляло собой отверстие, имеющее продолжение в виде короткой кишки (отсюда и название). Это приспособление играло роль входа, через него подводник попадал внутрь костюма. Второе, маленькое отверстие, находилось в шлеме, оборудованного очками и клапанами, имело форму патрубка, изготовленного из особого металла с очень мелкой резьбой, на который наворачивалась гайка, фиксирующая гофрированный шланг, через который поступала дыхательная смесь от ИДА. Шланг, в свою очередь, был подключен к дыхательному мешку красного цвета, выполненного в виде спасательного круга, при необходимости он мог и использоваться как спасательный круг.

Индивидуальное спасательное снаряжение подводника, в состав которого входил изолирующий дыхательный аппарат ИДА-59М, позволяло подводникам осуществлять самостоятельное спасение методом свободного всплытия и способом подъема по буйрепу с глубины 100 метров. Аппарат имеет дыхательный мешок (в виде спасательного круга), 2 баллона (один - с кислородом, другой - со смесью 25 % кислорода, 60 % азота и 15 % гелия), регенеративный патрон, заряженный веществом О-3, редуктор, устройство автоматического включения постоянной подачи кислорода редуктором в дыхательный мешок на глубине 25 метров и дыхательный автомат. Дыхание кислородом проводилось только в период подъема с глубин от 25 до 0 метров. Мешок представлял собой окружность с отверстием посередине и имел красный цвет. Круг надевался на шею подводника, при необходимости надувался и выполнял функцию спасательного круга. Сам аппарат укреплялся при помощи лямок на груди подводника. Стоит отметить, что все металлические части костюма и дыхательного аппарата выполнены из специального сплава, который не ржавел и не окислялся в морской воде. Кроме того, этот металл был очень прочный и в то же время легкий.

Самым сложным для курсантов оказалось втиснуть себя через аппендикс в гидрокостюм. Первое впечатление такое, что пролезть внутрь гидрокомбинезона через эту кишку невозможно. Первые попытки увенчались успехом только при помощи русского мата и двух товарищей. Однако, постоянные тренировки привели к успеху и довольно в короткий срок большинство курсантов быстро и без посторонней помощи проникали в гидрокостюм. После того, как подводник проникал внутрь гидрокостюма, он закручивал аппендикс, сгибал его пополам и фиксировал в таком положении специальным жгутом. Далее, инструктор, или кто-нибудь из товарищей, помогал закрепить дыхательный аппарат ИДА-59М на груди. Сначала надевался через голову дыхательный мешок, затем ИДА закреплялся на груди, далее делалась контрольная проверка наличия в баллонах дыхательной смеси путем нажатия пальцем на клапан. Если раздавалось шипение смеси, подключался сам аппарат путем завинчивании контргайки к шлему. После этого, открывался кран, подводник переходил на автономное дыхание, о чем сообщал поднятием руки.

Практические занятия велись по принципу "от простого к сложному". После того, как курсанты овладели умением быстро одеваться и включаться в индивидуальное спасательное снаряжение подводника, начались отработки в бассейне. Сначала просто плавали на поверхности бассейна, и лишь только после того, как курсанты освоились со снаряжением и чувствовали в нем себя уверенно, начались спуски под воду. К поясу каждого была закреплена веревка небольшого диаметра, которая называлась "сигнальный конец" и которая находилась в руках инструктора. На теоретических занятиях курсанты изучили специальные сигналы. Например, инструктор дергает один раз за "сигнальный конец", для подводника это обозначает: "Как себя чувствуешь? Повтори! Выбирай сигнал к себе". Если подводник дернул один раз за конец, для инструктора это значит: "Я на грунте. Чувствую себя хорошо. Выбери слабину. Повтори".

Проводились тренировки по выходу из глубин, в том числе свободного всплытия и всплытия по буйрепу (спасательной буй-вьюшки), по режимам декомпрессии. Затем спуски усложнялись, требовалось не только погрузиться на глубину, а затем из нее выйти разными способами, но и производить простейшие работы, например, на схеме бассейна курсанту перед спуском показывали на карте устройство на дне бассейна, с которого он должен скрутить или, наоборот, навернуть гайку, фланец и так далее.

Затем начались тренировки по выходу из бассейна и входа в бассейн через торпедный аппарат. Влезть в трубу диаметром 53 сантиметра сложно, а в легководолазном костюме с дыхательным аппаратом ИДА-59М на груди, казалось, просто нереально. Однако, упорные тренировки позади и курсанты спокойно, без усилий, залезали в торпедный аппарат. Есть там одна хитрость. Пролезть в торпедный аппарат можно в том случае, если одна из рук вытянута вперед, а вторая вытянута вдоль туловища. Вся операция проходила следующим образом. Курсант одевался и включался в индивидуальное спасательное снаряжение подводника, затем поднимал руку. Кстати, на это давалось контрольное время, что-то около двух минут. Для инструктора это обозначало: "В автономную систему включился, чувствую себя хорошо". Далее открывалась задняя крышка торпедного аппарата, и инструктор давал команду войти в аппарат. Курсант влезал в трубу торпедного аппарата и переднюю крышку закрывали. Дальнейшее общение с курсантом проходило при помощи специальных сигналов, которые изучали на теоретических занятиях. Инструктор, держа в руках металлический предмет, постукивал по трубе аппарата. Например, инструктор ударил один раз по трубе торпедного аппарата - для подводника, находящегося внутри трубы, значило: "Как себя чувствуете?". Если подводник ударит по трубе один раз, то для инструктора это будет обозначать: "Чувствую себя хорошо". Четыре удара обозначало: "Давление выровнено с забортным, можно открывать переднюю крышку".

Вот на одном из таких занятий с Максимом произошел курьезный случай. В учебном отряде были организованы всевозможные соревнования по всем изучаемым дисциплинам, результаты которых обсуждались на комсомольских собраниях, вывешивались настенные боевые листки и так далее. Отличников поощряли увольнением в город, отстающих критиковали. Вот, однажды, Максим и решил отличиться, как ему казалось. Он в совершенстве овладел этой наукой, то есть легководолазным делом, впрочем, все зачеты он сдавал успешно. Одевшись и подключившись к автономному дыханию гораздо быстрее контрольного времени (инструктор поднял вверх большой палец - здорово!), влез в торпедный аппарат. Все шло штатно, до тех пор, пока не начали закачивать воду в торпедный аппарат. Максим вдруг почувствовал, что через гофрированный шланг вместе с дыхательной смесью стала поступать соленая, с горчинкой, морская вода. Как потом рассказывали присутствующие при этом ребята, после того, как закачали воду, вместо сигнала "самостоятельно выходить не могу, осушайте шлюзовое устройство", которое подается раздельными ударами более четырех раз, изнутри вдруг раздалась дробь из нестройных ударов. Поняв, что что-то случилось, немедленно откачали воду, открыли заднюю крышку и за ноги вытащили Максима из трубы торпедного аппарата. Оказалось, в спешке, недопустимой в данном деле, Максим не по резьбе, а наискось затянул гайку между шлемом и гофрированным шлангом, шедшим от ИДА. Герметичность была нарушена, а когда пошла вода, с перепугу забыл про все сигналы, которые ,впрочем, знал на "отлично". Это послужило ему и другим хорошим уроком. К серьезным вещам, тем более от которых зависит твоя жизнь, и подходить требуется серьезно. Поспешишь - людей насмешишь!

Заход из бассейна в торпедный аппарат происходил в обратном порядке. Подводник подплывал к наружной крышке аппарата и условными сигналами отстукивал, что он готов войти в торпедный аппарат. Труба торпедного аппарата закачивалась водой, уравнивалось давление, открывалась задняя наружная крышка, подводник вплывал в трубу аппарата. Крышка закрывалась, вода внутри торпедного аппарата откачивалась, открывалась передняя крышка и подводник выходил из аппарата уже в помещение. Вся операция сопровождается командами и докладами. Также проходили тренировки по методам свободного всплытия и способам подъема по буйрепу.

* * * * * *

В основном три, а иногда четыре раза в неделю показывали кинофильмы. Демонстрировали их прямо в кубрике, в спальном помещении. Приносили узкопленочный кинопроектор "Украина", вешали экран, расставляли баночки, и сеанс начинался. Кинофильмы смотрели все курсанты, кроме наказанных (они в это время отрабатывали наряды) и тех, кто нес дежурство.

Киномеханик подбирался из числа курсантов, которые были знакомы с киноаппаратурой. Таковым оказался Миша Куркин. Он был призван из какого - то сельскохозяйственного райцентра Хабаровского края. На гражданке Миша разъезжал по глухим деревням, где отсутствовала электроэнергия, на закрепленной за ним специальной машине и "крутил" кинофильмы. Там эта специальность была престижной. Он как бы был причастен к деревенской интеллигенции. Это возвышало его над другими, и попервоначалу в учебном отряде он вел себя высокомерно. Но там и не таких обламывали. Промаршировав недельку и постояв на вытяжку перед старшим матросам, он стал как все. Естественно, что ему вменили в обязанности демонстрировать кинофильмы. Поблажек по службе ему в связи с этой нагрузкой не было никаких, единственное - его не ставили в наряд во время демонстрации кинофильмов.

Неизвестно, кто первым начал спрашивать у него название предстоящего кинофильма. Но постепенно это начали делать практически все курсанты. Сначала Миша отвечал с удовольствием, потом не очень. Насторожило его, когда начали спрашивать в столовой, в бассейне, в учебных классах и по нескольку раз на день. Кульминацией для него видимо стал момент, когда его разбудили и спросили про кинофильм ночью. Что это было - игра, издевательство, прикол или что-то иное, неизвестно. Только прекратили эту историю сам Миша и командир учебной роты капитан-лейтенант Евсеев.

Кто служил в армии, тот знает, что в части круглосуточно ведется дежурство. Один дневальный стоит со штыком в ножнах возле тумбочки, у входа в помещение, другой бодрствует, а третий спит, в общем, попеременно.

Была ночь, Миша находился на дежурстве. Отстояв у тумбочки, он по графику лег спать, на это ему положено два часа, через два часа его должны разбудить на дежурство. Вдруг все курсанты были разбужены среди ночи от криков. Что такое? В разгаре драка между Мишей и еще одним курсантом. Одним словом, ЧП.

Как выяснили позже, Миша решил: того, кто разбудит его ночью и спросит о кинофильме, он просто будет бить. Когда дежурный будил Мишу, чтобы тот его заменил, он решил, что это тот случай. Поднявшись и произнеся: "А вот какой!", с размаху ударил ничего не подозревающего сменщика в скулу.

На следующий день, проведя дознания, командир учебной роты капитан-лейтенант Евсеев на построении сказал, что даст десять суток ареста тому, кто спросит у Миши название очередного кинофильма. Спрашивать перестали.

* * * * * *

Изучение устройства корабля проходило в несколько иных условиях. Причина тому - режимность объекта. Сам факт того, что на вооружении ВМФ СССР имеется атомная подводная лодка 675 проекта, оснащенная ракетным комплексом, реально способным уничтожить авианосец, уже являлся тайной. Все курсанты написали расписки, что они в течение двадцати лет не имеют права разглашать полученные в отряде сведения.

Соответственно, практически все узлы, обустройства, приборы, механизмы и так далее имели гриф секретности. Например, описание и паспорт "гальюнного устройства" имели гриф "Совершенно секретно". Кстати, эта комнатка скорей походила на кабину космического корабля, так как была напичкана приборами, блестящими клапанами и всевозможными вентилями. Каждый подводник сдавал отдельные экзамены по устройству и правилам пользования гальюном. Согласно внутреннему распорядку, на корабле каждый подводник перед пользованием гальюном обязан об этом доложить командиру отсека, и получить разрешение. Связано это, разумеется, не с чьей-то прихотью, а с забортной системой, а это уже идет речь о жизни и смерти экипажа и корабля.

На территории учебного отряда подводного плавания готовились специалисты на дизельные подводные лодки. Однако, внутри самого отряда имелась особо - режимная зона, как бы отряд в отряде. Вот там-то и проходили занятия по изучению устройства атомной подводной лодки нового 675 проекта, а так же по специальности. Все курсанты, которых готовили на данную подводную лодку, имели два пропуска, один они предъявляли при входе на территорию (учебка в учебке), который у них изымали и выдавали взамен другой. Все записи велись в специально подготовленных тетрадях, которые были пронумерованы, прошнурованы и скреплены печатью. Перед занятиями тетради раздавались, после занятий собирались. Сама школа имела в своем распоряжении как наземные, так и подземные огромные помещения. Именно там, под землей, и находилась часть узлов, приборов и механизмов, установленных на подводной лодке 675 проекта, которые можно было потрогать руками. У каждой боевой части имелись свои кабинеты, где и располагались соответствующие узлы и механизмы. Все эти кабинеты связывал один очень длинный коридор, более ста метров. Вот из-за этого коридора в жизни Максима произошло целое событие.

Минуло чуть больше трех месяцев, как Максим находился на военной службе. Прошел слух, что в учебный отряд из Москвы со штаба флота СССР приедет комиссия. Слухи подтверждались тем, что кругом шла усиленная подготовка, везде красили, чистили, убирали. Видимо, решили заменить половое покрытие в этом длиннющем коридоре. В конце минувшей недели завезли рулоны какого-то материала для покрытия полов. Это был довольно толстый материал, в основе которого, наверное, был полиэтилен. Бригада состояла из старослужащих, которые уже выслужили срок, но которых по какой-то причине задерживали. Вот им и пообещали, как только перестелют полы в коридоре, сразу будут демобилизованы и поедут домой. Ребята дружно взялись за дело. Но работа встала из-за следующего. Рулон оказался на 20 сантиметров уже коридора. Приняли решение состыковывать и склеивать. Нарезали не достающие полосы, а вот склеить не удавалось. Перепробовали все клеи, что имелись в наличии, бесполезно. Флагманский химик даже начал проводить в лаборатории экспериментальные опыты, подбирая вещество для склеивания этих листов, но безуспешно, а времени до прибытия комиссии уже практически не оставалось.

Как-то смена возвращалась с занятий и проходила мимо бригады, которая проводила бесконечные опыты по склеиванию. Максим чуть приотстал от товарищей, машинально вынул из кармана зажигалку, нагрел на огне кусочек, прилепил сверху другой, положил себе под каблук, наступила гробовая тишина. Подождав минуту, вытащил куски, подергал - намертво.

- Несите паяльную лампу, - уже командовал Максим.

Мигом приволокли паяльную лампу. Один из бригады шел с зажженной лампой и нагревал полосу, задние шли и придавливали каблуками. Максим пошел догонять свою смену, но, вдруг, стоящий там капитан-лейтенант окликнул:

- Стоять! Ко мне!

Максим строевым шагом подошел к офицеру и доложил по форме.

- Вольно! Повтори, я запишу.

Записав в записную книжку данные Максима, он его отпустил. Как потом стало известно, в тот же день коридор был застелен. А спустя двое суток, на общем построении последовала команда:

- Курсант Маслаков!

- Я!

- Выйти из строя!

- Есть!

Максим уже в совершенстве овладел навыками строевой ходьбы, он отчеканил три шага и, сделав "кругом", развернулся перед строем, сердце бешено колотилось: "Что ж такого натворил?".

- За проявленную инициативу в подготовке... курсанту Маслакову представить десять суток отпуска с выездом на родину, время в пути не считать отпуском. Начальник учебного отряда подводного плавания Контр-адмирал...

Максим ожидал что угодно, но только не этого. Он догадывался, что не спроста записал каплей его данные, "наверное, похвалят", но чтобы такое! Он чуть не упал прямо там, перед строем. И уже в полуобморочном состоянии произнес:

- Служу Советскому Союзу!

- Встать в строй!

- Есть!

Самой высокой наградой для срочно служащих на флоте и в армии считается отпуск с выездом на Родину, Максим ее получил, прослужив всего три месяца.

* * * * * *

Скорый пассажирский поезд "Россия" сообщением Москва - Владивосток третьи сутки, отстукивая километры, приближал его к дому. За три с половиной месяца Максим отвык от гражданки. Как-то чудно было жить без команд и ходить не строем. Было такое впечатление, что он разучился говорить. На железнодорожную станцию Большой Ольдогой поезд прибыл в полдень. Выйдя из поезда, Максим поспешил на автомобильную Амуро-Якутскую трассу. До Васильевского еще 40 километров, нужно ловить попутную машину. Максим специально не стал сообщать родителям об отпуске. Он уже представил, как вскрикнет и заплачет мать, и в этот момент за спиной заскрипели тормоза автомобиля УАЗ -469.

- Куда собрался, моряк?

- В Васильевское!

Повернувшись, Максим узнал служебную машину директора прииска, и водителя дядю Колю.

- Максим, ты?

- Я, дядя Коля!

Когда машина тронулась, разговорчивый дядя Коля продолжал:

- А я главного инженера отвозил на "Россию", в командировку в Читу поехал.

- А я на "России" приехал.

- Слушай, а ты изменился здорово, не пойму - возмужал что ли? Ну, как там моря - океаны? "Эх, дядя Коля, - про себя подумал Максим, - потопал бы ты столько по плацу, посмотрел бы я на тебя". А вслух сказал:

- Да какие моря - океаны, дядя Коля? Я еще в учебке.

С разговорами быстро пролетело время, дядя Коля подкатил прямо к калитке. Выйдя из машины, Максим отряхнулся, поправил ремень, бескозырку и, предвкушая встречу, по крылечку вбежал на площадку перед дверью, а там, на двери, висел навесной замок. Это обстоятельство озадачило Максима - где они могут быть? Направился к Павленковым, друзьям родителей, которые жили неподалеку. Постучавшись, Максим вошел в дом.

- Живые есть?

- Есть! - ответили за перегородкой.

Вскоре вышел заспанный дядя Ваня.

- Максим, ты? Здорово! Ну, молодец! Какой молодец! - бросился он обнимать Максима.

- А я с ночной смены пришел, вот задремал.

- А где мои, дядя Ваня?

- Так они уехали на Уркан, Валентину 45 лет.

- Елки! А я забыл, даже не поздравил!

- Ну, так сейчас поздравишь, я тебя отвезу.

Валентин, зять, муж сестры Нины, хороший мужик. Максим относился к нему с большим уважением, и вот с этой суматохой забыл его поздравить.

- Подожди минуту, оденусь и поедем на Уркан.

Завели "Урал" - мотоцикл с коляской, Максим надел старый плащ, который ему подал дядя Ваня, "чтоб форма не запылилась", и предложил Максиму сесть за руль. Тот с радостью согласился, "соскучился", и погнали. У Максима пела душа, так хорошо ему уже давно не было. До Уркана 18 километров, здесь каждый метр Максиму знаком с детства. Вон в том котловане ловили с пацанами гольянов, а там собирали грибы. Вот, по обе стороны дороги начались поля под покосы. Вон там, за лесом, наш покос. В июле здесь все усыпано саранками и огоньками.

Подъехали к калитке, из дома неслись звуки баяна, слышались возгласы и топот, пьянка была в полном разгаре. Отряхнувшись, приведя себя мал - мала в порядок, Максим направился в дом. Войдя на веранду, он увидел изрядно выпившего, сидящего на диване, отца. Он что-то громко рассказывал не менее пьяному зятю Валентину, дым стоял коромыслом. Реакция отца была неожиданной:

- Максим? Сбежал...?

В этом возгласе было все - боль, гнев, возмущение, сожаление и еще что-то. Потом вся компания кинулась обнимать Максима. Плакала мать, плакала сестра, украдкой вытирал слезы отец. Узнав, что сын не сбежал, а поощрен отпуском, он опрокинул еще пару рюмок, пробовал плясать, петь песни, хотя не умел делать ни то, ни другое. Максим никогда не видел его таким счастливым. На следующий день и в последующие отец ходил по поселку, останавливался со встречными и говорил одно и тоже: "Максим-то у меня отмочил! Три месяца отслужил и в отпуск прикатил". Его распирала гордость за сына, уж он- то знал, что отпуск в армии просто так не дают, вернее, дают тем, кто отличился.

Потом выпили, запели, снова выпили. Максим быстро захмелел. И когда баянист грянул матросский танец "Яблочко", сдвинув на затылок бескозырку, он пошел в пляс. Он мало-мальски умел танцевать, до армии танцевал с девчонками на танцах и вечеринках, но никогда не плясал, однако, много раз видел, как пляшут "Яблочко" моряки. Он, как мог, подражал плясунам. В присядку попеременно выкидывал ноги, как будто отталкивал накатывающиеся волны и разгребал их руками. Конечно, помогла форма с золотыми якорями, в общем, вся компания была в восторге. А потом он попросил мать и женщин, чтобы они спели. Они пели: "Ой, рябина кудрявая, белые цветы...", "Шумел камыш, деревья гнулись...", "Каким ты был, таким ты и остался...." и другие песни. Максим слушал, на душе его было хорошо и радостно, наверное, это было то, что люди называют счастьем.

Как один день пролетели десять дней. Лучше бы ему не давали этот отпуск, там он уже настроился на службу, а здесь расслабился, так не хотелось уезжать. Стояла его любимая пора времени года, конец августа, когда уже не лето, но еще и не осень. Каждый день приходили гости или его приглашали в гости, пить и веселиться - это хорошо, но Максим понимал, что скоро это кончится, а втягиваться в курсантскую напряженную жизнь будет нелегко, поэтому старался поменьше пить спиртного. Все расспрашивали, какая она, подводная лодка, как моря, океаны, а Максим не видел ни моря, ни подводной лодки. Вернее видел ту, дизельную, на которой они отрабатывали курс БЗЖ, да заливы Петра Великого, Малый Улисс и бухту Золотой рог. Более того, с них взяли подписку, что они никогда не видели и не слыхали ничего об атомной ракетной подводной лодке проекта 675, если бы даже он служил на ней, рассказывать об этом было запрещено. Ребята старослужащие остерегали вообще болтать на эту тему, поскольку у КГБ везде торчали свои уши. Уже были случаи, причем неоднократные, когда таких разговорчивых приглашали в особый отдел для приватной беседы, даже переводили в другие воинские части.

Какой-то одной девчонки, которую бы он любил, у Максима не было, видать, не пришло еще его время. Ему нравились некоторые девчонки, с которыми он был в дружеских отношениях, но ни о какой любви не было и речи. Конечно, на вечеринках обнимались и целовались, но это были ни к чему не обязывающие отношения, которые устраивали обоих.

Вот и кончилось отпускное время, опять проводины, застолье, железнодорожная станция Большой Ольдогой, на которой он в детстве первый раз в жизни увидал паровоз, железную дорогу. Скорый поезд "Россия" сообщением Москва-Владивосток увозил Максима к месту службы, и уже лежа в купе, почему-то вспомнил где-то прочитанное четверостишье:

" Ночью поезд, огоньки,

Дальняя дорога,

Сердце ноет от тоски,

На душе тревога".

Как верно подметил поэт, думал он, дорога - это всегда расставание с родными, любимыми людьми, всегда грусть и всегда настороженность: "А что ждет меня там, впереди?".

В поезде Максим лежал и думал о родителях, оба за последнее время изменились, особенно отец. Придя из заключения, он как в омут кинулся в работу, много сил отнял новый дом, домашнее хозяйство, корова, приплод, свинья, куры. Чтобы эту ораву прокормить, нужно много выращивать картошки, заготавливать сена, а еще и основная работа на драге, и помощника Максима нет, а старший Митька - оторванный кусок, мотается где-то по экспедициям. Видимо, таким образом отец решил нагнать упущенное и попусту проведенное в лагере время. К вечеру он валился с ног, а ночью во сне стонал и кричал от боли в руках. Уговоры матери не действовали, наверное, он хотел таким образом загладить вину, нанесенную им семье. Максим любил отца и не обижался на него, однако, понимал, что "дважды в одну реку не войдешь", что нужен он был тогда, когда сильно хотелось есть, когда у всех пацанов были велосипеды, а у него не было, когда стыдно было ходить в заштопанных брюках. "Хороша ложка к обеду", - гласит русская пословица.

* * * * * *

Снова потекли дни на воинской службе. Конечно, их не сравнить с теми первыми днями, они уже были не гражданские ребята, а военные моряки, военная форма на них сидела буднично, а не мешковато и смешно, как в первые дни. Да и чувствовали ребята себя уверенно, одним словом, жизнь вошла в свою колею. Даже появилась возможность побывать на улицах города Владивостока. Попасть в город можно было двумя путями: по увольнительной и в составе патруля, третий, запрещенный способ, назывался самоволкой. И в том, и в другом случае есть одно условие - курсант не должен иметь взыскание и быть отличником боевой и политической подготовки. Конечно, многое, чего хотелось бы сделать курсантам в городе, было запрещено, легче сказать, что можно - гулять в составе группы, сходить в кино, поесть мороженое. Тем не менее, это уже была, хоть и на короткий срок, хоть и относительная, но свобода.

Как не тянулись дни в учебке, а всему бывает конец. Позади полгода, наступило ответственное время, начались экзамены и зачеты по всем дисциплинам, которым обучали за прошедший период. Кроме теоретических, сдавали и практические экзамены, и зачеты, в том числе легководолазное дело и БЗЖ. Максиму и всем его товарищам пришлось учить, а потом сдавать экзамены по основам ядерной физики, изучение и знание всех, стоящих на вооружении и применяемых на 675 проекте, приборов радиационного и дозиметрического контроля, умение ими пользоваться, снимать показания и даже устранять простейшие поломки. Это было сложное оборудование и приборы. К ним, например, относилась стационарная корабельная дозиметрическая установка КДУС-100, которая в постоянном режиме автоматически вела на подводной лодке дозконтроль по альфа, бета и гамма частицам, а также по быстрым и промежуточным нейтронам во всех десяти отсеках. Требовалось не просто знать, а уметь пользоваться, снимать показания, знать принципиальную схему и понимать природу и воздействие на человеческий организм продуктов радиоактивного распада. При отборе ребят в подводники на 675 проект, кроме соответствующего здоровья, требовалось обязательное законченное среднее образование. Впоследствии, должности дозиметриста и химика - дозиметриста будут укомплектованы мичманами сверхсрочниками, или, как сейчас их называют, контрактниками.

По окончании учебного отряда подводного плавания многим курсантам были присвоены воинские звания "старший матрос", а тем, кто сдал все на "отлично", в том числе и Максиму, сразу "старшина второй статьи". Наконец, бывших курсантов начали развозить на корабли. Там их уже ждут ребята, выслужившие четыре года, и их не отпустят до тех пор, пока не убедятся, что пришла достойная замена. Расставание - это всегда грусть. За это время они сдружились, каждый обзавелся другом, а то и двумя. Что ждет их всех впереди? Многих оставили в отряде подводного плавания инструкторами, на замену тех, кто увольняется в запас. Оставляли лучших, в том числе и Максима, он был отличником боевой и политической подготовки, стал специалистом третьего класса, старшиной второй статьи, но он наотрез отказался, даже написал по этому поводу рапорт. Как-то стыдно будет перед сельчанами, что три года он прослужил на берегу, а врать просто не умел, это у него от отца. Но, главное, хотелось осуществить детскую мечту, побывать в далеких морях и океанах, а такая возможность представлялась.

** * * * *

В то время быстрыми темпами рос атомный подводный флот СССР, остро стоял кадровый вопрос, офицеров - подводников, особенно на первичные офицерские должности, не хватало. Была придумана и впоследствии успешно внедрена следующая дополнительная система подготовки офицеров. Тех подводников срочной службы, которые успешно проявили себя за два года службы на подводной лодке, вызывали для беседы, и предлагали стать офицерами- подводниками. Если вызываемый давал на то согласие, его отправляли на учебу. Осуществлялось это следующим образом. При Высшем военном училище им. Макарова были организованы специальные годичные курсы. Желающих стать офицерами - подводниками ребят направляли на эти курсы, и оставшийся один год срочной службы они не служили, а учились в училище. По окончании годичных курсов им присваивалось офицерское воинское звание младший лейтенант, представлялся отпуск, а затем они возвращались и их распределяли по кораблям. У этих ребят была еще одна льгота - их зачисляли без экзаменов на заочную форму обучения в Высшее военно-морское училище. Конечно, по разным причинам не у всех этих младших лейтенантов сложилась удачно дальнейшая служба, но были и такие, которые заочно окончили высшее училище, а затем академию, и впоследствии стали высшими офицерами, капитанами первого ранга и даже адмиралами. Впоследствии, после того как Максим отслужил два года, ему тоже предложили стать таким образом офицером, но он отказался. Кто знает, может это была его серьезная жизненная ошибка?

Максиму предстояла практика в госпитале. Дело в том, что его специальность предусматривала еще одни обязанности. По специальности он должен помогать ассистировать корабельному доктору-хирургу на операции, если такая потребуется в дальнем походе. Короче говоря, ему еще предстоит выучиться в ускоренном порядке на помощника хирурга, пройти специальную практику в госпитале.

Всех распределили по госпиталям, четверых направили в распоряжение начальника военного госпиталя в Екатеринославку. Старшим группы назначили Максима. От Владивостока до места стажировки ехали на электричке в сопровождении офицера. Прибыв на место в госпиталь, сопровождающий офицер отправился во Владивосток, а Максим двинулся на поиски начальника госпиталя, чтобы доложить о прибытии, оказалось, что он на операции, придется подождать.

После операции начальник госпиталя, он был военным хирургом в звании полковника медицинской службы, сидел и курил со свежими каплями крови на медицинском халате. Рядом в белом халате стояла молодая женщина блондинка с голубыми глазами. Максим подошёл строевым шагом, как положено:

- Товарищ полковник, старшина второй статьи Маслаков, разрешите обратиться?

Улыбнувшись и переглянувшись с женщиной, хирург сказал:

- Вольно, только где вы увидели полковника?

И с удивлением оглянулся по сторонам.

Максим перед этим еще сомневался, как обратиться - товарищ начальник госпиталя или по званию?

- Прошу прощения, товарищ начальник госпиталя, но в документах указано ваше воинское звание.

Поднявшись, тот неожиданно подал Максиму руку, Максим несмело протянул свою. Здороваться за руку с таким начальником ему еще не приходилось.

- Да это я так, чтобы показать, что я начальник, впрочем, настоящий ваш начальник вот, - и указал на женщину блондинку. Окончательно растерявшись, шутят с ним или говорят серьезно, Максим "под козырек" и к женщине:

- Старшина второй статьи Маслаков, разр...

- Да ладно, старшина второй статьи Маслаков, мы не на плацу, меня зовут Наталья Николаевна!

- А меня Александр Николаевич! - поклонился начальник госпиталя.

Потом, за все три месяца прохождения службы в госпитале, Максим так и не научился понимать, где Александр Николаевич прикалывается, а где говорит всерьез, хотя мужиком он оказался классным.

- А что мы стоим, господа? Прошу в кабинет, и зовите моряков.

На коротком инструктаже Александр Николаевич сказал, что ему звонили из отряда подводного плавания. Свою задачу он понимает, что касается курсантов:

- Цель вашего пребывания здесь - овладеть навыками помощника хирурга, хотя я честно не представляю, как это возможно за три месяца? Одних инструментов не сосчитать! Нужно не просто выучить их названия, различать среди других, но и уметь ими пользоваться. Вы должны научиться накладывать швы, делать подкожные и внутривенные инъекции, производить забор крови и прочее и прочее.

Далее он просто ошеломил моряков:

- Уже был случай на Северном флоте, в автономке у корабельного хирурга воспалился аппендицит, и ассистенту, то есть такому же, как вы, пришлось его удалять. Конечно, делалось это под местной анестезией, и хирург при помощи зеркала руководил операцией. Но, тем не менее, вырезали, зашивали и так далее ассистенты. Говорю это к тому, что к учебе и практике нужно отнестись со всей серьезностью. Может случиться так, что от вас жизнь чья - то будет зависеть.

Далее он сказал, что каждого моряка закрепят за опытной операционной медицинской сестрой, которая и будет у прикрепленного начальником. Без ее разрешения или Натальи Николаевны нельзя покидать расположение госпиталя. Общее руководство над всеми будет осуществлять старшая операционная медицинская сестра Наталья Николаевна, которая покажет вам комнату, где вы будете жить и прочее. По окончании учебы будут проведены государственные экзамены.

- И последнее. Люди вы взрослые, прошли хорошую школу, поведению обучены. Я уверен, что никаких вопросов касательно дисциплины у нас с вами не возникнет. Надеюсь, что вы ни меня, ни вашего товарища старшину не подведете. Желаю успехов! Наталья Николаевна, передаю их Вам в целости и сохранности, надеюсь, вернете их мне такими же здоровыми.

Наталья Николаевна показала комнату, которая представляла собой просторную больничную палату. В комнате уже стояло четыре металлические кровати, аккуратно заправленные постельным бельем. Из мебели в комнате стояли четыре тумбочки, у окна стол и два стула. У входной двери, по обе ее стороны, были встроены два платяных шкафа, сверху антресоли. У одной из стенок стояла раковина с подведенной к ней водой. Туалет и комната для умывания находились в двух шагах от двери жилой комнаты. Все это находилось на втором этаже, в хирургическом отделении госпиталя. Доведя до моряков распорядок дня, в том числе когда и где они будут питаться, Наталья Николаевна сказала:

- На сегодня все. Завтра к 9.00 жду, закреплю вас за операционными медсестрами и начнем вашу подготовку. Отдыхайте, вы ведь с дороги. До свидания!

Как только Наталья Николаевна удалилась, ребята, не сговариваясь с криком "ура!" бросились на кровати. То, что они попали в рай, стало ясно во время инструктажа. Не будет ни отбоя, ни подъема, не надо ходить строем, не мыть километровые полы и много еще чего не надо делать! Такое счастье, просто в голове не укладывалось. Тут же дали клятву, что ни при каких обстоятельствах не подведут никого и оправдают доверие.

На следующий день каждого курсанта прикрепили к опытной операционной медицинской сестре. Максима Наталья Николаевна оставила за собой. Всем выдали белоснежные халаты, шапочки, тапочки. И потекли будни учебы в военном госпитале. По распорядку дня, утвержденного начальником госпиталя, до обеда курсанты постигали теорию. Лекции читал кто-нибудь из свободных хирургов. После обеда практические занятия. Впрочем, строгого соблюдения установленного распорядка не было. Бывало так. Приготовятся ребята слушать и записывать лекцию, вдруг, входит кто-либо из кураторов и объявляет о внеплановой операции: "Всем мыться!". Дело в том, что по срочности выполнения различают экстренные, срочные и плановые операции. Первое, с чего начали свое обучение курсанты, это подготовка к операции рук и операционного поля.

Подготовка рук хирурга и операционного поля имеет важнейшее значение. Смысл ее заключается в предупреждении проникновения в операционную рану микроорганизмов с окружающей операционную рану поверхности кожи больного и рук хирурга. Дезинфекция рук хирурга и его помощников очень сложна, в связи с невозможностью применить для этой цели высокую температуру и концентрированные растворы антисептиков

Основная задача при обработке рук хирурга, а также кожи больного, сводится к растворению жирового слоя и механической очистке кожи с последующим дублением спиртом.

Для подготовки рук хирурга к операции предложено много методов. Их разделяют на две группы: в основу одной из них положена механическая очистка, дезинфекция и дубление кожи различными препаратами (70® спирт, йод, танин и др.); другая группа методов обработки рук хирурга основана на обезжиривании (раствором нашатырного спирта), дезинфекции и дублении кожи.

Для повышения стерильности операции применяются стерильные резиновые хирургические перчатки. Однако, руки перед этим обрабатываются по одному из приведенных выше способов.

Все это курсанты постигали с рвением и прилежанием. Александр Николаевич поступил очень мудро, рассказав им об имевших место случаях операционного вмешательства у самих хирургов на подводных лодках во время дальнего похода. Это оказалось мощным психологическим воздействием и серьезной мотивацией. Ребята не просто добросовестно относились к учебе в госпитале, но и сами готовились по вечерам. Большое количество учебного времени было отдано обезболиванию. Обезболивание может быть достигнуто разными способами, в том числе введением в организм наркотических и анестезирующих веществ.

Трудно было сделать первую подкожную инъекцию. Руки тряслись, как у алкоголиков, шприц прыгал в ладони, пальцы не слушались. Однако, довольно скоро ребята обучились этому ремеслу. И вообще, с каждым днем чувствовали себя все увереннее и увереннее. Начали самостоятельно, но под присмотром куратора, проводить несложные процедуры, в том числе производить перевязки, делать подкожные и внутривенные инъекции. Практически ежедневно присутствовали на операциях. А затем настало время и они начали самостоятельно, но в присутствии операционной медсестры-дублера, ассистировать хирургу. Сначала это были простые операции, а затем ассистировали при удалении аппендицита.

В госпитале лечились не только военные и члены их семей, а также местное население с близлежащих сел.

Однажды Наталья Николаевна как всегда дала команду Максиму готовиться к операции. Он вымыл по системе руки, ему подвязали марлевую повязку, надели хирургический стерильный халат, бахилы, колпак и хирургические стерильные перчатки. Вошедшая и уже готовая к операции Наталья Николаевна как-то весело сверкнула из-под повязки своими красивыми голубыми глазами и кивнула Максиму - за мной. Максим сразу обратил внимание на необычность ситуации. Этот саркастический взгляд Натальи Николаевны, необычная операционная, вместо хирургического стола стояло гинекологическое кресло. Максим знал всех хирургов, никто из них не присутствовал, но стоял готовый к операции капитан медицинской службы гинеколог Игорь Васильевич Соломахин. Окончательно дошло до Максима, что здесь будет произведено искусственное прерывание беременности или, как говорят в народе, аборт, когда молодую женщину поместили в гинекологическое кресло. Ей раздвинули ноги и стали их укреплять на специальных стойках, Максим ринулся к выходу. Ему преградила путь Наталья Николаевна, но Максим был настроен решительно. В первый раз он ослушался своего куратора и решительно вышел из операционной. Он морально не был готов к этой операции.

"Месяц рогом облако бодает,

В голубой купается пыли,

В эту ночь никто не отгадает,

Отчего кричали журавли"

С.Есенин

Глава вторая_______________________

Первая любовь

Среди медицинских работников в госпитале было много женщин, часть из них находилась на военной службе, в основном это были врачи-терапевты, хирурги и другие узкие специалисты. Все они были офицерами, средний медицинский состав носил погоны сержантов и старшин.

На шестой день практики в госпитале Максим зашел в один из кабинетов, куда его послала зачем-то куратор Наталья Николаевна. Открыл дверь:

- Разрешите?

- Да... да - а!

За столом, боком к входящему, сидела женщина в белом халате и что-то писала, не поднимая головы на вошедшего, произнесла:

- Проходите, садитесь, одну минутку, я заканчиваю.

- Извините, - стоял истуканом Максим, - меня к вам Наталья Николаевна направила.

Максим никак еще не мог привыкнуть к свободному обращению, железная дисциплина в отряде подводного плавания сделала свое дело - подходя к любому, ноги сами печатали шаг.

- Проходите, проходите, - оторвалась она от писанины и глянула на Максима, а затем поднялась. Максим остолбенел - такой красивой девушки ему в своей жизни встречать не приходилось. Длинные темно-каштановые волосы спадали на плечи, темные большие глаза смотрели приветливо и в то же время с любопытством. Она была небольшого роста, ее классная стройная фигура и обворожительная улыбка окончательно добили Максима.

- Старшина второй статьи Маслаков прибыл в ваше распоряжение, - как на плацу отчеканил Максим. Девушка рассмеялась тихим смехом, она все поняла - и то, что этот парень прошел жуткую муштру, и что он заворожен ее красотой.

- А имя есть у старшины второй статьи?

- Так точно, Максим! - рявкнул тот, он на голову был выше и потому смотрел на нее свысока, оставаясь стоять по стойке смирно, чем еще больше рассмешил девушку.

- Ну, вот что, Максим, вольно, расслабься и садись вот сюда.

Максим машинально сел, он понимал, что смешон, но ничего не мог с собой поделать. На противоположной стене, на вешалке, висел военный китель с погонами старшего лейтенанта медицинской службы. Наверное, ее звание мелькнуло у него в голове, но не это смущало парня, а ее красота. Он где-то читал, что "красота - страшная сила", но не подозревал, что до такой степени.

- Вы откуда такой взялись?

- Учебный отряд подводного плавания, - опять вскочил Максим.

- Господи! Да успокойся ты, можно на ты?

- Так точно! То есть можно, конечно.

- Максим! Я понимаю, дисциплина и все такое, но мы с тобой не в форме. Видишь, на мне белый халат, на тебе белый халат. Ты что, так и собираешься по госпиталю строевым шагом ходить и всем честь отдавать? Меня зовут Елена Павловна, и всех здесь принято звать по имени и отчеству, а не по званию. Значит ты подводник?

- Пока еще нет, даже настоящей подлодки не видел, но, надеюсь, скоро буду.

- А здесь-то, в госпитале, что делаете?

- Понимаете, Елена Павловна, на подводной лодке есть врач, он же хирург, но он один и ему нужен помощник, особенно когда случится так, что придется хирургическое вмешательство проводить. Вот нас и будут учить три месяца, чтобы быть ему помощниками.

- Ничего не понимаю, а в учебном отряде вас муштре обучали?

- Что вы, моя основная военная специальность химик-санинструктор, вот на него и учили. Моя задача вести на корабле контроль микроклимата, ну чтобы кислород, азот, углекислый газ соответствовали норме, и еще осуществлять радиационный контроль, там много приборов...

Максим осекся и замолчал, подумав: "Я начал выдавать секреты, наличие на корабле атомного реактора является военной тайной". Наступило неловкое молчание.

- Господи! Да не нужны мне ваши тайны, - сказала Елена Павловна.

Оказалось, квартира, где живет Елена Павловна, находится на третьем этаже, а ее восьмилетняя дочка Соня ходит в музыкальную школу. Вот мать решила сделать дочери подарок, купила в кредит пианино. Она попросила Максима помочь загрузить его на машину в магазине, привести к дому, выгрузить и занести на третий этаж. Оказалось, что Елена Павловна в приятельских отношениях с Натальей Николаевной, и когда та ей рассказала о проблеме, Наталья Николаевна поведала, что на практику приехали четыре здоровенных моряка, они и помогут.

- Старшину группы я пришлю, там и договоритесь, на какой день, ребята отличные.

На том и порешили.

Ребята в госпитале познакомились с девчонкой Катей. Катя была их сверстница и работала в госпитале санитаркой. Окончив школу, она подала документы в медицинский институт, но не прошла по конкурсу. Ее мать работала в госпитале медицинской сестрой, поговорила с начальством и девушку приняли на работу. Одним словом, Катя зарабатывала медицинский стаж, чтобы по справке, выданной в госпитале, ехать поступать снова в медицинский институт. Катя была девочкой общительной, часто забегала к ребятам в комнату, впоследствии один из группы Максима, Сергей, завязал с ней роман. Катя знала всю обстановку в госпитале и всех, кто там работал или служил. Через нее Максим и узнал, что муж Елены Павловны хирург, майор медицинской службы. "Сам ни одной юбки не пропускает, а ее ревнует к каждому столбу", - сказала Катя. Когда жизнь стала невыносимой (он требовал, чтобы жена уволилась в запас и сидела дома), тогда Елена Павловна, узнав о его очередной интрижке, устроила с ним серьезный разговор и предложила мужу на время расстаться. При этом пригрозила - если он не уйдет, она заберет дочь и уедет к родственникам, но уже насовсем. В это время на одном из противолодочных кораблей заболел хирург, а корабль уходил в дальний поход, вот муж Елены Павловны и заменил заболевшего коллегу, и ушел в плавание, чтобы разрядить домашнюю обстановку. Насколько беспочвенна была ревность мужа Елены Павловны, Катя не сказала, но тот факт, что женщиной она была очень красивой и мужики к ней липли, как мухи на мед, и дураку было понятно.

После того, как моряки занесли ей пианино, Максим частенько заглядывал в кабинет к Елене Павловне с ее разрешения. Она работала терапевтом, пару раз она его просила помочь что-то сделать по хозяйству, и он бывал в ее доме. Соня специально для него выучила и исполнила на пианино матросский танец "Яблочко". Это была хорошенькая, умная девочка, но похожа она была, видимо, на отца, черты Елены Павловны проглядывались лишь после пристального изучения.

Елена Павловна очень нравилась Максиму, несмотря на то, что она была врач, офицер и на одиннадцать лет его старше, а он - простой вчерашний пацан, за плечами которого улица, школа да работа слесарем в механических мастерских. Она никогда не кичилась своим превосходством, была проста в обращении и к Максиму относилась как к равному. Максим никак не мог понять, что она настолько старше его. Ее красивое нежное лицо, чуть с горбинкой нос, который делал ее еще красивее, вся фигура и внутренний мир говорили, что она его ровесница. Постепенно они настолько привыкли друг к другу, что разговаривали на разные темы, даже на такие, на какие раньше Максим ни за что бы не стал разговаривать с женщиной. Одним словом, Максиму с ней было легко и просто, и тянуло его к ней как к магниту. И еще, это была первая в его жизни красивая девушка, с которой он, можно сказать, сдружился. До этого красавиц он старался обходить стороной. Еще будучи пацанами, у них сложилось мнение, что красавицы - это потенциальные девушки легкого поведения, что от них одна беда и с ними лучше не связываться. О каких-то любовных или, тем более, интимных отношениях, которые могли возникнуть между ними, у Максима и в мыслях не было, он был бы, может, и рад этому, но понимал, что с ее образованием и красотой она себе найдет более достойного партнера. К тому же, она была замужней женщиной. И, тем не менее, однажды он понял, что с ним творится то, что люди называют любовью. С одной стороны, это было необыкновенное чувство, хотелось летать, петь, сочинять стихи, а с другой - он понимал, что между ними стоит непреодолимая стена, состоящая из множества факторов, и что это любовь безответная.

Елена Павловна вела себя с Максимом так, что вскоре у него прошла скованность, и он вел себя с ней естественно и свободно, уже позже она схитрила:

- Максим, ты когда зашел ко мне в кабинет первый раз, тебя это смутило? - она показала пальцем на висевший китель с погонами старшего лейтенанта.

- Нет! Ваша красота, вы очень красивая, Елена Павловна, - запинаясь, произнес Максим.

Этот честный ответ неотесанного парня понравился ей - какой женщине не приятно, когда ей лишний раз о ее красоте напоминает мужчина. Но сказала с грустью и совершенно другое:

- И ты туда же.

- Что вы! Елена Павловна, просто я подтвердил факт, я и ухаживать-то за девчонками не умею, а вас, наверное, женихи замучили? - бухнул он, не подумав.

- Во-первых, я не девчонка, мне Максим 31 год, а во-вторых..., впрочем, как-нибудь в другой раз, - произнесла она с грустью.

В свою очередь, Максим очень нравился Елене Павловне. Это был на удивление чистый, еще не испорченный жизнью, как чистый лист бумаги, мальчик. Он рассказывал и отвечал на вопросы не задумываясь, не подбирая слова, не рисуясь и не выпячивая себя в лучшем свете, он был естественен. "Наверное, такие сохранились в глухомани", - думала она. И что греха таить, привлекал он ее и как мужчина. Природные красивые мужские черты, да и многолетние занятия спортом оставили свой след, а учебный отряд со своей усиленной физподготовкой довершил формирование парня. При росте 180 сантиметров он обладал широкими плечами, красивой развитой мужской грудью и узкой талией, густыми темными волосами и карими глазами. Он не производил впечатления робкого, напротив, в нем чувствовалась коммуникабельность. И еще, у него были некоторые качества, которые Елена Павловна особенно ценила в мужчинах. Он был честен и тактичен, в нем чувствовалась зарождающаяся интеллигентность, он знал свое место. У него напрочь отсутствовало хамство, это отвратительное качество, встречающееся у большинства мужчин. Ей нравилась его застенчивая улыбка. Он рвался на подводную лодку, как будто домой, словно не понимал, какая трудная, тяжелая и опасная жизнь его ждет впереди.

Елена Павловна в полной мере понимала и ощущала то обстоятельство, что Бог наградил ее красотой. Она замечала восхищенные взгляды мужчин и их желание познакомиться с ней поближе, понимала их намерение затащить ее к себе в постель. Она вращалась в той среде, где недостатка в мужчинах не было. Однажды, она даже увлеклась лейтенантом, но дальше поцелуев в их отношениях она не позволила себе зайти. Молодой человек потребовал от нее развода, а этого допустить она не могла и потому прервала с ним все отношения. С Максимом было все по-другому, он ничего не требовал и не просил, он смотрел на нее с восхищением, он любовался ею, как красивым цветком, он ее боготворил, но боялся и стеснялся сказать ей об этом. Только ей эти слова были не нужны, она все понимала без слов, и сама не заметила, как увлеклась этим парнем.

Как все увлеченные страстью замужние женщины, неопытная в этих делах Елена Павловна начинала сознавать трудность своего положения и относилась к нему настороженно.

Меж тем, быстро, по сравнению с учебным отрядом подводного плавания, летели дни, эта привольная жизнь сама по себе торопила время. Максим все чаще и чаще задумывался о Елене Павловне. Он каждый раз, ложась вечером в постель, думал, что вот завтра придет к ней в кабинет и вместо "Здравствуйте!" скажет: "Елена Павловна, я вас люблю". Однако, такого настроя, вчерашней решительности у него хватало только до ее двери, и, войдя в кабинет, видя эту милую, обворожительную улыбку, он, как всегда, произносил: "Здравствуйте, Елена Павловна!". Между тем, хотелось броситься к ней, сжать ее в объятьях, и без конца целовать это красивое лицо, этот милый, с чуть заметной горбинкой, носик, волосы, руки. Максима поражали ее глаза, ему казалось - их цвет менялся, из серовато-зеленых они вдруг становились темно-зелеными, с коричневатым оттенком, а зрачки состояли из маленьких крапинок. От ее улыбки и тихого смеха у Максима начинала кружиться голова.

Она все понимала - его любовь к ней и его нерешительность, и желание Максима обладать ею. Уже несколько раз она чуть не сорвалась и не бросилась, как в омут с головой к нему в объятья. Ее раздирали сложные чувства - муж Вадим, в принципе, был неплохим мужиком, и замуж она вышла по любви, он ее любит. Но его дикая ревность перешла все границы, еще и эта операционная сестра Люда. Уже несколько человек намекали ей, что она его любовница, хотя на четырнадцать лет младше. В общем, при последнем серьезном разговоре решили какое-то время пожить отдельно, говорят, разлука сближает, а там видно будет. Может быть, именно это обстоятельство подтолкнуло Елену Павловну принять непростое решение.

В общем, в душе она уже совершила грех, решив броситься во все тяжкие с Максимом. Она убеждала сама себя, что это не месть, не любезность и не каприз, а чистое влечение руководило ею, разве человек властен над своими чувствами и влечениями? Ее действительно тянуло к этому девятнадцатилетнему парню, и ничего не могла с собой поделать.

В отличие от Максима, у нее логика преобладала над чувствами. Здесь, в госпитале, все на виду, а она - семейный человек, поэтому Елена Павловна не торопилась дружеские отношения переводить в плоскость любовных. В отличие от жаркого пыла этого мальчишки, в ней присутствовал здравый смысл и понимание того, что ничего хорошего им обоим эта близость не даст, одни страдания.

Как врач, Елена Павловна изучала психологию и понимала, что страдание- это, прежде всего, лишение чего-то, одновременно с повышением уровня тревожности. В жизни мы постоянно чего-то лишаемся, но не каждый страдает, потому что некоторые люди умеют заполнить новым содержанием образовавшуюся дыру. Тревога - это та же самая пустота, "черная дыра", которая буквально выедает в человеке все существо. В принципе, тревога - это тоже лишение. Страдающий человек отказывается воспринимать то, что происходит в реальности, в настоящем, тем самым лишает себя той реальности, которая развивается сегодня, сейчас, он погружается в несуществующее пространство. Страдающего человека постоянно одолевают страхи, а страхи направлены в будущее, в то же время будущее - это то, чего нет. И как здравый, практичный человек, она не желала себе этих самых страданий. Но она была молодой, красивой и желанной женщиной, поэтому ее буквально раздирали противоречия.

И все-таки, мудрая как большинство женщин, она придумала, как сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Эту встречу она решила отложить на самый последний день, перед отъездом Максима. Она решила сделать своеобразный подарок прелестному мальчику, впрочем и себе тоже, но так, чтобы после этого подарка не видеть его никогда. Это будет не начало конца, а начало и конец одновременно. Так, с рождением ребенка одновременно рождается и его будущая смерть. Она понимала, что это будет жестоко с ее стороны по отношению к парню, но поступить иначе она не могла. "Ничего, он сильный парень, переживет", - успокаивала она себя. Терзаясь и мучаясь в душе, она все-таки решилась на отчаянный шаг, понимая, что Максим на него никогда не решится. Чтобы оборвать раз и навсегда какие-нибудь последствия, она все-таки дотянула эту встречу до самого отъезда Максима.

В тот день ребята сдавали экзамены, для чего организовали государственную приемную комиссию. Всех четверых комиссия аттестовала, всем поставили заслуженные высокие баллы, они действительно старались узнать, как можно больше, но более всего, они поразили всех своим достойным поведением. Экзамены сдали до обеда, а на следующий день в обед, то есть через сутки, за ними должен был приехать офицер с учебного отряда подводного плавания. Настроение у ребят было неважное, оставались сутки прекрасной жизни, а дальше еще два с половиной года флотской службы. Как она сложится? Что ждет их впереди? Максиму, кроме прочего, тяжело было расставаться с Еленой Павловной, он лежал на кровати и думал о будущем. В дверь постучали, все моряки по привычке встали с кроватей, вошла Наталья Николаевна.

- Максим! Сходи к Елене Павловне, что-то ей надо помочь.

- Есть Наталья Николаевна!

- А вы, ребята, отдыхайте, вот вам подарок за хорошую учебу. И она поставила на стол трехсотграммовый медицинский флакон с делениями, наполненный прозрачной жидкостью. Спирт определили ребята наметанным глазом.

- Смотрите! Не подведите меня!

- Что вы, Наталья Николаевна! Как можно!

* * * * * *

Квартира, в которой жила Елена Павловна, была типовой двухкомнатной советской квартирой, но выглядела уютно. В глаза бросалась какая-то аптечная чистота. Комнатки были обставлены, также как у тысяч советских семей. Платяной шкаф, сервант, диван, два кресла, кровать, стол, черно-белый телевизор. Своеобразное отличие от других квартир вносило пианино. В небольшой кухоньке - белый кухонный гарнитур, состоящий из двух подвесных шкафов и двух стоящих под ними тумб. У окна, возле холодильника "Океан", стоял маленький обеденный столик, засланный светлой клеенкой с голубыми васильками. Трехконфорочная электрическая плита с духовкой и раковина для мытья посуды, сушилка. Возле кухни две небольших двери, в ванную комнату и туалет.

В этот день Елена Павловна была особенно хороша. У нее длинные густые каштановые волосы, с серо-зеленым оттенком черные огромные пламенные глаза, перед которыми трудно устоять. Длинные прекрасные ресницы, которые обрамляли эти глаза, милые веки, их прикрывающие! Дугообразные брови лишь подчеркивали прелесть и притягательную красоту умного взгляда, а нежные пухленькие губки, наверное, специально были сотворены для жарких поцелуев. Она смеялась тихим заразительным смехом, при этом обнажая великолепные, сверкающие белизной зубки. Ее фигура - образец элегантности, ее красивая головка, изумительные плечи и гордый вид, с которым она поворачивала голову, сводили Максима с ума. От Елены Павловны исходила какая-то свежесть, чистота, женственность и беззащитность, или слабость, которые делают женщину еще желанней. Максиму хотелось ее охранять и беречь, как красивый хрустальный сосуд. Быть может, потому что в свои девятнадцать лет, которые он прожил в глухом таежном поселке, и потому мало наблюдал красивых женщин, или по иной причине, но Елена Павловна для него была самим совершенством, эталоном женской красоты. Впрочем, каждый человек красоту ощущает по-своему, красота, наверное, и существует для тех, кто ее понимает.

Простоватый, не испытавший женского коварства Максим, поинтересовался.

- А где Соня?

- Уехала к маме, ну к бабушке, в соседний поселок, приедет завтра.

- А что мне делать?

- Будешь мне помогать ужин готовить.

И только сейчас до Максима начала доходить суть происходящего. Еще до конца не веря в то, что это счастье может произойти, он вдруг почувствовал, что оно произойдет. Его охватила такая эйфория, что казалось он не ходит по комнатам, а парит в воздухе. Появился такой мощный прилив жизненной энергии, радости, счастья и еще чего-то очень хорошего и непознанного, что хотелось петь. Максим еще не знал, что это начало конца их отношений, потому что так решила логика и житейская мудрость Елены Павловны. Но это будет потом, а впереди их ждала сказочная, волшебная ночь.

Максим с воодушевлением чистил свежую кетину, Елена Павловна решила печь рыбный пирог. И вообще, стол получился в тот дивный вечер в буквальном смысле морским. Если не считать кружочками нарезанную колбасу и ломтиками ветчину, на столе был балык, салаты, в которых присутствовали крабы, креветки, кальмары, морская капуста. Не обошлось и без отварной картошки, и, конечно, рыбного пирога. Елена Павловна поставила на стол бутылку хорошего марочного вина и аптечный флакон со спиртом высшей очистки, прозванный в народе медицинским.

Пройдут годы и десятилетия, много чего произойдет в жизни Максима, но тот великолепный, потрясающий вечер, этот праздник, он будет вспоминать с особой любовью и теплотой всю свою жизнь.

Потом включили катушечный магнитофон "Ява" и пошли танцевать танго. Сначала несмело трясущимися руками Максим обнял и медленно стал прижимать в танце к себе желанное тело. Он был гораздо выше ее, в его объятьях она казалась маленькой беззащитной девочкой, она смотрела снизу вверх, ему в глаза. В ее огромных красивых глазах Максиму мерещилось загадочное, бескрайнее синее море. Он начал целовать ее волосы, затем со лба соскользнул на ее красивые серо-зеленые темные глаза. Елена, меж тем, медленно стала прижиматься к Максиму. Запах ее волос составлял гамму смешанных запахов лекарств и каких-то очень хороших дорогих французских духов. Он находился где-то между небом и землей, но это был не сон и не мираж, это реальная Лена была в его объятьях. И когда его губы соприкоснулись с припухнутым бантиком ее губ, у Максима начали подкашиваться ноги. Чувствительная и опытная в сексуальных отношениях женщина, сразу уловила момент. Нежно поцеловав Максима в губы, она взяла его за руку и повела к кровати. Максима начало трясти, казенные флотские брюки стали ему тесны, казалось, что вот еще маленько, и вставшая на дыбы плоть просто не выдержит такого внутреннего давления, она взорвется. Разобрав кровать, она начала через голову снимать кофточку, такое начало обжигало Максима еще большей страстью.

Стоявший рядом истуканом, он бросился ей помогать и совершенно напрасно. Неопытный в этих делах, он никак не мог справиться с прыгающими пальцами, пытающимися расстегнуть крючки на бюстгальтере. Быстрым движением она скинула лифчик, затем жвыкнул замок и к ногам бесшумно спустилась юбка, на женщине остались только белоснежные плавки. От открывшейся красоты обнаженного тела Максим окончательно потерял голову, безумные желания вмиг разбивают любые оковы.

Он припал к упругим белым грудям, целовал их по очереди, как ребенок присасывался к розовым соскам. Максим смотрел на изумительной красоты женскую грудь, словно отлитую из лунного света, поднимающуюся с каждым глубоким вздохом.

Елена Павловна медленно легла на спину поперек кровати, а он, опустившись на пол, стоял на коленях между ее ног и целовал через плавки заветное место. А затем торопливо, как на пожаре, он стал срывать с себя форму военного моряка. Освободившись от трусов, он дрожащими, прыгающими пальцами снял с нее белоснежные трусики, сердце колотилось так, что казалось, не выдержит грудная клетка, в виски, словно кто-то стучал молотком. Напряжение достигло критического момента, в висках стучало, и лишь головка коснулась кудряшек женщины, последовал взрыв. Словно струя воздуха высокого давления ворвалась в цистерну быстрого продувания на подводной лодке. А жидкость бессовестным образом скачками расплескивалась на живот и ноги Лены, тонкими струйками стекала на белоснежную простынь. Досада и дикая злость овладела Максимом, от стыда и охватившего его унижения он не знал, куда девать глаза. Что делать? Молча одеться и уйти? Или она сама сейчас его прогонит? Наверное, если бы у него был под рукой пистолет, он скорее всего застрелился бы. Все это бешено вертелось в воспаленном мозгу парня.

К удивлению Максима, Лена взяла его за голову, придвинула к себе и страстно поцеловала в губы, затем голосом, не терпящим возражения, произнесла:

- Давай под душ, полотенце на сушилке, я тебя жду.

В отличие от неопытного Максима, она знала, что ее время еще впереди. Пока Максим плескался под душем, Лена заменила простынь, вернувшегося Максима уложила под одеяло и тоже сходила в душ. А потом началось ее время, а для Максима не то сказка, не то сон. Юркнув под одеяло к Максиму, она начала целовать ему грудь, живот, и постепенно спускаясь вниз, стала перебирать пальчиками и целовать недавнего хулигана, наставлять его на путь истинный. Это было неописуемое наслаждение, но, главное, из непослушного разбойника - жеребенка он постепенно преображался в боевого коня. Вот он уже с нетерпением встал на дыбы, ржал, бил копытами и рвался в бой. А потом Максим с восхищением ощутил момент, когда этого боевого коня начала усмирять прекрасная всадница, летящая с криками и стонами, скачущая на нем без седла. Чудесные темно-каштановые волосы всадницы копной взлетали вверх, а затем мягко веером рассыпались по нежным белым плечам, и в этой стремительной скачке она казалась еще прекрасней. Ее крики все усиливались, дыхание учащалось, но вот всадница перешла на бешеный галоп, ей не хватало летящего навстречу потока воздуха, она уже задыхалась, силы ее были на исходе, и вдруг закричав, она конвульсивно, словно сраженная пулей, обливаясь почему-то не алой кровью, а прозрачно-мутноватой жидкостью, сраженная, упала на грудь молодого девятнадцатилетнего парня.

Неописуемое блаженство растеклось по всему телу, исчезло чувство восприятия времени, для них не существовало ни госпиталей, ни мужей и ни подводных лодок. Окружающий мир для них стал совершенно другим, добрым, радостным и прекрасным, без проблем, страданий, страхов и переживаний, так, наверное, бывает в раю. Максим прижимал к себе это горячее, красивое, любимое и желанное женское тело, гладил мягкие волнистые каштановые волосы, целовал их и думал, за что ему жизнь преподнесла такой царский подарок?

А потом безумствовал Максим, молодой здоровый организм стал выполнять только функции ненасытного самца. Трещала кровать, кричала и стонала Лена, горячая и желанная она билась под Максимом, слезы счастья катились по ее щекам, она бормотала что-то несвязное.

Незаметно подкрались сумерки, и в окошко заглянула спутница всех влюбленных - любопытная луна. Мерцающие звезды игриво подмигивали друг другу со всех концов Галактики, на краю которой в Солнечной системе вращалась по своей оси и вокруг звезды Солнце маленькая, прекрасная голубая планета Земля.

Потом, еще несколько раз отодвинув облака, в окошко заглядывала бесстыдница Луна, наполняя комнату волшебным лунным светом. Это была ночь безудержной любви, любви безумной. В эту ночь ни логика, ни здравый смысл не присутствовали в этой уютной комнате, они придут потом, завтра, а сегодня здесь правит балом страсть, инстинкт и сумасшествие. Эти двое были не властны над собой. Бог или природа специально сделали так, что в этот период сознание и здравый смысл на время отключаются, и таким образом позволяют в полном объеме насладиться влюбленным друг другом. Здорово, гениально придумано!

Проголодавшись, уже не стесняясь друг - друга голышом бросились на кухню, балуясь кормили друг друга с ложечки. А затем снова плакала, стонала и смеялась Лена, она первой от изнеможения упала на грешное ложе, рядом раскинув руки заснул Максим.

Проснувшись, Максим целовал свою возлюбленную, а потом как хищник вновь накинулся на чужую жену.

Почему в жизни получается так, что любишь ту, которую любить нельзя? Потому что расставлены брачные, возрастные и прочие барьеры?. Максим наконец-то сказал то, о чем много раз порывался сказать за эти прошедшие три месяца, что он любит ее, что она ему дорога и просил ее выйти за него замуж. Но юный жар и юный пыл, витающий в облаках натолкнулся на реальность жизни. К ней вернулась женская житейская мудрость, логика и здравый смысл, наверное господь Бог специально наградил женщин этим качеством. Она говорила, что тоже любит его но сказала:

- Я тебя считаю умным человеком, иначе бы не стала с тобой связываться, а ты говоришь глупости. Во-первых, я за мужем, а во-вторых, разница в возрасте сейчас незаметна, а через пять-семь лет ты на Соню будешь поглядывать, а не на меня. Тебе еще два с половиной года служить, потом нужно учиться. Понимаешь Максим, ты обязательно должен учиться. Ты хороший парень, я тебе честно скажу, такие как ты сейчас редкость. Но ты должен меня понять. Понимаешь, должен! И вообще, весь этот разговор пустой. Слушай меня внимательно Максим. Я никогда не забуду этой ночи, да и ты, наверное, тоже, ни знаю, что меня ждет впереди, но это была самая прекрасная ночь в моей жизни, я хочу, чтоб она навсегда осталась в моей памяти праздником, праздником любви и безумства. И никогда не пожалею, что в эту ночь сошла с ума. Ты очень хороший парень, но дай мне слово, что никогда, слышишь, никогда не будешь ни писать, ни звонить мне, тем более искать меня. Раз я тебе дорога, как ты говорил, то не делай дорогому человеку больно. Потому, что если ты начнешь меня терзать, мне будет очень больно и очень плохо, я буду страдать. Сделали друг другу праздник и будем вспоминать об этом как о празднике и никаких страданий. Договорились?

Для Максима наступило горькое похмелье, по тону, каким говорила она, он понял правду, справедливость ее слов, она говорила искренне, не рисуясь, умом он, конечно, все понимал, но чувства отвергали логику. Наверное, также чувствовал себя горький пьяница, проснувшись с похмелья и видя на столе водку, ринулся к ней, но водку тут же спрятали, пояснив ему, что потом, ему будет еще хуже, но ему то от этого легче не стало!

Максим молча поднялся с кровати и начал шарить у себя в карманах, нашел вчетверо сложенный листок бумаги, вырванный из ученической тетради и передал его ей. Она развернула бумагу и начала читать написанные от руки строки:

Где извечно солнце всходит,

Вдруг любовь ко мне приходит.

Но она не замечает,

Словно свечка сердце тает.

Разделяют нас года,

Да еще у ней семья,

А ко мне любовь пришла.

К ней душа и сердце рвется,

И желанье не сдается.

Только я не перспективен,

Да к тому же примитивен.

Ну, а в чем моя вина?,

Что рожден не как она,

К сожаленью слишком поздно,

Но люблю то я серьезно.

- Это ты написал?

- Еще два месяца назад.

- Господи! Максим, ты рвешь мне сердце.

- А стихи понравились?

- Очень! Только там есть неточности, я тебя сразу заметила и ты слишком занижаешь свою самооценку. Ты очень и очень умный парень, о какой примитивности ты там пишешь?

Пригородная электричка уносила Максима с товарищами во Владивосток. За окнами вагона догорала своими причудливыми красками запоздалая приморская осень. Разбойник ветер, срывал остатки разноцветной листвы, перемешивал их с первыми снежинками и закручивая в причудливые спирали, кружил в бесконечных хороводах.

Осень проникла и в душу Максима, а вместе с ней пришла и тоска, схватив своей костлявой рукой за самое сердце парня. Он понимал, что Лена права, обстоятельства оказались сильнее любви. Как все сложно в этой жизни! Еще вчера не было человека на этой планете счастливей его, а сегодня он уже самый несчастный из всех ее обитателей. Верно говорят, что ничего бесплатного не бывает, за все надо платить. Засевшая в душе боль оказалась больней всех физических, которые пришлось ему пережить в детстве и юности. Максим думал о том, что вылечить его сможет наверное, только подводная лодка. Скорей бы спустится в ее отсеки. Пахал бы как проклятый, тонул, горел, задыхался - только бы отстала эта щемящая, терзающая душу боль.

А в это время, рыдала, уткнувшись в подушку Елена Павловна. Все оказалось намного сложней, нежели она представляла себе это раньше. Нервы начали сдавать когда он еще находился в квартире. Крепко прижимаясь друг к другу, задыхаясь от бесконечных поцелуев они все оттягивали и оттягивали разлуку. У нее первой сдали нервы и она истерически закричала:

- Да уходи, наконец, зачем ты меня терзаешь?

Когда за Максимом закрылась дверь, она рухнула на кровать и дала волю слезам. Каким то внутренним чутьем, присущем только женщинам, она поняла, что ушел не Максим, ушла ее настоящая любовь. Точно также, как раз и навсегда уходит девственность. Ей вдруг стало ясно, что такой яркой, красивой, чувственной, сумасшедшей ночи, такой глубокой и сильной любви, у нее уже никогда в жизни не будет. Навсегда ушло прекрасное, неповторимое, настоящее, чувство, которое дается человеку всего один раз в жизни. Наверное, впереди, на жизненном пути будут встречаться интересные и достойные мужчины, наверное, будит влечение, и влюбленность все будит, не будет только сказки наяву.

* * * * * *

Прошло восемь месяцев после практики в госпитале. Максим схитрил, когда они вернулись с первой для него автономки, тогда они несли боевую службу у острова Гуам в Филиппинском море, он написал письмо Наталье Николаевне, так мол и так, все нормально, стал настоящим подводником, что нового у вас в госпитале? Наталья Николаевна ответила, описала новости в том числе: "Мужа Елены Павловны по его просьбе перевели на Черноморский флот с повышением. Помог друг с которым он учился в академии и который сейчас является какой-то шишкой. Елена Павловна с Сонечкой уехали к нему в Севастополь, мне она написала письмо, у нее все хорошо, приглашала в гости, искупаться в Черном море".

Больше Максим Наталье Николаевне не писал и про судьбу Елены Павловны ничего не знал, потому что он дал слово женщине которую любил и которая хоть и на короткое время, но сделала его счастливым, а настоящий мужчина слово должен держать, чтоб не подвести дорогого человека.

Так и закончилась эта короткая, но яркая в жизни Максима любовная история, о которой он никогда и никому не рассказывал. Словно мощная молния сверкнула на чистом небосводе его жизненного пути и нет ее, даже грома не последовало. Все-таки, как не суди, а в житейских вопросах женщины намного мудрей мужиков.

"...рано или поздно каждый получит то,

чего хочет, если только постарается".

Сэмюэл Батлер

Глава третья_________________________

Встреча с кораблем

Вот и остался позади учебный отряд подводного плавания с изнурительными строевыми занятиями и строжайшей дисциплиной, с учебной борьбой за живучесть в отсеках старенькой подлодки, со спусками под воду в специальном бассейне. И опять, в который раз впереди неведомое. От Владивостока до поселка Тихоокеанского бывшие курсанты ехали в сопровождении офицера на электричке, а за тем пересели на военный ГАЗ-66, приспособленный для перевозки личного состава. Еще 1,5 часа езды и машина, виляя по крутым поворотам, поднялась на высокую, заросшую красивой уссурийской тайгой сопку. С высоты птичьего полета предстала живописная картина. Внизу лежала красивая бухта, с берега вытянулось несколько пирсов, вдоль которых стояли огромные сигары. Подводные лодки подумал Максим, а дальше до самого горизонта синее море.

По прибытию, бывших курсантов распределили по экипажам подводных лодок. Максима ждало разочарование, его распределили в учебный центр, который существовал при дивизии атомных подводных лодок. Все его настоятельные просьбы послать в экипаж подводной лодки, не увенчались успехом. Видя как сильно расстроился парень, ему пообещали, что обязательно удовлетворят его просьбу, просто сейчас сложилась такая ситуация, что он нужен здесь.

Учебный центр представлял собой ряд огромных помещений, которые располагались под землей. В отличие от учебного центра, который находился в учебном отряде подводного плавания, где все оборудование представляло собой наглядную агитацию, здесь стояли действующие тренажеры. Здесь, командир подводной лодки мог выйти на ракетную или торпедную атаку, а затем разобрать допущенные ошибки с причастными. Каждая боевая часть, которых на корабле 5, имела свои кабинеты с тренажерами и оборудованием. Во главе каждого кабинета стоял старшина, в подчинении которого находилось несколько моряков, в зависимости от сложности оборудования. В задачу старшины кабинета входило содержание в чистоте и рабочем состоянии приборов, обустройств, оборудования и механизмов.

Максима приказом начальника учебного центра назначили старшиной кабинета "Химического и радиационного контроля". Накануне у них в учебном центре случилось ЧП, которое напрямую коснулось Максима и о котором еще долго говорили.

Старшина кабинета, предшественник Максима отслужил 4 года, уже собирался домой. Приказ Министра обороны СССР о демобилизации его призыва вышел и он ждал себе замену. Вот Максима и назначили на его место.

Сергей Хмелев, так звали того, кого должен был заменить Максим, так ему обрадовался, что готов был носить на руках. Максим быстро вошел в курс дела, все оборудование которое стояло в кабинете он изучил еще в отряде подводного плавания и уже собирались докладывать начальнику учебного центра о приеме Максимом кабинета как здесь произошло ужасное.

Сергей был родом из города Кургана. До армии, у него была невеста Света, которую он очень любил и на которой после армии собирался жениться. Света ему постоянно писала письма, присылала фото, клялась в любви. Все было нормально до тех пор, пока к нему не пришел его земляк, тоже из Кургана, но служившего в одном из экипажей на подводной лодке. Накануне, ему за успехи в боевой и политической подготовке, дали 10 суток отпуска с выездом на родину. Вот он вернулся из отпуска и пришел рассказать земляку как его провел. Как всегда это бывает, раздобыли спирта, выпили, разговорились. Земляк до армии увлекался фотоделом, привез много фотографий. В разговоре сказал, что познакомился с девочкой, с которой неплохо провел время, и показал пачку фотографий, на которых симпатичная блондинка стояла в бескозырке, но совершенно голая. Снимков было много то из всей одежды у нее вокруг шейки был повязан гюйс, то она в тельняшке, но без трусиков и т. п. Но везде практически обнаженная. Сергей сразу изменился, сказал, что ему стало плохо и попросил земляка идти к себе, т.к. он ляжет спать. Земляк ушел, а Сергей исчез. Выяснилось это на вечерней поверке. Начали поиски, искали в прибрежной полосе, а нашли на отмастках под пятиэтажным зданием - казармой. Сергей выпрыгнул вниз головой из окна пятого этажа. Как потом выяснили, обнаженная девушка на фотографиях принесенных земляком, оказалась Светой, невестой Сергея.

По разному отнеслись к этой трагедии, кто-то обвинял Свету, другие Сергея и земляка. Но произошло то, что произошло, а прошедшего, как известно не вернешь.

Вскоре Максим принял кабинет, теперь у него в подчинении было два моряка. В кабинете находились все приборы и установки обеспечивающие химический и радиационный контроль на подводной лодке. Главной из них являлась корабельная дозиметрическая установка радиационного контроля КДУС-100. Эта установка в автоматическом режиме вела контроль на подводной лодке по альфа, бета и гамма частицам, а также по быстрым и промежуточным нейтронам. Датчики этой установки стояли во всех 10 отсеках подводной лодки и были настроены так, что если по одному из параметров естественный радиационный фон будет превышен, сигнал поступит на главный пульт. Сам пульт установлен в центральном посту управления кораблем в четвертом отсеке. Загоралось табло на котором было написано по каким радиоактивным параметрам идет превышение нормы, при этом мигали сигнализационные лампочки и звучала звуковая серена. Кроме того, имелась масса переносных приборов по радиационному контролю. Имелись приборы, которые следили за состоянием микроатмосферы на борту подводной лодки, т.е. наличие в процентном содержании состояния кислорода, азота, углекислого газа и т.д.

Армейская жизнь Максима оказалась богата на неожиданности. Он несколько раз обращался к начальнику учебного центра с просьбой о переводе на корабль. Он не мог представить, как он будет говорить всем на гражданке, что служил на берегу. Однажды, после месяца службы в должности старшины кабинета, Максима по внутренней связи вызвали к начальнику учебного центра, который имел воинское звание капитана третьего ранга. Максим бежал к нему бегом, у него были предчувствия о перемене. Войдя в кабинет, Максим доложил по форме. Начальник пригласил его сесть за приставной стол. То, что произошло дальше, никак не входило в его надежды. Помимо начальника учебного центра за столом сидели два сверхсрочника, заведующий секретного делопроизводства мичман Панов и еще какой-то незнакомый мичман. Оказалось, Панов по семейным обстоятельствам, написал рапорт о переводе его в Большой Камень. Просьбу Панина удовлетворили, а в замен, начальник решил поставить Максима. Место не простое, кого попало не поставишь, кандидатура согласовывается с особым отделом дивизии атомных подводных лодок. Максим сразу приглянулся начальнику. Многие мечтают попасть в учебный центр на "теплое местечко", а этот наоборот рвется на корабль, да и послужной список у него - одни поощрения. Второй же сверхсрочник мичман Осмолов будет служить в замен Максима.

- Все! вопрос решен, кандидатура Маслакова с особым отделом согласована. Приступайте к приему и передаче, акты представить мне на утверждение, по кабинету "Радиационного и химического контроля" к 12 по секретному делопроизводству к 16 октября. Приказ будет мной подписан сегодня. В этом же приказе будут назначены члены комиссии по приемке.

В армии приказы не обсуждают, а выполняют. "Есть" ответили трое, только мичманы с радостью, а Максим с досадой. Не знал он тогда, что именно это обстоятельство вскоре позволит ему попасть в экипаж подводной лодки. Кабинет Максим передал быстро, а вот секретку принимали долго, особенно папки с технической документацией по каждому корабельному устройству. Наконец передача закончилась, Максим расписался в акте о приемке и начал изучать тонкости новой службы. Здесь у него в подчинении находился только один матрос, который неплохо знал секретное делопроизводство и с его помощью Максим быстро вошел в курс дела. Ответственность в разы повысилась, т.к. каждый листик состоял на особом учете. Папки с технической документацией и другие документы выдавались на руки подводникам, которые приходили на занятия в учебный центр. Отзанимавшись, они сдавали документы обратно, которые нужно было проверять полистно.

В честь праздника Октябрьской революции, приказом начальника учебного центра, ряд военнослужащих была поощрена. Максиму присвоили очередное воинское звание - старшина первой статьи. Прослужив месяц в новом качестве, у Максима опять произошел резкий поворот в его военной биографии.

Подводная лодка К-17 уходила в автономку на боевую службу. Уже были загружены ракеты и торпеды, во всю шла погрузка продовольствия, постельного белья, нижнего белья для экипажа, регенерации. И в это время у них серьезно заболел секретчик, мичман сверхсрочник Малахов. Срочно начали искать специалиста, предложили Максима. Командир К-17 Харитонов, пробежав глазами по послужному списку Максима спросил:

- Его в принудительном порядке к нам посылают?

- Нет, добровольно, уже два месяца просится!

- Пойдет!

Так была решена армейская судьба Максима. Наконец-то, он попал в экипаж подводной лодки, и сразу "с корабля на бал" - в автономку. Максим по настоящему почувствовал себя счастливым человеком, ни о каких опасностях он в тот момент и не думал, тем более ему нужно было как в омут броситься в какие-то серьезные дела, поскольку внутри и его еще полыхал огонь любви к Елене Павловне.

Пирс, где стояли атомные подводные лодки, по береговой черте был отгорожен специальной стеной, которая была оборудована охранной сигнализацией и сторожевыми вышками, с прожекторами и связью. На этом особо охраняемом объекте круглосуточно несла сторожевую службу одна из частей внутренних войск СССР. Здесь действовал жесткий пропускной режим.

Максим видел фотографии многоцелевой атомной подводной лодки, оснащенной крылатыми ракетами, в секретной технической документации. Видел их из далека. Однако то, что он увидел вблизи превзошло все его ожидания. Перед ним стоял корабль лишь отдаленно напоминающий те дизельные подводные лодки, что стояли у пирсов на Малом Улиссе или те, что он видел в художественных фильмах о подводниках времен Великой Отечественной войны. Корабль огромных размеров был черного цвета, т.к. легкий (наружный) корпус его был покрыт противогидроакустическим покрытием, с внушительными размерами боевой рубкой. По обоим бортам корабля размещались по 4 ямы, глубиной более 2-х метров каждая, это газоотбойники ракетных пусковых установок.

Прежде чем попасть на корабль, подводники в специальных помещениях меняют форму одежды. Вместо обычной военной морской формы, они одевают хлопчатобумажный костюм состоящий из брюк и тужурки синего цвета, ни погон, ни других знаков различия нет, на ногах, уже на корабле, специальные тапочки с дырочками. Поверх накладного кармана тужурке, пришивается белая полоска материи, на которой написано, например, "Командир БЧ-5", это у офицеров, у остальных подводников только цифры.

Максим долго смеялся, когда демобилизовавшись на гражданке смотрел американский художественный фильм про советскую атомную подводную лодку. Подводники там щеголяли по всей форме, в пагонах с орденами и медалями на груди, при этом в центральном посту постоянно курили папиросы "Беломорканал". В действительности курить на корабле строго запрещено, курят только на боевой рубке когда она всплывет и в дальнем походе в маленьком помещении оборудованном специальными фильтрами поглотителями.

Каждому подводнику выдавался индивидуальный дозиметр. Конструктивно он выполнен в форме авторучки и предназначен для контроля доз гамма-облучения. При возвращении на берег, подводники мылись под душем и сдавали индивидуальные дозиметры, затем проходили автоматический дозконтроль и переодевались каждый в свою личную форму одежды. С пирса на корабль проходят по сходням, у входа в боевую рубку стоит вахтенный матрос вооруженный автоматом Калашникова. Членов экипажа, которых он знает в лицо, пропускает беспрепятственно, остальные должны предъявить специальный пропуск. Прежде чем войти в боевую рубку, каждый входящий обязан отдать честь флагу и кораблю. Количество приходов не имеет значения, выходил и заходил десять раз, десять раз отдаешь честь кораблю и флагу.

Прекрасная традиция, это действие как-то исподволь приучает любить военно-морской флаг, дорожить им, любить корабль который призван защищать страну на просторах океанов и морей, а в конечном итоги любить страну, Родину, которая тебе доверила это грозное оружие.

Попасть внутрь подводной лодки можно только по вертикальному трапу, по сути это вертикально установленная труба-шахта, внутри которой приварены ступеньки. У этой трубы-шахты имеются два герметично закрывающихся верхний и нижний рубочные люки, выдерживающие высокое давление. При стоянке корабля у пирса, оба эти люка открыты. В подводную лодку спускаться нужно очень быстро, но для этого требуется навык и есть одна хитрость, ни в коем случае нельзя переступать ступеньки, иначе получится "расклинка", ты сам себя зажмешь в этой трубе, с одной стороны задней частью, а с другой коленкой. Спустившись по вертикальному трапу, подводники попадают прямо в центральный пост, который расположен в четвертом отсеке. Во время стоянки и в боевом походе, здесь находится вахтенный офицер, с этого поста командир управляет кораблем.

Подводная лодка проекта 675 имела десять отсеков: 1 - торпедный; 2 - жилой и аккумуляторный (в нем же размещалась и кают-компания); 3 - пост управления ракетами; 4 - центральный пост; 5 - дизель-генераторный; 6 - реакторный, 7 - турбинный, 8 - турбогенераторный, электродвигатели, распределительные щиты; 9 - жилой; 10 - кормовой торпедный.

Ну вот, сбылось то, к чему стремился Максим, теперь этот корабль станет для него родным домом, а экипаж семьей.

Нравственное воспитание должно выработать волю

Иоганн Фридрих Гербарт

Глава четвертая__________________________________

Морской офицер

Многие выпускники училища, в котором учился Геннадий занимали высокие командные посты в ВМФ СССР, отмечены высшими государственными наградами СССР и России. Этому способствовала хорошо поставленная воспитательная работа, в ней участвовал весь постоянный коллектив училища, значительная часть которого имела боевой опыт. Этому способствовал и город герой Ленинград с его героическим прошлым и настоящим, неповторимым, архитектурным ансамблем, Невским проспектом, Дворцовой площадью, Зимним дворцом, множеством мостов, музеев, исторических памятников культуры. Курсантам здорово повезло и с училищем, и с местом его нахождения. Годы учебы всегда проходят быстро. Первые два года основное внимание уделялось общеобразовательным дисциплинам, в последующие - военным и специальным. Каждый учебный год завершался практикой на кораблях, с конкретным заданием что изучить, какие сдать зачеты, выполнить упражнения с основной направленностью на освоение повседневной и боевой организации корабля, боевой и специальной подготовке, получение хорошей морской практики.

Будучи на каникулах, в городском парке на танцплощадке в Камышине в 1954 году Геннадий познакомился с девушкой. Таисия училась в текстильном техникуме на последнем курсе и была родом из Камышина. Девушка сразу приглянулась парню, каким-то неведомым способом, непонятным для человека чувством, он понял, что это его судьба.

Каникулы проводили вместе, а потом Гена уехал продолжать учебу в Ленинград, но осталась большая настоящая любовь, девушка тоже отвечала парню взаимностью. Началась переписка, короткие встречи, расставания, телефонные разговоры, все это длилось два года. Однако любовь не ослабевала, а напротив усиливалась.

На четвертом курсе Гена твердо решил просить Таисию выйти за него в замуж, он уже не представлял свою будущую жизнь без нее. Геннадий был честным человеком, никогда не кривил душой и прямо рассказал ей, какая нелегкая жизнь ждет ее впереди и какие испытания разлукой им предстоит вынести. Он будущий офицер подводник, а подводные лодки дислоцируются вдалеке от портовых городов, жить придется в военных городках, большую часть жизни ему надлежит находиться либо в море, либо на корабле. Но Таисия, не задумываясь, дала согласие выйти за него замуж, потому что любила, и чувствовала, что это очень надежный человек.

На очередных каникулах, будучи в Москве, в январе 1956 года они расписались. Молодые супруги не имели ни жилья, ни имущества, ни денег, зато была большая любовь и стремление вместе идти по жизненному пути.

Последние два года учебы практика проводилась на подводных лодках и преследовала цель подготовить курсанта к практическому выполнению служебных обязанностей на первичной офицерской должности. После сдачи государственных экзаменов, курсанту присваивалось воинское звание "мичман" и он в составе группы направлялся в одно из соединений подводных лодок, где группа распределялась на конкретные корабли. На кораблях их встречали благожелательно, появились дополнительные, внештатные рабочие руки, а работы на корабле всегда хватало.

Началась практическая служба под общим руководством и контролем командира корабля и непосредственным командира боевой части. Каждый мичман имел зачетный лист с перечнем конкретных дисциплин и сроками их фактического освоения. Экзаменаторами выступали офицеры корабля, флагманские специалисты, общее заключение делала комиссия с оформлением необходимых документов. Для курсантов выпуска 1956 года срок последней практики был продлен до 6 месяцев, что позволило основательно подготовиться к вступлению в офицерскую среду. Последний год обучения в училище был отмечен рядом приятных сюрпризов.

За достигнутые результаты в учебе, дисциплине класс в котором учился Геннадий был признан лучшим в системе высших военно-морских училищ ВМФ СССР и в полном составе в конце 1955 года направлен на корабли Балтийского флота следующие с визитом в Англию . Для того времени это было неординарное событие, никто из курсантов класса не был за границей за "железным занавесом". Знания об Англии у курсантов базировались на учебниках, прочитанной художественной литературе, просмотренных документальных и художественных кинофильмах, публикациях в прессе и хотя соответственно имели определенный идеологический оттенок. Каждому хотелось в своих оценках исходить из принципа "лучше один раз увидеть, чем сто paз услышать", тем более что такая возможность предоставлялась.

Сборы были не долгими, но достаточно хлопотными, ведь курсанты представляли высшее военно-морское училище подводного плавания великой страны и понимали свою ответственность, которая подкреплялась строгим контролем со стороны непосредственных начальников.

Прежде всего, необходимо было подогнать форму одежды, которой курсанты гордились за практичную простоту и элегантность. И еще, хотелось приобрести необходимые сувениры, однако на курсантское денежное довольствие сильно не разгонишься, поэтому ребята несколько вечеров работали на выгрузке вагонов на железнодорожной станции.

Получив напутствия преподавателей, друзей, сослуживцев, прибыли на корабль. На эскадренном миноносце курсантов приняли доброжелательно, хотя и испытывали определенные трудности с размещением, в виду значительного количества нештатного личного состава. Как говорится "в тесноте, да не в обиде". Курсанты быстро влились в корабельную жизнь, стали полноправными членами экипажа корабля. Хотя они были без пяти минут офицерами, не задирали нос, не уклонялись от приборок, корабельных работ.

Англия встретила советских военных моряков моросящим дождикам, небольшим туманом и хорошей организацией визита. С визитом военные корабли пробыли в стране четыре дня. За это время они многое успели увидеть, посетить исторические места, музеи, посмотрели Лондон, учебный центр водолазной подготовки подводников, встретиться с английскими курсантами морского училища, а в последний вечер повеселиться, потанцевать на балу в Савойе. Слабое знание английского языка, и не достаточная практика, не мешали в ходе общения с английскими военными моряками, понимать друг друга. Советские моряки понимали, что у моряков обеих стран много общего - в понятиях, оценках, взглядах, что белое - есть белое, а черное, как не смотри останется черным. В беседах со сверстниками имел место живой не поддельный интерес к советским морякам, к их образу жизни. Это было очень впечатлительное мероприятие, и конечно запомнилось на всю жизнь.

Закончил училище Геннадий в конце декабря 1956 года и уже в звании лейтенанта ВМФ СССР в изумительно красивой форме с золотыми погонами прибыл к молодой жене в Камышин. Новый 1957 год встретили вместе по - семейному, рядом была его Тая, это был действительно радостный и счастливый праздник. Он пришел к выбранной и поставленной перед собой цели. У этой молодой семьи еще все впереди, и радости и печали и невзгоды. Но главное, это был уже не босоногий пацан, а самостоятельный парень, прошедший отличную школу жизни, способный на многое - офицер Военно-Морского Флота СССР, великой страны, разгромившей самого мощного и коварного врага в истории человечества. И хотя этому молодому офицеру было всего 22 года, по жизненному опыту и пережитому в детстве, он мог дать фору некоторым сорокалетним, а главное он твердо стоял на ногах и знал, что делать и как дальше жить.

* * * * * *

Стремительно пролетело отпускное время, начиналась новая самостоятельная жизнь. Еще там, в училище, на распределении Геннадий подал рапорт с просьбой направить его для дальнейшей службы на Краснознаменный Тихоокеанский Военно-Морской флот (КТОФ), просьбу удовлетворили.

В управлении кадров КТОФ в городе Владивостоке, в феврале 1957 года, его назначили в 124 бригаду дизельных подводных лодок, на подводную лодку С-79. Лодка базировалась в заливе Стрелок, в бухте Конюшкова. Эта была первая послевоенная дизель-электрическая подводная лодка, она стала самой массовой в ВМФ СССР проекта 613 (по классификации НАТО "Whiskey"). В проекте были учтены особенности немецкой подводной лодки U-250 (потопленной в Финском заливе и затем поднятой). Несмотря на некоторые недостатки, эта достаточно простая в устройстве и надежная подводная лодка была любима подводниками ВМФ СССР. При всей простоте, а в ряде случаев даже примитивности оборудования она оказалась одной из самых малошумных субмарин не только в ВМФ СССР, но и в мире. В последствии, эта подводная лодка, на которой служил лейтенант Харитонов, в июне-июле 1962 года была перегнана в Индонезию, где производила боевое патрулирование и участвовала в операции "Трикора" по защите независимости этой страны.

В течение сентября - ноября 1962 года экипаж С-79 обучил экипаж ВМС Индонезии управлению и обслуживанию корабля, а в декабре 1962 года она была выведена из состава ВМФ СССР и передана ВМС Индонезии (переименована в "Пасопати" (Pasopati 410). В декабре 1962 года экипаж С-79 вернулся на родину в СССР.

В 1994 году "Pasopati 410" была исключена из списков ВМС Индонезии и установлена в качестве Музея в Сурабае (Индонезия), на берегу реки Калимас.

* * * * * *

В экипаже подводной лодки С-79, в прочем, как и в других экипажах подводных лодок, была своя особенная атмосфера, молодого офицера приняли как родного в семью, оказывали помощь в освоении техники и всяческую поддержку.

И снова упорная учеба, теоретическая и практическая подготовка и, как результат, сдача экзаменов, зачетов и получение допуска на право управления рулевой группой. Лейтенант Харитонов стал полноправным членом экипажа подводной лодки, командиром рулевой группы корабля. А вскоре ему выделили отдельную комнату в девять квадратных метров в двухкомнатной квартире. Эта была первая в его жизни собственная жилплощадь, а в мае приехала его Тая, это были счастливые дни их жизни.

Гарнизон состоял из нескольких одно, двух и трех этажных жилых домов, в которых жили семьи подводников, несколько строений было отведено под казармы, клуб и камбуз для личного состава. В полутора километрах, располагался пирс, где были пришвартованы подводные лодки.

Это было удивительное время и удивительные люди. В теплое время суток, в свободное от службы время, чаще всего в субботу на улице у домов накрывались столы. Здесь уже командовали жены, устраивались настоящие состязания по приготовлению блюд, выпечки. Организовывались шумные веселые праздники с песнями, плясками, танцами.

Подводники народ особенный, они как никто другой знают цену свежего воздуха, голубого неба, они умеют ценить женскую любовь, детский смех, шутки, приколы. Здесь командир бригады, первый заводила, нет ни командиров, ни подчиненных - за застольем все равны, как равны они перед смертью на борту подводной лодки.

Однако застолье было не единственным видом отдыха и общения у подводников. В гарнизоне были приняты совместные выезды на пляж, где устраивались состязания по футболу, волейболу и другим видам спорта. Зимой катались на санях, лыжах коньках, и все это не одиночными семьями, а все вместе.

Особенное место занимала совместная рыбалка, где, кстати, жены не уступали своим мужьям, прибрежные воды были богаты разнообразными дарами моря. А затем устраивались настоящие состязания по приготовлению блюд из морепродуктов.

Можно без всякого преувеличения сказать, что семья вообще и женщины в частности играют огромную роль в боеготовности подводного флота. Как правило, жены подводников знали за кого выходили в замуж, понимали, что их ждет впереди и потому не плакали, не убивались, а напротив старались и свою личную жизнь и жизнь мужа сделать насыщенной радостными событиями. Все это способствовало и здоровой обстановке на борту подводной лодки.

Несмотря на то, что жизнь Геннадия становилась все более и более напряженней, а большую часть времени он проводил на корабле, где отрабатывались и совершенствовались навыки офицера подводника и выполнялись боевые задачи, флотская служба ему нравилась все больше и больше. У него стала зарождаться стремление быть первым в своем деле, которое он потом пронес по всей своей флотской жизни. Он был доволен жизнью, судьба предоставила ему возможность послужить Родине, которая вручила ему офицерские погоны, дала высшее военное образование. Он закончил штурманский факультет лучшего в стране Высшего военно-морского училища подводного плавания в Ленинграде. Денежное довольствие составляло от 180 до 200 рублей в месяц, плюс продуктовый паек и обмундирование, в то время как на гражданке люди были довольны и 70 рублями. Еще каких то 5-7 лет назад, о такой жизни он и мечтать не мог, кроме того, судьба подарила ему Таю, с которой можно было свернуть горы. И еще! Тая носила под сердцем его ребенка, которого они ждали осенью.

Как обычно бывает, то чего ждешь, приходит неожиданно, сентябрьским вечером у Таи начались предродовые схватки, привезли корабельного врача, который никогда не принимал роды. Тем не менее, освежив знания по учебнику, окруженный консультантами состоящими из уже рожавших жен подводников, он принял роды. Это был мальчик, здоровый карапуз. Роженица чувствовала себя нормально, тем не мене корабельный врач отправил маму с новорожденным в поселок Промысловку, в военный госпиталь, перестраховался, мало ли что? Экипаж бы ему такой оплошности не простил.

Надо отметить эту особенность у подводников, экипаж это родная семья, а командир - отец родной, это непререкаемый авторитет. И каждый член экипажа, прежде чем совершить тот или иной поступок, десять раз обдумает, а стоит ли, потому, что отвечать придется перед всем экипажем и в глаза смотреть придется всем. Если к какому то члену экипажа приходит горе, беда, несчастье, переживают все. Никогда и ни при каких обстоятельствах подводники не оставят своего товарища один на один со своим несчастьем, радость делится тоже на весь экипаж. И это не потому, что люди на подводной лодке подбирались из прилетевших с других галактик. Жизнь, опыт прошлых лет, великая Отечественная война, научили, в конце - концов, заставили их быть такими и вести себя так.

Служба на С-79 Геннадию нравилась, экипаж был хорошо обучен, боеспособен, люди подобрались замечательные, однако то упорство, которое начал проявлять молодой офицер по службе, дало основание командованию доверить ему более ответственный пост. В декабре 1957 года, Харитонова назначили командиром группы штурманской боевой части (БЧ-I) на подводную лодку С-391, а через месяц, в январе 1958 года ему присвоили воинское звание старший лейтенант.

Судьба этой подводной лодки также в последующие годы оказалась не простой. В июне-июле 1962 года в составе 50 отдельной бригады подводных лодок она совершила переход из Владивостока в порт Сурабаю (Индонезия), где экипажу была выдана индонезийская форма без знаков различия, на С-391 подняли индонезийский флаг. Подводную лодку планировалось использовать в боевых действиях на стороне ВМС Индонезии в конфликте с Нидерландами за освобождение от колониальной зависимости острова Западный Ириан на архипелаге Новая Гвинея. От главкома ВМФ, командиром С-391 была получена шифровка: "В целях воспрепятствования вывозу и эвакуации грузов и оборудования с острова, уничтожать боевые корабли и суда, следующие через район под любым флагом". К счастью дело было улажено дипломатическим путем и по просьбе правительства Индонезии, экипаж начал подготовку к передаче С-391 состав ВМС страны . С сентября по ноябрь 1962 года они обучили Индонезийский экипаж управлению и обслуживанию механизмов корабля. В декабре 1962 года после передачи "С-391" в состав ВМС Индонезии экипаж убыл в СССР.

Харитонов все больше и больше времени проводил на корабле, который часто выходил в море на отработку поставленных командованием задач, времени на семью катастрофически не хватало.

Между тем, в семье рос малыш и Тая мужественно переносила трудности связанные по уходу за грудным ребенком в отсутствие мужа. Как могли помогали соседки, такие же как она жены подводников, они как и их мужья жили одной семьей, в принципе это был один большой общий дом, поделенный на комнатки. Здесь каждый знал про каждого все, да и секретов никто и не строил, никто ни от кого ничего не прятал. Понятие замок, здесь просто отсутствовало.

У молодых, даже появилось кой какое имущество, купили радиоприемник и детскую коляску. Одним слово это была хоть и молодая, но здоровая во всех отношениях семья. Геннадий часто ловил себя на мысли, что он не ошибся в выборе жены, Тая оказалась для морского офицера крепким и надежным тылом, а это в свою очередь давало Геннадию возможность отдавать всего себя на службе, что он и делал. В нем все сильнее и сильней разгорался служебный азарт, он начал стремится к тому, что он как командир группы и сама группа должны быть лучшими на корабле, в бригаде подводных лодок. К этому еще подстегивали развертываемые соревнования, которые организовывали партийные и комсомольские органы. Их ход широко освещался в печатных средствах, по местной радиосети и на собраниях. Но дело было даже не в этом. Просто Харитонов чувствовал в себе силы, он понимал, что именно сейчас в нем расцветает организаторский талант, чувство требовательности к себе и подчиненным. Какая-то неуемная внутренняя сила все толкала и толкала его вперед, не давая останавливаться на достигнутом. Сплелись во едино редкие, но замечательные качества, когда работа и любимое занятие, стало одним и тем же.

В марте 1960 года, ему присвоили воинское звание капитан-лейтенант, а в июне 1961 года назначили помощником командира подводной лодки С-173. Конечно, это была не первая, не самая главная должность на корабле, но это был уже иной уровень, иная ответственность. Если раньше он стремился рулевую и штурманскую группы сделать лучшими на корабле, то сейчас уже речь шла о всем корабле в комплексе. Геннадий эту должность понял так, что он должен помогать командиру вывести подводную лодку в ряд одних из лучших в бригаде и он взялся за это дело с новым стремлением, с неуемным характером и желанием честно исполнять возложенные на него обязанности.

* * * * * *

Между тем в мире становилось неспокойно, с новой силой начала раскручиваться холодная война, особенно остро она проявлялась на просторах мирового океана. Карибский кризис в буквальном смысле поставил мир на грань третьей мировой войны, а еще он ясно дал понять правительству СССР, что необходимо срочно усиливать подводный флот, строить новые, отвечающие современным требованиям океанские подводные корабли. Понять это, и ЦК КПСС, и правительству способствовал случай произошедший во времена Карибского кризиса.

Руководство страны приняло решение послать к берегам Кубы, пять подводных лодок. Но в то время в СССР был всего один ракетный атомный крейсер, который потерпел аварию с ядерной энергоустановкой и находился в ремонте, а туда ушли дизельные подводные лодки.

Дизельным подлодкам пришлось пересечь несколько морей и Северную Атлантику с их противолодочными рубежами, штормовыми погодами, периодически всплывая для зарядки аккумуляторных батарей и вентиляции отсеков.

До Азорских островов выматывали штормы, после, на подходе к Багамам, в отсеках поднялась температура до 30 и более градусов по Цельсию. В прочном корпусе началось пекло, никаких холодильных установок или кондиционеров не было, подводники исходили потом, плавились пайковый шоколад и сыр. Но главное препятствие оказалось впереди - Саргассово море, - где была установлена противолодочная система "СОСУС", которая вела наблюдение и оповещение под водой. В последствии участники этого похода рассказывали. "Нас постоянно слышали под водой и обнаруживали при всплытии".

Первой пострадала Б-130, произошла поломка дизеля с разряженной до воды аккумуляторной батареей, второй тоже был в не рабочем состоянии, пришлось всплывать. На нее набросились со всех сторон американские корабли. Командир произвел срочное погружение, но они начали сбрасывать гранаты, повредили носовые рули, появилась течь забортной воды. Глубина в этом месте 5500 метров, подводная лодка находилась на глубине 160 метров, подводники задыхались. Всплыли в позиционное положение, вертолеты США уже висели над рубкой, вокруг чужие корабли. Командир отправил в Москву шифровку: "Вынужден всплыть. Окружен четырьмя эсминцами США. Имею неисправные дизели и полностью разряженную батарею. Пытаюсь отремонтироваться. Жду указаний. Командир Б-130". Этот текст передавался 17 раз, т.к. сигнал не проходил из-за организованных силами ВМС США помех. Они стояли вокруг лодки и смотрели на наших полуголых чумазых, но героических подводников, хватающих свежий воздух. Исправили один дизель и двинулись на навстречу спасателю СС-20.

Через несколько суток Б-36 разрядив аккумуляторные батареи, снова пришлось всплывать. ВМС США снова начали преследовать подлодку, тренировались в наведении орудий, опасно пересекали курс. Самолеты имитировали атаки. Зарядив батарею, Б-36, срочно погрузилась и оторвалась от преследователей.

Следующей всплыла Б-59, самолеты США пикировали, разряжая свои пушки по носу и корме. Одна только Б-4 не была обнаружена. У всех четырех дизелюх на борту имелись торпеды с ядерными головками.

Этот случай позволил руководству страны сделать два вывода: во-первых, наши подводники не только в войну, но и в мирное время вели себя героически, они пошли в южное полушарие на неприспособленных для океанского плавания дизельных подводных лодках, готовы пожертвовать собой, но выполнить поставленную перед ними боевую задачу; во-вторых, не специалисту стало ясно, с такими подводными лодками, в мировом океане делать нечего.

К чести Правительства СССР, были сделаны правильные выводы, и уже в кратчайшие сроки ВМФ СССР и КТОФ в частности, стали получать на вооружения атомные подводные лодки стратегического назначения и многоцелевые атомные подводные лодки оснащенные ракетным комплексом.

* * * * * *

Служба на подводных лодках проекта 613 Геннадию нравилась, экипажи были хорошо обучены, боеспособны, люди подобрались замечательные. Они сумели не только организовать высокую степень боевой готовности бригады дизельных подводных лодок, но и свой быт. Можно было спокойно служить и дальше, с его способностями и работоспособностью уже виднелась перспектива стать командиром одной из дизельных подлодок. Однако Геннадий думал иначе, это были дизельные подводные лодки, с устаревшим оборудованием, а ему молодому, грамотному офицеру хотелось иметь дело с новыми технологиями. Геннадий чувствовал, что он способен на большее. Он подал рапорт по инстанции с просьбой направить его для дальнейшей службы на атомную подводную лодку.

Он ожидал, что его могут назначить на атомную подводную лодку штурманом в БЧ-I, однако командование бригадой дизельных подводных лодок, дало высокую оценку Харитонову, и, неожиданно для самого Геннадия, в январе 1962 года он был направлен в 26 дивизию атомных подводных лодок и назначен помощником командира многоцелевой, оснащенной ракетным комплексом атомной подводной лодки К-184, проекта 675.

До начала службы на новом месте, Харитонова в составе группы других офицеров подводников направили на учебу по освоении новой техники в город Обнинск под Москвой.

Там, в учебном центре была установлена действующая энергоустановка с реактором ВМ-А, которая установлена на всех атомных подводных лодках проекта 675.

Теоретические занятия проводили доктора наук, специалисты в области ядерной энергетики. Учили обстоятельно, требования предъявлялись жесткие. Например, каждый слушатель должен был на бумаге по памяти начертить первый контур реактора со всеми клапанами, насосами и прочими устройствами. Требовалось, чтобы каждый слушатель понимал и разъяснял физические процессы происходящие при работе реактора, а также работу механизмов, возможные отклонения от нормы, применяемые меры по стабилизации. И так по всем основным системам. В преподавательский состав были включены как теоретики, так и практики, ведущие специалисты СССР в ядерной энергетике.

В последствии конспекты из Обнинска Харитонов хранил все годы службы в ВМФ, причем практически использовал их при контрольных проверках курсовых задач выполняемых подводными лодками.

После возвращения из Обнинска, Геннадия направили для стажировки по практической отработке задач I и 2 на однотипную подводную лодку 675 проекта.

По окончании отработки задач, Геннадия вместе с экипажем направили в Комсомольск на Амуре, где они получили новую подводную лодку проекта 675 с тактическим номером К-184, а затем перегнали ее на достроечную базу в Большой Камень. В мае 1963 года, произошло еще одно событие, Геннадию присвоили воинское звание капитан 3 ранга.

С 29 июля по 26 декабря 1963 года, они с экипажем и специалистами провели швартовые испытания механизмов и оборудования. Затем с 27 по 29 декабря 1963 года произвели заводской наладочный выход, а с 30 декабря 1963 года по 31 марта 19664 года проводили государственные испытания. И, наконец, 31 марта 1964 года государственная комиссия подписала акт о завершении испытаний и 4 ноября 1964 года К-184 вошла в состав Краснознаменного Тихоокеанского Военно-морского флота.

После сдачи всех курсовых задач на К-184, Харитонов получил допуск к самостоятельному управлению кораблем проекта 675.

Все это время, он урывками виделся с семьей и сожалел лишь об одном, что женам не присваивают никаких званий, а надо бы!. Чем и как отблагодарить? Наверное, любовью, да, настоящей большой любовью. Тая действительно самая любимая, самая желанная, неповторимая.

И снова учится! В ноябре 1964 года его посылают на курсы в Военно-морскую академию, где он должен пройти курс занятий командира подводной лодки проекта 675 в городе Ленинграде.

Прибыв в этот замечательный, самый красивый город в мире, город, где прошла юность, где его учили морскому делу, где вручили погоны и он стал морским офицером самого легендарного и самого могучего Военно-морского флота в мире. Он сроднился на всю жизнь с этим флотом, стал его неотъемлемой частью, полюбил его настоящей любовью и не представлял без него свою жизнь.

Как быстро летит время, сколько всего произошло за прошедшие семь лет после выпуска, но, главное, это время не было потеряно, он его не разменял на пустяки. Бесконечное стремление стать лучше, чем есть, желание вывести вверенное подразделение в лучшие и добиваться реальных результатов дали свои плоды. Ему только тридцать лет, на плечах погоны капитана третьего ранга и перспектива стать командиром атомной подводной лодки оснащенной самым современным оборудованием и крылатыми ракетами с ядерными головками.

Учеба в академии продолжалась восемь месяцев и вот зачеты, экзамены позади. Наконец в его объятьях его Тая, его любимая, неповторимая и дорогая Таисия и сынок. Вся семья в сборе, какое это счастье. Давно подмечено психологами, разлука сближает людей, на расстоянии, любимый человек становится во сто крат дороже.

А на службе новости. По прибытию в 26 дивизию атомных подводных лодок в июле 1965 года его назначили старшим помощником командира (старпомом, как принято говорить на флоте) новой только, что построенной К-17, которая находится еще на заводе.

И еще одно событие произошло в жизни Харитонова в этом году. У него родился второй сын, которого назвали Вадимом. Это радостное событие омрачалось невозможностью отца находится в семье. Геннадий сам рос без отца и понимал, что это такое понимал, что очень трудно без него Тае, но ничего не мог поделать. Такую жизнь ему уготовила судьба, на которую он кстати не обижался. Вот Таисии тяжело, но в конце - концов она знала за кого выходила замуж! Впрочем и она не жалуется на судьбу, и не "скулит", молодец баба!

И вновь командировка в Комсомольск-на-Амуре, где они с экипажем получили К-17, а затем перегнали ее на достроечную базу в Большой Камень.

В сентябре - октябре 1966 года провели швартовые испытания, затем по техническим причинам их прекратили и возобновили с марта и продолжили до июля 1967 года. Во время швартовых испытаний экипаж К-17 поздравил своего старпома с присвоением ему воинского звания капитан второго ранга.

С 27 июля начали заводской наладочный выход в море, который продлился до 2 августа 1967 года, а с 10 августа по 30 сентября 1967 года провели государственные испытания. 30 сентября 1967 года государственная комиссия подписала акт о завершении испытаний, а 24 октября 1967 года К-17 вошла в состав Тихоокеанского флота.

Началась бесконечная подготовка корабля, экипажа к боевой службе, выполнению задач, торпедные и ракетные стрельбы и, наконец, боевая служба. К-17 стала для него родным домом. В конце 1968 года, Харитонов был аттестован на командира подводной лодки 675 проекта.

"Нам дана жизнь с непременным условием

храбро защищать ее до последней минуты".

Чарльз Диккенс

Глава пятая_______________________________________

Командир корабля

Приказ о назначении Харитонова командиром К-17, был зачитан на совещании командного состава 26 дивизии атомных подводных лодок КТОФ. Геннадий к этому был готов, у него достаточный практический опыт в должности старпома, отличные знание корабля, организаторские способности, умение работать с экипажем, зрелый возраст. Но то, что он испытал, когда узнал об этом, в двух словах не выразить.

Трудно описать внутреннее состояние. Он шел к этому все годы службы, стремился, не жалел ни себя ни подчиненных чтобы корабль, экипаж был боеспособными. И не важно, подарок ли судьбы, или заслуженная тяжким трудом эта должность, но он командир корабля. Он как-то моментально ощутил на себе непомерную ответственность. Несмотря на то, что у него будут помощники, командиры боевых частей, с этой минуты за все и за всех ответственен он - командир корабля.

Первое, с чего решил начать новый командир, это оправдать высокое доверие, которое ему было оказано. Поскольку на каждой подводной лодке два экипажа, Харитонов твердо решил вывести свой экипаж по всем показателям в лучшие, а затем и саму К-17 сделать лучшей в соединении. И все это задуманное не для того, чтобы выслужится, а для того, чтобы все механизмы, приборы, оборудование и экипаж работали как часы, без малейших сбоев и поломок. Только после этого можно смело идти на боевую службу. Только после этого любая поставленная командованием задача будет выполнена. И он добьется этого, чего бы ему эта цель не стоила. Вот это теперь и стало главной целью в его жизни, а все остальное, в том числе и семья должны сопутствовать этому. Вот такой он Харитонов! Другим он уже быть не мог.

Начал с совершенствования организации службы. Он установил не просто жесткий, а жесточайший контроль за исполнением обязанностей всех без исключения офицеров, старшин, весь личный состав. На утреннем осмотре оружия и технических средств, он проверял состояние одного или двух отсеков. Проверял все досконально, у него не было мелочей, на подводной лодке вообще не должно быть мелочей. Вскрытые недостатки отмечались в отчетном журнале, устанавливалось время устранения замечаний по оценке командира отсека, о чем он и докладывал.

Офицерский состав, сверхсрочники и их семьи жили в Промысловке, куда их возили на автобусе. До окончания рабочего времени и убытия домой, Харитонов обходил отсеки и проверял исполнение отмеченных замечаний. Если замечания не были устранены, поездка домой к семье отменялась. Более того, если кто-то умудрялся уже уехать, вызывался на корабль по боевой тревоге. Иногда замечания устранялись ночью, а днем шла обычная служба. И так по всем направлениям деятельности службы на корабле.

В начале, в экипаже решили, что это у командира временное, в связи с назначением, но в последствии убедились, что такая служба будет постоянно. Конечно, были обиженные и недовольные, пытались оказать давление на командира через вышестоящих командиров и политуправления, но Харитонов был не приклонен.

Через пол года произошел перелом, в экипаж пришло понимание, что так служить легче, просто рабочее время нужно использовать более эффективно. Служба на корабле пошла без авралов, планово. К удивлению всего экипажа, у них появилось больше свободного времени для личных дел, для семьи. Если в других экипажах выполняющих курсовые задачи или принимающих корабль, проводимые внезапные бесконечные проверки на различных уровнях, выявляли какие - то недоработки и экипажу приходилось в авральном порядки их устранять, то у Харитонова на К-17 их просто не было. Но самое главное, экипаж проникся уважением к своему командиру. Этот авторитет был заработан Харитоновым не дешевыми поблажками, а тяжелейшим трудом.

Экипаж стал выделяться в лучшую сторону по всем видам подготовки, уже не только у командира, а у всего экипажа появился и начал действовать принцип состязательности: "У нас должно быть лучше, чем в других экипажах!".

Подводники осознали и другую составляющую. Скоро выход в море на отработку курсовых задач, а затем "автономка" по несению боевой службы и командир делает все, чтобы они успешно выполнили поставленную задачу и вернулись в базу живыми и здоровыми. А это в свое время возможно при слаженной работе экипажа и исправных механизмов, приборов и вооружения.

За это время, часть экипажа, в основном офицеры, пожелали перейти служить в другие экипажи, Харитонов никого не держал и не уговаривал. В результате этого естественного отбора офицерский, мичманский состав, полностью экипаж сложился ответственный, профессиональный, работящий, с ним уже можно было выполнять любые задачи.

Если раньше Харитонов редко бывал дома, то с назначением его командиром К-17, стал появляться еще реже и то так, урывками. Таисия мужественно переносила тяготы быта, переезды на новое место жительства, расставания с друзьями и новыми знакомствами. В отсутствие отца росли дети, первенцу Валерке уже 12 лет, Вадиму шел 4 год. Успокаивало то, что не одни они такие, у всех детей подводников такая судьба.

За эти годы произошли некоторые изменения в личности самого Харитонова, подходы к оценке своей деятельности стали более жесткими. Он уже не мог себе позволить расхлябности, праздный образ жизни, самоуспокоения. Сутки были расписаны по минутам и часов в сутках не хватало. Жизнь закрутила его так, словно он несся на тройке вороных лошадей, остановить которых было невозможно.

Настал день, когда К-17 была признана одной из лучших в 26 дивизии атомных подводных лодок КТОФ. На высокую оценку были отработаны все курсовые задачи, ракетные и торпедные стрельбы, одиночные действия и в составе группировок, К-17, командир и экипаж были готовы к выполнению любой боевой задачи.

"Вам - то что, вы утонете, а нам тут отвечай за вас".

Байка подводников

Глава шестая_________________________

Боевая служба

По данным Национального Оборонного Университета США, в 1947 году, после начала Холодной войны, США начали масштабные переговоры с правительствами государств-союзников о возможности размещения американских войск на их территориях. К 1960 году США подписали 8 крупномасштабных многосторонних договоров о военном сотрудничестве с 42 странами мира и заключили отдельные соглашения подобного рода еще с 30 странами, которые дали США право при определенных условиях размещать гарнизоны на их территориях.

В 1949 году был создан блок НАТО, в который на первом этапе, помимо США, вошли еще 12 европейских государств. К 1960 году к ним прибавились Западная Германия и Турция. В 1951 году США подписали договор о безопасности с Австралией и Новой Зеландией, в результате которого был создан блок АНЗЮС. В 1954 году была создана Организация Государств Юго-Восточной Азии (СЕАТО), в которую помимо США вошли Австралия, Франция, Новая Зеландия, Пакистан, Филиппины, Таиланд и Великобритания. Двусторонние соглашения о размещении американских военных баз были подписаны с Филиппинами (1951 год), Южной Кореей (1953) и Японией (1960). Группировки американских войск выполняли двоякую роль: с одной стороны они должны были противостоять СССР, с другой закрепляли военное присутствие США в стратегически важных регионах мира.

Война в Корее (1950-1953 гг.) явилась первой крупной вооруженной агрессией США после окончания Второй мировой войны. За ней последовали и другие военные провокации. Около десяти лет (1964-1973 гг.) США вели войну во Вьетнаме с целью не дать усилившемуся здесь национально-освободи-тельному движению свергнуть власть ставленников Вашингтона. На Тихом океане для США наибольшее значение имеют военные перевозки, обеспечивающие потребности собственных вооруженных сил и союзников по блокам.

Иными словами после Второй мировой войны в зоне Тихого океана произошли самые жестокие по разрушениям и потерям локальные войны. Оперативно-стратегическое значение Тихого океана определяется огромными пространственными размерами - протяженность по меридианам достигает 8500 миль (15 750 км) и по экватору 10 800 миль (20 000 км), площадь - 180 млн.кв. км, что составляет почти половину всей площади Мирового океана, а также наличием стартовых позиций атомных ракетных лодок и районов маневрирования авианосных ударных соединений. В западной части Тихого океана, Южной Корее, Японии, на Тайване, Филиппинах и островах созданы плацдармы стратегического назначения, откуда возможны удары практически по любому важному оперативно-стратегическому пункту в СССР.

Разделение противоборствующих сторон огромными океанскими просторами предопределяет особую роль Тихоокеанского военно-морского флота нашей страны.

* * * * * *

В начале июня 1969 года командир ПЛАРК "К-17" 26 дивизии атомных подводных лодок Краснознаменного Тихоокеанского флота Харитонов получил боевое распоряжение, и ранним утром подводная лодка вышла из бухты Павловского, залива Стрелок, для несения боевой службы в Филиппинском море.

Пару дней назад запустили атомный реактор, оба борта были введены в турбогенераторный режим. "К-17" загрузили регенерацией, продуктами питания, постельными принадлежностями, в том числе нижнее белье, для экипажа из расчета на 60 суток похода.

Все восемь ракетных контейнеров корабля были загружены стратегическими крылатыми ракетами П-5М с ядерными боеголовками по 20 килотонн в каждой, предназначенными для уничтожения военно-морских баз, портов, промышленных и административных центров противника.

Насколько опасно это оружие, можно судить по атомным бомбам, сброшенным на Японские города в 1945 году. На Хиросиму - мощностью 15 килотонн, погибло 140000 человек, на Нагасаки - 21 килотонн, погибло 74 000. Впоследствии умерло от лучевой болезни еще несколько сотен тысяч человек, все строения и промышленные мощности в обоих городах были полностью уничтожены.

Из торпедного вооружения загрузили торпеды для четырех носовых торпедных аппарата калибром 533-мм (в т.ч. четыре с ядерными боеголовками), а также торпеды для двух 400 мм торпедных аппаратов. Суммарный боекомплект составил 18 торпед, в т.ч. несколько торпед-имитаторов шумов подводной лодки.

Накануне Харитонова вызвал к себе в кабинет командир дивизии контр-адмирал Верник, для проведения предпоходного инструктажа. Комдиву в душе нравился новый молодой командир "К-17". Старательный, целеустремленный, с хорошим мужским характером, не имевший поддержки со стороны начальства. Непростое трудное, военное голодное детство, неподдельная тяга к морю и знаниям, прошел все офицерские должности, хорошо знает корабль. Все это дало возможность Вернику представить Харитонова к назначению командиром корабля.

Смысл разговора сводился к тому, что США продолжают наращивать военное присутствие в зоне ответственности КТОФ. Связано это, скорее всего, с войной во Вьетнаме, а может под прикрытием данного инцидента готовят провокацию против СССР. "Но мы с тобой не бабки, гадать не будем, мы должны быть готовы ко всему", - сказал адмирал.

Особую обеспокоенность у ВМФ СССР и КТОФ вызывает крупнейшая стратегическая военная база США. Она находится в западной части Тихого океана на острове Гуам в группе Марианских островов (Океания). На острове располагается авиационная база "Андерсен", на которой базируются тяжелые самолеты-бомбардировщики Б-52, несущие ядерные заряды способные доставить их на территорию СССР и военно-морская база Апра-Харбор, на которой базируется эскадра атомных ракетных подводных лодок ВМС США.

Далее Верник продолжил:

- Надеюсь, до этого не дойдет, но если получишь специальное распоряжение, тебе нужно будет уничтожить "непотопляемый авианосец" - авиационную базу "Андерсен" и военную базу ВМС США "Апра", где базируется 15 эскадра атомных подводных лодок ВМС США. Что касается авианосных ударных многоцелевых группировок ВМС США, то это задача других подлодок, но будь готов и к этому, запас торпед у тебя солидный.

- Разрешите выполнять?

- Выполняйте!

- Есть!

- Да, - остановил его адмирал, - это у тебя первая боевая служба в качестве командира подводной лодки, я тебе верю, знаю, что не подведешь и, тем не менее, напомню, поставленную задачу ты сможешь выполнить, если подойдешь к базе на расстояние стрельбы ракет не обнаруженным противолодочной системой ВМС США. И вот еще что, с тобой я посылаю своего заместителя, капитана первого ранга Соловьева. Это очень грамотный, толковый подводник, но с характером, будь начеку!

Харитонов получил боевой приказ, который ему вручил вместе с маршрутом на карте начальник штаба дивизии капитан первого ранга Абросимов.

У капитана второго ранга Геннадия Харитонова это действительно был первый поход в должности командира атомной ракетной подводной лодки. Конечно, он не новичок в этом деле, на этой же подводной лодке он уже дважды ходил на боевую службу в качестве старпома. Харитонов был коммунистом, ни в Бога, ни в черта не верил, но, как все моряки, в душе чуть-чуть был суеверен, а тут еще вчера, когда выходил из штаба, дорогу ему перебежала черная кошка.

С ним в поход пошёл заместитель командира соединения, капитан первого ранга Соловьев, который должен был проверить на практике умение молодого командира управлять кораблем, и определить дальнейшую готовность Харитонова управлять новейшим атомным крейсером, несущим на борту ядерное оружие. Кроме того, Соловьев был опытным подводником, не один год прослуживший командиром подводной лодки, который помимо контроля, при необходимости, мог дать дельный совет.

Присутствие старшего на борту субмарины в походе предусматривалось правилом, установленным Главнокомандующим Военно-Морским флотом СССР. Однако, помимо положительной стороны (консультант, советчик, специалист и т.д.), присутствие на борту старшего по должности в определенной степени сковывало командира. Как показала практика, были не единичны случаи, когда старшие вмешивались в управление кораблем, тем самым ставили командира в щекотливое положение. Хотя корабельный устав КУ-55, ст.147, вроде предусматривает такие недоразумения: "Командир корабля отвечает за безопасность кораблевождения и маневрирования корабля. Он должен управлять кораблем смело, энергично и решительно, без боязни ответственности за рискованный маневр, диктуемый обстановкой". Но это все равно, что в Конституции написано одно, а в стране происходит совершенно другое. Например, в Конституции написано, что все должны жить достойно, однако, есть нищие и бедные, или, там говорится, что закон для всех одинаковый, а в жизни все не так.

Уже были случаи, когда старший по походу давал указание командиру, а командир с этим указанием не был согласен. Однако, самое неприятное то, что старший в походе зачастую не вносит в вахтенный журнал то обстоятельство, что он вступил в командование кораблем. Создается нездоровая обстановка; с одной стороны, командир должен проявить принципиальность и поступить, как он считает нужным, т.е. так, как написано в корабельном уставе. С другой стороны, старший, как правило, его непосредственный начальник и выше по званию. С похода они вернуться - то на берег, а жизнь продолжается, и начальник всегда найдет способ свести счеты. Одним словом, это сложная, запутанная и порой непорядочная обстановка.

У Харитонова ситуация оказалась более сложной. Во-первых, Соловьев к тому же еще был Герой Советского Союза. Такие люди в стране пользовались огромным авторитетом, а на флоте они были особо уважаемы. Во-вторых, у Харитонова это был первый поход в качестве командира, он попросту может стать и последним, если старший по походу укажет в отчете о неспособности молодого командира управлять кораблем, несущим ядерное оружие. Одним словом, Харитонову не позавидуешь!

У Харитонова было великолепно развито чувство интуиции, которое его еще ни разу не подводило. Вот и сейчас, в самом начале боевой службы, его не покидало предчувствие чего-то необъяснимо-нехорошего, насторожили последние слова комдива насчет "будь начеку": "Неужели кошка? Ну ее к черту! Здесь что-то другое", - думал он, стоя на рубке и куря сигарету. Рядом стоял Соловьев, слева вахтенный офицер. "К-17 шла" в надводном положении, остался позади остров Аскольд, корабль приближался к точке погружения.

- Ну что, пора?

- Пора!

- Вахтенный, погружаемся.

- Есть!

Вахтенный офицер первым нырнул в шахту, за ним последовал Соловьев, Харитонов щелкнул пальцами, откинув окурок сигареты, задраил верхний рубочный люк, спустился по вертикальному трапу в центральный пост, который находится в четвертом отсеке.

- Боевая тревога!

По отсекам началось движение, подводники занимали места по боевому расписанию. Боевой пост вахтенного офицера занял командир БЧ-5, капитан второго ранга Пронин, и сразу стали поступать доклады:

- Шестой к бою готов!

- Пятый к бою готов!

- Восьмой к бою готов!

Пронин после каждого доклада щелкал тумблером, выше которого загоралась лампочка, на которой светилась цифра, номер отсека, от которого поступил доклад. Это нехитрое устройство, выполненное вроде маленькой подводной лодки и разделенной на 10 отсеков лампочек, придумал и сделал кто-то из БЧ-4, Пронин говорил, что этому изобретению цены нет.

Сбоку, с левой стороны приставного столика, за которым восседал БЧ-5, занимал место секретчик, старшина I статьи срочной службы Максим Маслаков. По боевой тревоге в его обязанности входило вести вахтенный журнал подводной лодки. Документ очень важный, куда заносятся координаты корабля, глубина погружения, курс, все команды, которые дает командир и многое другое.

Пронин щелкнул последним тумблером:

-Товарищ командир, корабль к бою готов!

- Боцман! Погружаемся, глубина 100, скорость 12, курс 270!

- Есть глубина 100, скорость 12, курс 270.

Слева от столика, где по боевой тревоге занимал место командир БЧ-5, у переборки между третьим и четвертым отсеками сидели два мичмана-сверхсрочника, которые внимательно следили за приборами и управляли гидравликой, один горизонтальными, другой вертикальными рулями подводной лодки. Согласно последней команды командира, тот, что на горизонтальных рулях, должен держать корабль на глубине 100 метров, который на вертикальных - держать курс 270 градусов. Справа от того места, где сидел командир БЧ-5, у расположенных рядами клапанов, стоял боцман, тоже сверхсрочник в звании мичмана, а напротив в крохотной штурманской рубке, по боевой тревоге находился командир БЧ-1, капитан-лейтенант Иванов, который склонился над штурманским планшетом.

-Товарищ командир, глубина 100, скорость 12 узлов, курс 270!

- Так держать! Осмотреться в отсеках!

- Есть так держать, осмотреться в отсеках.

- Восьмой замечаний нет!

- Третий замечаний нет!

- Шестой замечаний нет!

Пронин щелкал тумблерами, когда загорелась последняя лампочка, доложил:

- Товарищ командир, корабль на боевом курсе, замечаний нет.

- Отбой боевой тревоги!

- Есть отбой боевой тревоги.

Опять движение по отсекам, подводники, у которых наступило время вахты, заступили на вахту, другие занялись обычными делами, кто-то отдыхал перед заступлением на вахту, другие выполняли работу, согласно внутрикорабельному расписанию.

* * * * * *

Еще не прошли Японское море, а уже начались трения. Соловьев, как только погрузились, и Харитонов дал отбой боевой тревоге, подошел к Харитонову:

- С этой минуты использовать эхолот, гидролокатор и радиолокационную станцию нельзя, главная твоя задача - прийти в район несения боевой службы не обнаруженным. Если нас обнаружат, в отчете о походе я поставлю под сомнения твои профессиональные способности как командира.

После этих слов Харитонов на мгновение растерялся, он неплохо знал тот район, где предстоит нести боевую службу и проходы к нему. Мелководные проливы с часто меняющими направления течениями, как правило, скверная погода с частыми тропическими ливнями, которая не дает возможности определиться по небесным светилам. Обо всем этом он попытался поговорить со старшим:

- Но вы прекрасно знаете особенности подводного плавания в Филиппинском море, при проходе пролива у Окинавы...

Соловьев прервал Харитонова:

- Местонахождения "К-17" будешь уточнять по небесным светилам и использовать иностранные РЛС "LORAN-A" и "LORAN-C" .

- Но есть и другие методы скрытого плавания, слишком опасный район...

- Все! Хватит рассусоливать, не с того командирство начинаешь, - опять оборвал его старший по походу, - для чего у тебя командир БЧ-1 на корабле присутствует, кстати, ты сам, по-моему, штурманский факультет заканчивал, так что не мне тебя учить.

И Харитонов не стал ему больше возражать, о чем потом еще не раз в своей жизни пожалеет, будет казнить себя за то, что смалодушничал. Но этот урок не пройдет ему даром. Уже совсем скоро, на следующий год, он покажет твердость характера и жесткую руку командира и всю свою дальнейшую службу построит именно на этом.

* * * * * *

Японское море прошли штатно, приборы, механизмы, экипаж работали безупречно. Вот уже позади и траверз острова Улындо. Харитонов объявил боевую тревогу. Вахтенный офицер включил звуковую сирену, замигали лампочки во всех отсеках, по "Каштану" объявил: "Боевая тревога!" И бегут подводники занимать свои места.

Защелкал тумблерами прибывший командир БЧ-5, занял свое место у клапанов боцман, а по "Каштану" уже летело "5-й, 8-й, 4-й, 3-й отсек к бою готов!"

- Товарищ командир, корабль к бою готов!

- Левая турбина малый ход, правая ТГ режим, начать циркуляцию!

- Есть начать циркуляцию!

Корабль, в 5760 тонн водоизмещения, стал медленно по кругу выходить из глубины, таким образом, командир давал возможность акустикам прослушать на разных глубинах на 360 градусов морской горизонт, с целью выявления других подводных кораблей, или наличие "цели", как говорят подводники.

- Слева 70 кабельтовых цель! Предполагаю, японская рыбацкая шхуна.

- Слева 60 кабельтовых цель! Предполагаю, корейский рыболовецкий траулер.

Акустики доложили о восьми целях, все это рыболовецкие суда корейского и японского производства. Военных целей акустики не обнаружили.

Доклад акустиков давал основание командиру сделать предположение, что за "К-17" ВМС США не ведется слежение и на поверхности отсутствуют надводные корабли НАТО. Он приказал всплыть на перископную глубину:

- Боцман, всплываем на перископ!

- Есть на перископ!

Харитонов занял место на "танцплощадке", бесшумно сработало перископное устройство; прильнув к окулярам, он осмотрелся. На поверхности небо было затянуто сплошной облачностью, моросил мелкий дождь. "Вот и определяйся по светилам, - с грустью подумал он, - поднимать "Лиру" бессмысленно". Впереди по курсу увидел ходовые огни нескольких японских и корейских рыболовных судов, так их классифицировали акустики. По пеленгам 1300 - 2600 , в дистанции 6 миль до 20 японских сейнеров.

Подводная лодка "К-17" подходила к Корейскому проливу, между Корейским полуостровом, японскими островами Ики, Кюсю и юго-западной оконечностью острова Хонсю. Пролив соединяет Японское и Восточно-Китайское моря. Ширина 180 километров, наименьшая глубина на фарватере 115 метров. Островами Цусима делится на два прохода: Восточный - на юго-востоке и Западный - на северо-западе. Через первый рукав холодное течение Японского моря устремляется на юг, а через второй, в обратном направлении, входит ветвь теплого экваториального течения, омывающая берега Японии.

Это исторические места. Здесь, во время русско-японской войны 1904-1905 годов 1(14) августа 1904 произошёл бой между русской и японской крейсерскими эскадрами. В связи с выходом 28 июля (10 августа) порт-артурской эскадры в море, для прорыва во Владивосток был отправлен отряд крейсеров (2 броненосных и 1 бронепалубный крейсеры) под командованием контр - адмирала К. П. Иессена. Отряд 30 июля (12 августа) вышел из Владивостока для содействия порт-артурской эскадре. Утром 1(14) августа русские крейсеры встретились с японской эскадрой адмирала Камимуры (4 броненосных крейсера, позже подошли ещё 2 лёгких крейсера), значительно превосходившей русские корабли в вооружении, бронировании и скорости хода. Вскоре, бронепалубный крейсер "Рюрик" получил тяжёлые повреждения. 2 других крейсера в течение 2 часов пытались помочь ему, отвлекая огонь противника на себя, а затем стали прорываться на север. Крейсер "Рюрик" геройски погиб в неравном бою, другим крейсерам удалось уйти во Владивосток.

Харитонов принял решение пристроиться в кильватер рыболовецким судам и пройти пролив в надводном положении, восточным проходом, "вслепую", не включая ходовых огней, при необходимости можно произвести срочное погружение. Двигаться придется с большой осторожностью, не исключалась возможность намотать на винты рыбацкие сети и потерять ход.

Корейский пролив прошли без происшествий, оставив по правому борту Желтое море, вышли в Восточно-Китайское море, вода стала теплее + 22 по Цельсию. "К-17" погрузилась на 150 метров и легла на боевой курс, согласно маршруту указанного в приказе. "К-17" приближалась к району, где течение Куро - Сиво достигает скорости 2,5 узлов. Одно не давало покоя Харитонову - наверху стоял туман, небо было затянуто сплошной облачностью, это лишало возможности определить по светилам точное местонахождение подводной лодки. Оставался один метод определения по американской системе радионавигации "Лоран", данные которой могли быть искажены здешними природными причудами, использование радиолокации и глубомера было запрещено в целях скрытности "К-17".

Приближались к району, очень сложному для подводного плавания. Харитонов не покидал центральный пост, корабль шел на глубине 100 метров со скоростью 8 узлов. Позади Восточно-Китайское море, до пролива, который предстояло форсировать южнее острова Окинава еще минут 40 хода, но Харитонова не покидало странное ощущение, как будто, что-то тянуло корабль вниз. Он учился на штурманском факультете и был профессионалом в этом деле. Наличие сильных, мало изученных, подводных послойных течений, когда, в зависимости от глубины погружения, скорость и направление течения могут меняться на противоположные, затрудняло вести счисление. Может все дело в этом? Время, определенное штурману для обсерваций, при всплытии под перископ на сеанс связи выделялось 5-7 минут, в условиях сильной или сплошной облачности явно недостаточно. Специальных приборов для определения величины и направления течений у "К-17" не было, а материалам лоции верить, как показал опыт, нельзя, Поэтому, возникающие при всплытии для обсервации неувязки в местоположении достигали огромных размеров - 20-30 миль.

Харитонов, как и все опытные подводники, знал о необычном природном явлении, когда глубина под субмариной небольшая, ее начинает притягивать к грунту. Это явление получило название "присос". Но здесь "присоса" не должно быть, командир БЧ-1 докладывает о глубинах в 300-400 метров, самое время включить эхолот. Тогда как быть со старшим и с последующими выводами, которые он может сделать? Все это мгновенно промелькнуло в его мозгу. Харитонов приказал боцману подвсплыть на 60 метров, на этой глубине лодка сразу повела себя по-другому, легко и плавно, как всегда.

Однако, по прошествии небольшего отрезка времени, Харитонов вновь ощутил своим организмом явление "присоса", а рулевой мичман на горизонтальных рулях с большим трудом удерживал "К-17", на заданной 60 метровой глубине, о чем тут же доложил командиру. И Харитонов понял суть сложившейся обстановки, вернее, пока это было только предположение, или версия, как говорят в юриспруденции. Корабль сбился с курса и находится в другом месте, не в том, где отмечает штурман на навигационной карте. Положение усугублялось близостью архипелага Рюкю с малыми прибрежными глубинами. Единственное, что можно сделать в создавшейся ситуации, это всплыть, но тогда "К-17" будет обнаружена противолодочной системой США, а уходить от слежения гораздо сложнее. Харитонов принимает решение:

- Боевая тревога!

- Боцман, всплываем на перископную!

Когда перископ вынырнул и его линзы появились над волнами, среди тумана и моросящего дождя Харитонов прямо по курсу отчетливо увидел очертания скалистых берегов самого большого из архипелага Рюкю, японского острова Окинава, который приближался к нему со скоростью восьми узлов.

Возможно от того, что командир психологически уже был готов к такой ситуации, ни один мускул не дрогнул на его лице, это был уже не просто капитан второго ранга Харитонов, за ручки перископа держался командир атомной подводной лодки, властный, жесткий, уверенный в своих действиях, который по настоящему проявился именно в эти секунды.

- Обе турбины реверс. Лево на борт!

- Включить эхолот, доложить глубины!

- Есть!

По приказу командира задействовали РЛС в режиме работы "однообзор", начали поступать доклады. В это время Харитонов внимательно рассматривал горизонт и затянутое в сплошную облачность небо, ни одной цели, в том числе и воздушной, визуально обнаружено не было, гидроакустики и радиометристы так же докладывали об отсутствии "цели", "Хоть в этом повезло" подумал он про себя. В это время подводная лодка развернулась на 180 градусов и легла на обратный курс, начали поступать доклады от командира БЧ-1 о глубинах и координатах, было точно определено местонахождение корабля.

Легли на курс указанный в маршруте боевого распоряжения, затем форсировали пролив южнее острова Окинава, и "К-17" нырнула на 100 метровую глубину, уже в воды Филиппинского моря.

* * * * * *

Старинная русская пословица гласит: "Где просто - там ангелов по сто, где мудрено - нет ни одного". Ну, как тут не поверишь в приметы, когда они сбываются. Конечно, штурман - главный консультант командира корабля по кораблевождению, тактическому маневрированию, но он тоже человек, а человеку, как известно свойственно ошибаться. Но Харитонов был честным мужиком, и умел признавать свои ошибки. И то, что он не перепроверил расчеты штурмана и смалодушничал еще там, в Японском море, позволив себе, согласиться с устным приказом старшего, хотя он еще тогда понимал опасность такого решения, тоже было его ошибкой.

Помимо ракет и торпед с ядерными головками, на "К-17" находилось ядерное топливо для двух реакторов. Цену этих ошибок невозможно определить, одно можно сказать точно, если бы Харитонов вовремя не исправил ошибку, допущенную штурманом при счислении, "К-17" бы погибла вместе с экипажем, произведя катастрофу международного масштаба, последствия которой просто непредсказуемы.

Потом, когда по его приказу бесшумно уплывет вниз перископ, когда все отсеки доложат о штатной работе корабля, а он отдаст команду "отбой боевой тревоги", и в "центральном" наступит тишина, нарушаемая гулом турбин и щелканьем приборов. Все присутствующие в "центральном" только сейчас по- настоящему осознают ужас положения, в котором они находились несколько минут назад, а к нему, наоборот, пришло успокоение.

Он обвел долгим взглядом "центральный" - сосредоточенно всматривались в свои приборы оба вахтенных рулевых мичмана; командир БЧ-5, шутник Пронин на этот раз был серьезен, на его лице появилась бледность, боцман стоял у своих клапанов почему-то по стойке "смирно", командир БЧ-1 капитан-лейтенант Иванов стоял, опустив голову, чуть в стороне, не глядя на Харитонова, нервно барабанил пальцами по штурманскому планшету Герой Советского Союза, заместитель комдива, капитан первого ранга Соловьев. И лишь 20-летний старшина I статьи Максим Маслаков смотрел на своего командира с юным задором и восхищением, его глаза говорили: "Товарищ командир, я с вами хоть куда, на любые глубины, во все моря и океаны!". Но вслух сказал совершенно иное:

- Товарищ командир, вы это самое, - он поднес правую руку к уху, - ну...

- Слушай, - перебил его Харитонов, - ты чего мычишь?

- Волосы у Вас, товарищ командир, белые стали вот здесь, - и показал у себя чуть выше правого уха.

И вдруг все, кто находился в "центральном", увидели, что виски 34-летнего командира подводной лодки побелели. Реакция Харитонова была неожиданной для присутствующих подводников, он подошел к Максиму взлохматил ему волосы на голове и произнес совсем неуставное:

- Все нормально! Понимаешь, все нормально!

- Так точно, товарищ командир, все нормально, - как попугай повторил Максим.

А потом, обращаясь к командиру БЧ-5, произнес:

- Игорь Владимирович, распорядитесь, чтобы душ приготовили, надо смыть все это.

После отбоя боевой тревоги Максим возвращался к себе в секретку, там у него стояла трехлитровая банка томатного сока, который он очень любил. Выпив залпом пару стаканов, он взобрался на койку, лег, протянул руку и открыл маленькую задвижку на воздуховоде, послышалось шипение, в каюту стал поступать охлажденный воздух. Он лежал и думал о командире. Ведя по боевой тревоге вахтенный журнал, он был всегда в центре событий, происходящих при управлении кораблем, а сегодня командир своими действиями в принципе спас корабль и экипаж от неминуемой гибели. Каждый раз Максим удивлялся, наблюдая его работу со стороны. Этот человек для него был божеством, он и восхищался, и удивлялся, глядя на него. Максим был уверен, что командир знал корабль до самого маленького болтика, потому что он профессионально разговаривал с представителями всех пяти боевых частей корабля и указывал им на допущенные ими ошибки, после чего те в смущении опускали головы. "Он не был эмоционален, а может он научился скрывать свои эмоции?" - думал Максим. Говорил он ровно, без надрыва, никогда Максим не видел его растерянным, даже сегодня, когда он увидел в перископ несущийся на него остров Окинава, он спокойно, не отрываясь от окуляра перископа, командовал: "Обе турбины реверс. Лево на борт". Больше всего Максима удивило то обстоятельство, что командир не приказал продуть "быструю", на взгляд Максима это было бы логически правильно выстроенное решение, по крайней мере, должен был сработать инстинкт самосохранения. Но командир, наверное, постоянно думал о приказе, который он должен выполнить, а чтобы его выполнить, нельзя допустить, чтобы подлодку обнаружили. Поражала Максима сравнительная молодость командира - 34 года, по возрасту он, как его старшая сестра Нина, а, сколько в Васильевском его сверстников уже попросту поспивались. "Вот это мужик, вот с кого нужно брать пример", - думал Максим.

Основой деятельности штурманской службы корабля по обеспечению навигационной безопасности плавания является непрерывный контроль соответствия фактических и предварительно рассчитанных элементов движения, а также контроль соответствия фактических и допустимых параметров навигационной безопасности плавания.

Поэтому Харитонов тут же отстранил командира БЧ-1 капитан-лейтенант Иванова от управления боевой частью за халатность и непрофессионализм и взял управление БЧ-1 на себя, о чем приказал сделать запись в корабельном вахтенном журнале.

В кают-компании группа офицеров задержалась после ужина, как-то стихийно начали обсуждать случившееся, за глаза конечно, в отсутствие командира и старшего по походу.

- Обидно будет, если снимут!

- Старшего или командира?

- Командира, конечно, какое нам дело до старшего!

- А за что его снимать?

- Ничего себе, чуть Японию не разнесли!

- Ты бы о себе подумал, а то Японию вспомнил.

- Тогда круглые сутки об этом только и думать, каждую минуту по лезвию ходим, а про службу когда?

- Скорее всего, обоих уберут.

- Зря он с ним согласился, ну, чтоб не использовать эхолот, гидролокатор и радиолокационную станцию.

- Не так все просто, как кажется, "всякий мнит себя стратегом, видя бой со стороны".

- Сам бы на его месте побыл и сделал бы тоже самое

- Почему?

- А потому, что Соловьев - Герой Советского Союза, уважаемый опытный подводник, заместитель комдива, говорит тебе - делай, как я говорю, и все будет нормально. А ты в ответ - нет, я буду использовать эхолот, гидролокатор и радиолокационную станцию. А Соловьев потом в докладе укажет, что нас дважды Орионы засекли и подлодка США. Знаешь, что сказали бы в штабе Харитонову: "Рановато тебе, парень, в командирах ходить, опыта надо поднабраться, старших слушать!"

- А если бы погибли?

- Опять двадцать пять! Говорили уже - по лезвию ходим, сто раз могли погибнуть. Служба у нас такая, сами ее выбрали, а волков бояться - в лес не ходить, к тому же он ошибку исправил и все "Окей".

- Молодец, командир! Кузнецов вахтенным офицером был, я, говорит, ничего не понял, а он вдруг: "Боевая тревога! Боцман, всплывай на 60". Шли-то на 100 и Кузнецову спокойно так поясняет, "присос", говорит, под кораблем глубина небольшая.

- Я бы точно "быструю" продул!

- Вот поэтому тебя командиром и не ставят, а ему задачу поставили не быть обнаруженным, он постоянно об этом помнит.

- Зачем этих старших выдумали; раз назначили командиром, доверяете - все, баста! Не знаю, как там наверху у коллег, а на подводной лодке должен быть один командир.

В это время в кают-компанию зашел заместитель командира по политчасти, офицеры прервали этот разговор.

* * * * * *

И все-таки ему, Харитонову, удалось предотвратить эту возможную катастрофу. С одной стороны, впору Героя давать, с другой - вроде как сам к этому причастен. Да! Жизнь прожить - не поле перейти, многое суждено пережить человеку на своем веку: и горе, и радость, удачи и поражения, взлет и падения.

Выходит, он родился под счастливой звездой. Повезло? Как сказать, прав был Александр Васильевич Суворов: "Везение везеньем, но, а как же, батенька, с уменьем!". Да, что ж произошло - то? А вот что.

В БЧ-1 в счислении, течения учитывались по атласу течений, что практически не всегда подтверждается, особенно на глубинах, более точно опытным путем, между надежными определениями места. Время для определения местонахождения "К-17" по "Лорану" определялось в утренние и вечерние сумерки, когда самая значительная рефракция радиоволн, что приводило к ошибкам в определении места. В итоге, при подходе к острову Окинава с учетом течения Куро-сива (даже правильным) наложилась ошибка в счислении более 20 миль. Необходимо было применить "Эхолот", но им запретил пользоваться старший по походу.

Потом был нелицеприятный разговор со старшим по походу. Харитонов, сдерживая себя, высказал ему накипевшее. Он заявил, что при всем уважении к его возрасту, высокой государственной награде, должности и воинскому званию, он не позволит ему больше вмешиваться в его, командира "К-17", дела. Больше никаких двойных понятий не будет. Если старший примет обоснованное решение самому вступить в управление кораблем, это произойдет, но только после того, как будет сделана соответствующая запись в вахтенном журнале с указанием времени вступления в должность до секунды. Вот тогда и принимай на себя полную ответственность за корабль, экипаж и атомное оружие.

Харитонов потом так и не понял - то ли он безупречно управлял подводной лодкой, то ли из-за события у острова Окинава у старого подводника сломался характер, но за все время боевой службы, которая длилась два месяца, и обратного перехода до базы, Соловьев ни разу не вмешивался в управление кораблем.

В определенное время всплыли на перископную глубину, определили местонахождение корабля, провели радиообмен, и тут внезапно обнаружили работу в активном режиме ГАС (сонар). Оценив обстановку, Харитонов принял решение продолжать движение в район боевой службы. Приказал "срочное погружение" и увел "К-17" для скрытности под слой скачка на глубину 200 метров.

Основную опасность для советских подлодок представляла базовая противолодочная авиация ВМС США, от которой не спасало и темное время суток, так как самолеты вели поиск с помощью РЛС. Станции обнаружения работы РЛС на субмаринах позволяли определять носитель (самолет или корабль), приблизительное направление на работающий радиолокатор и по мощности сигнала оценивать дальность до носителя. Эта, хотя и скудная, информация при грамотном ее использовании часто спасала от обнаружения подводной лодки срочным погружением.

Подводные лодки проекта 675 вошли в историю мирового подводного флота как самые шумные, из-за высокой виброактивности механизмов атомной энергоустановки (АЭУ). К "пению" турбин, особенно "свиста" редуктора главного турбозубчатого агрегата (ГТЗА), и шипящему свисту двух гребных винтов, добавлялись гидродинамические шумы, образующиеся в районе газоотбойников ракетных пусковых установок. Восемь таких углублений в корпусе, где на высокой скорости образовывались завихрения водного потока, издавали звуки, похожие на рев. Морская разведка США дала этим подводным лодкам два прозвища: "убийца авианосцев", которым гордились советские подводники и второе, обидное, "ревущие коровы", которого они стыдились.

И то, и другое было правдой, как было правдой и то, что подводники ВМС США, следившие за субмаринами этого проекта (по публикациям мемуаров и рассекреченных документов), поражались профессионализму и тому величайшему искусству, с каким командиры этих советских субмарин и их экипажи уходили от слежения за ними. Мало того, они сами успешно вели слежку за малошумными подводными лодками США, а выход на ракетную атаку на авианосные ударные соединения, в составе которых был самый мощный и совершенный в те времена атомный авианосец "Энтерпрайз", стало для подводников нормой. Были случаи, когда подлодка несколько часов кряду шла незамеченной под авианосцем "Энтерпрайз", а затем ушла незамеченной для боевого охранения. Правда, этому способствовало несколько удачных внешних факторов, в том числе сильнейший шторм, но факт остается фактом.

Атомный авианосец "Энтерпрайз", по сути, плавающий аэродром. Он имеет длину 341,3 метра, ширину 40,5 метра, а ширина полетной палубы составляет 78,3 метра, среднее углубление 11,3 метра. На борту "Энтерпрайз" размещалось до 100 самолетов, в т.ч. несущих ядерные заряды.

Оснащен он двумя пусковыми установками зенитных управляемых ракет "Си Спарроу" с восемью направляющими, размещенными на кормовых спонсонах. В дальнейшем, на нем установили три шестиствольные 20 мм. артустановки системы "Вулкан-Фаланкс". Ядерная энергетическая установка корабля состоит из четырех главных турбозубчатых агрегатов и восьми ядерных водо-водяных реакторов, соединенных с тридцатью двумя парогенераторами. Водоизмещение этого чудища составляет 91500 тонн, скорость хода свыше 30 узлов. Невероятно, но штатный экипаж составляет 6300 человек.

Авианосец охраняют тяжелые крейсеры, линкоры, эсминцы, противолодочные корабли, подводные лодки и другие виды транспорта. Глубина противовоздушной и противоракетной обороны авианосной ударной группировки в 70-е годы составляла до 250-300 километров.

Насколько успешно несли свою боевую службу советские подводники, говорит следующий факт. В 1968 году Пентагон с одобрения президента США и Конгресса разрешил командирам авианосно-ударных групп (АУГ) уничтожать в мирное время советские подводные лодки, обнаруженные в радиусе ста миль от авианесущих ударных группировок. Видимо, решили взять на испуг, но насколько были "перепуганы" советские подводники, образно выразился старпом Харитонова: "Напугали бабу мудями!" Однако, ни одна советская подводная лодка не была уничтожена. Дело в том, чтобы уничтожить подлодку, ее сначала нужно обнаружить!

Невероятно, но в то время советские подводники восприняли это как признание ВМС США их профессионализма. Это их не остановило, и они продолжали отрабатывать свое мастерство, выходя на условные торпедные и ракетные атаки на АУГ.

К счастью, позже обе противоборствующие страны сумели договориться на уровне дипломатических миссий, и опасное для мирного сосуществования решение Пентагона было отменено, иначе это безумство могло привести к термоядерной войне.

Боевая служба атомных ракетных подводных лодок в тот период противостояния между СССР и США достигала такой напряженности, что практически не отличалась от боевых действий в военный период. Командиры и экипажи этих субмарин совершали настоящие подвиги. К сожалению, подвиги многих экипажей подводных лодок, командиров, отдельных подводников, не были оценены по достоинству, остались незамеченными, а потом, с известными событиями, и вовсе забылись. Происходило это по разным причинам. К сожалению, история знает случаи сведения счетов, элементарной зависти, и проявлений других низменных качеств военных чиновников, сидевших в штабах и политуправлениях Флота.

В этой связи показательна судьба командира дизельной подводной лодки "С-13" капитана третьего ранга Александра Ивановича Маринеско, воевавшего в Великую Отечественную Войну.

Вечером 30 января 1945 года в южной части Балтийского моря в Данцигской бухте в районе маяка Хель, около 20 часов, гидроакустик советской подлодки "С-13" уловил далекие шумы винтов кораблей. Всплыв, в надводном положении "С-13" пошла на сближение с противником. Через определенное время увидели огромный транспорт, шедший в сопровождении миноносцев вдоль береговой линии. Корабли охраны прикрывали его со стороны открытого моря, опасаясь подводных лодок, и двигались по фарватеру, прижимаясь к прибрежной полосе.

Оценив обстановку и убедившись, что охрана не даст ему возможности выйти на торпедную атаку со стороны открытого моря, командир "С-13" принимает беспрецедентное, ошеломляющее по дерзости и храбрости решение - выйти на торпедную атаку, откуда ее не ждали фашисты, со стороны берега, на мелководье и в условиях малой видимости. Обойдя конвой с кильватера, они всплыли и устроили гонки, догоняя конвой, выжимая все возможное из дизелей в надводном положении, двигаясь вдоль береговой полосы, а затем рассчитали пеленг и произвели трехторпедный залп "веером" из носовых торпедных аппаратов по огромному транспорту. Все три торпеды попали в цель.

Позже, проанализировав действия "С-13", специалисты из королевских ВМС Великобритании назовут ее "атакой XX века". Про эту торпедную атаку и сегодня рассказывают преподаватели в высших военно-морских училищах, готовящих подводников во всех странах мира.

Тяжелый крейсер "Адмирал Хиппер", сторожевые и дозорные корабли устроили ад для "С-13". Они длительное время сбрасывали глубинные бомбы; посчитав, что уничтожили советскую подводную лодку, они выловили оставшихся в живых людей и покинули этот район Балтийского моря.

Получив значительные повреждения, в том числе пробоины в прочном корпусе, экипаж яростно боролся за живучесть корабля и победил, "С-13" всплыла, зарядили аккумуляторные батареи, осмотрелись, подремонтировались.

Невероятно, но Маринеско принимает решение не идти в базу, у них в кормовых торпедных аппаратах осталось еще две торпеды, и через десять дней поиска в открытом море они вышли на торпедную атаку на фашистский транспорт "Генерал фон Штойбен". Рассчитав пеленг, командир развернул "С-13" и произвел двухторпедный залп из кормовых торпедных аппаратов и отправил на дно, как потом выяснили, помимо экипажа, три тысячи гитлеровцев вермахта.

Лишь придя в базу, подводники узнали, что все радиостанции Европы, Японии, США говорят о советской подводной лодке, утопившей самый большой корабль в мире "Вильгельм Густлов".

Туристический лайнер "Вильгельм Густлов", который они потопили, был переделан во время войны под плавучую учебную базу, на которой готовили немецких подводников. Как позже выяснилось, на борту лайнера находились, кроме моряков-подводников, женский батальон ВМС, войсковое соединение 88-го зенитного полка, хорватские добровольцы и беженцы. По разным оценкам, всего погибло до десяти тысяч человек.

Немецкий журнал "Марне" (1975 год, 2-5,7-11, ФРГ) привел данные о том, что после атаки "С-13" погибло семь тысяч гитлеровцев, которые из окруженной в Померании группировки морем эвакуировались в Германию. Тот же журнал привел еще один факт. На борту "Вильгельма Густлова" находились одна тысяча триста обученных и сформированных фашистских подводников, с назначенными командирами. Этими экипажами могли укомплектовать семьдесят подводных лодок среднего класса.

Командир дивизии подводных лодок Александр Евстафьевич Орел (впоследствии адмирал, командующий Балтийским флотом) представил Маринеско к Золотой Звезде Героя, а экипаж к различным высоким орденам.

Однако, накануне, командир загулял с женщиной и не прибыл в назначенное время на корабль. Награду Маринеско снизили до ордена Красного Знамени. Соответственно, резко понизили награды и экипажу.

После войны имя Александра Ивановича Маринеско не было известно широкой публике и советскому народу. Его знал только небольшой круг подводников и участников Великой Отечественной Войны. Он жил в болезнях и бедности, забытый государством, ради которого совершал подвиги и проявлял при этом безумную храбрость. Несколько чиновников из политуправления, которые никогда не спускались в отсеки подводной лодки, сгубили жизнь человеку, о подвигах которого сегодня, наверное, знают даже папуасы Новой Гвинеи. Фронтовики, друзья подводники, скинулись и поставили на его могиле достойный памятник.

Позже общественность буквально вынудила правительство СССР восстановить справедливость. Указом Президента СССР от 5 мая 1990 года Александру Ивановичу Маринеско было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.

К сожалению, попытки принизить подвиг командира и экипажа "С-13" продолжаются и сегодня. В частности, пытаются убедить общественность в том, что на борту "Вильгельма Густлова" находились, в основном, беженцы, дети и женщины.

* * * * * *

"К-17" продолжала следовать в назначенный район. После прохода Окинавы Харитонов решил идти малым ходом, не более восьми узлов, так как при такой скорости и меньше значительно снижалась шумность подводной лодки, "рев" от завихрений газоотбойников ракетных пусковых установок прекращался, подвсплывали только два раза в сутки на сеанс радиосвязи. Эхолот, гидролокатор и радиолокационную станцию по-прежнему использовали только в экстренных случаях.

Последние двое суток Харитонов практически не спал, постоянно находясь в "центральном". Передав управление кораблем старпому, которому, кстати, накануне присвоили воинское звание капитана второго ранга, он помылся под душем, поужинал, выпил пайковое сухое вино, и первый раз за поход лег на самодельной койке прямо у перископа.

Ему снилось военное детство, когда мама, он и маленькая сестренка плыли по Волге в Камышин к тетке. Вдруг началась бомбежка, которую вела фашистская авиация. Ужасно выли сбрасываемые с самолетов бомбы, кругом взрывы, тонущие баржи, плавающие живые люди и мертвые тела, красная от крови вода, пулеметные очереди, крики о помощи.

И вдруг из-за острова, по очертанию напоминавшего Окинаву, и почему-то оказавшегося посередине Волги, появляется в надводном положении грозная "К-17" с поднятыми двумя одиночными ракетными контейнерами, а на боевой рубке у развивающегося флага ВМС СССР с биноклем в руках и огромными погонами капитана второго ранга на плечах стоял его старпом и диким голосом кричал:

- Ну, что курвы, допрыгались!. Товарищ командир! Сейчас мы им покажем, где раки зимуют!

Он проснулся от того, что старпом легонько тряс его за плечо:

- Товарищ командир! Извиняюсь, но вы сами приказали, акустики запеленговали несколько целей...

- Боевая тревога!

- Есть!

Протирая глаза и глядя на старпома, он вдруг выдал:

- Сейчас мы им покажем, где раки зимуют!

Старпом от неожиданности выпучил глаза.

- Скорость два узла!

- Есть скорость два узла!

- Правая турбина малый ход, левая ТГ режим, начать циркуляцию!

- Есть начать циркуляцию!

- Акустики?

- Горизонт чист, товарищ командир!

Харитонов знал, что в этой части Тихого океана - в Филиппинском море, самая плохая гидроакустика. Он заглянул в штурманскую рубку:

- Где акустики слушали цели?

- Вот здесь, товарищ командир, младший штурман, старший лейтенант Усманов указал место на карте.

Принял решение всплывать под перископ.

- Боевая тревога! Боцман, всплываем под перископ!

- Товарищ командир, слева 25 цель, еще одна, 3,4, слышу пятую цель.

Но Харитонов уже наблюдал их визуально, сверкая ходовыми огнями, транспорт, входящий в авианосную ударную группировку ВМС США, шел по курсу на остров Гуам, где располагалась военная база ВМС США "Апра" и базировалась пятнадцатая эскадра атомных подводных лодок ВМС США. По данным разведки, на "Апра" базировались семь атомных ракетных подводных лодок (ПЛАРБ) типа Мэдисон.

У Харитонова вспыхнул азарт охотника, была великолепная возможность выйти на торпедную атаку, но перед ним поставлена иная задача, он свернул ручки перископа:

- Опустить перископ! Боцман, глубина 100, скорость 8, курс 280.

- Есть глубина 100 скорость 8 узлов, курс 280.

- А когда мы им покажем, где раки зимуют? - съязвил стоявший рядом старпом.

- Я вам обоим с помощником покажу это место.

- Проверить вахтенную службу на корабле и доложить!

- Есть!

- Отбой боевой тревоги!

Старший помощник командира (старпом), капитан второго ранга Обросимов Глеб Иванович отправил помощника командира, капитана третьего ранга Маскаленко по отсекам проконтролировать, как несут вахтенную службу, затем доложить ему в письменной форме, а сам направился в кают-компанию попить вечернего чая.

В кают-компании уже сидело человек восемь, свободных от вахты офицеров. Начальник РТС, командир БЧ-4 капитан-лейтенант Ярусный рассказывал анекдот.

- Проходит в Каннах очередной конкурс рекламных кинофильмов и, вдруг, сенсация. Киностудия имени Довженко занимает первое место и получает Гран-при. Все в шоке. Известно, что в СССР всего две рекламы: "Летайте самолетами Аэрофлота" и "Держите деньги в Сберегательном банке". Даже дети знают, что другой авиакомпании нет, как нет и другого банка. Но как советы умудрились занять первое место? Непостижимо! И вот тогда, по просьбе журналистов, главный режиссер картины приходит на брифинг. Естественно, первый вопрос: "Как вам, живущим в стране, где отсутствуют рыночные отношения и, в общем-то, нет рекламы, удалось победить?" "Ну, что ж, - говорит режиссер,- давайте начнем с сюжета. Для съемок мы выбрали украинский хутор, вблизи которого протекает река. Естественно, говорит, ролик цветной, а сюжет следующий. Молодая красивая украинка набрала целую корзину белья и несет его на речку полоскать. Когда она заходила на подмостки, камера переместилась в прибрежные кусты, а там стоял кавказец и наблюдал за девушкой. Кавказца мы подобрали типичного - здорового, с большим носом с горбинкой, в огромной кепке, глаза сверкают, усищи! Как только девушка подоткнула за пояс юбку, оголив при этом полные красивые ноги, и наклонилась, к ней с криком кинулся из кустов кавказец и пристроился сзади".

"И тут, - говорит режиссер,- нам удалось продублировать раздирающий душу крик девушки: "Ой! Ой! Насилують, люды добри! Насилують!"

"Затем,- говорит режиссер,- наступила гробовая тишина. И вдруг, леденящий душу голос Левитана за кадром произносит монолог: "И будут насиловать! До тех пор, пока не приобретете стиральные машинки "Сибирь-13".

В дверях кают-компании появился старпом, грянул хохот, ничего не понимая, он стал звереть и сатанеть на глазах, приняв смех в свой адрес и успокоился лишь тогда, когда кто-то из офицеров, вытирая слезы, объяснил причину. А потом, когда ему пересказали анекдот, уже сам, смахивая слезу, сказал: "Кстати, самая паршивая стиральная машинка, эта "Сибирь-13".

* * * * * *

Подводная лодка прибыла в заданный район, на очередном сеансе связи Харитонов доложил о том, что приступил к несению боевой службы. Теперь ракеты П-5М, которые находятся на борту "К-17", достанут до военной базы, расположенной на острове Гуам. Начинается маневрирование корабля, в заданном районе суток семь на одном галсе и столько же дней на противоположном. Сейчас главная задача командира - скрытность. Скорость минимальная, глубина в пределах ста и ниже, одним словом, быть тише воды, ниже травы.

Его постоянно докучал заместитель по политической части, капитан второго ранга Зубов с просьбой записать последние новости. Харитонов отмахивался, мол, не до них. Поэтому, когда в очередной раз подвсплыли на сеанс радиосвязи, Харитонов разрешил поймать радиоволну из СССР и записать на магнитофон последние новости. Затем эти записи прокручивали по корабельной системе "Каштан".

Замполит не зря ел казенный хлеб. У него были разработаны политические мероприятия, утвержденные политсоветом 26 дивизии атомных подводных лодок и согласованные с командиром "К-17", в соответствии с которыми он проводил политработу на борту корабля. Один раз в неделю - политические занятия для матросов и мичманов, кроме того, каждый из них должен был законспектировать в тетрадь минимум одну работу В.И.Ленина, для офицеров проводилась марксистско-ленинская учёба.

В экипаже функционировала партийная и комсомольская организации, которые, помимо собраний, проводили и другие мероприятия - выпускали газеты, листовки, устраивали соревнования между боевыми частями, выносили взыскания, поощряли.

На борту корабля была библиотека, большую часть которой составляли книги и брошюры партийно-политической направленности. Имелись узкопленочные проектирующие киноустановки "Украина". В центральном посту, на самом видном месте, над столом вахтенного офицера висел портрет В.И. Ленина.

Подводная лодка освоила глубины Филиппинского моря, сейчас она играла роль стартовой площадки для пуска стратегических ракет П-5М по военно-морской базе США, находящейся на острове Гуам, если, конечно, поступит специальное распоряжение из Москвы. Задача 1 у командира - не обнаружить себя. Для нейтрализации шумности, которой конструктивно обладает "К-17", у командира есть несколько приемов - малая скорость, большая глубина погружения и неиспользование станции РЛС и эхолота. На борту корабля идет обычная жизнь, которая устанавливается на подводной лодке в автономном плавании. Провели по всей подводной лодке проверку аварийно-спасательного имущества. Было выявлено несколько замечаний, которые были быстро устранены. Время к обеду. Издавая характерный звук бачками, потянулись к камбузу очередные бочковые.

В этот момент зазвучали во всех десяти отсеках динамики "Каштана", которые сообщили о том, что сегодня трюмному машинисту Володе Шапирову исполняется двадцать лет. Командование корабля и экипаж поздравляет "новорожденного" и желает ему всяческих благ. Сам именинник уже приглашен в "центральный", где ему вручается подарок - электрическая бритва и пакет с деликатесами: компот, печенье, шоколад и тому подобное. А в отсеке, где его ждут к обеду друзья-подводники, стоит торт, изготовленный коками. Но главный подарок впереди, из динамиков "Каштана" звучит голос его мамы: "Здравствуй, сынок..."

Смущенный и тронутый вниманием командования и друзей он выпьет пайкового вина, конечно, намного больше положенной нормы, а то и спирта хватанет, если есть желание, но только немного, чтобы не подвести людей, которые устроили ему такой праздник.

Такой порядок чествования именинников в автономке ввел Харитонов. Когда его назначили командиром "К-17", именинников, конечно, поздравляли и до того, но при нем эта процедура приобрела более насыщенный смысл и содержание, порядок поздравления. Еще на берегу замполит Сергей Семенович Зубов с привлечением партийного и комсомольского активов составлял списки именинников, приобретались подарки. Направлялись письма родным именинников, где предлагалось записать на магнитофонную ленту поздравления родных, и те с удовольствием присылали такие записи. И потом, далеко-далеко от родимого дома, на глубине от 100 до 280 метров из динамиков "Каштана" звучали голоса мам, пап, жен, детей. Правда, родные не знали, что их голоса будут звучать под водой. Автономка - это военная тайна. Подарки приобретали различные. Конечно, косвенно пытались узнать, что больше нужно имениннику; у тех, у кого была юбилейная дата, подарки дарили побогаче.

Эта работа, на первый взгляд не имевшая отношения к военной службе, на самом деле оказывала на нее огромное влияние. Несложно понять, что чувствует сам именинник, да и любой из моряков-подводников, слушая голоса родных людей. Слушая их там, в глубинах океанов и морей, каждого подводника охватывали чувства к Родине, которую нужно защищать.

Завтрак, обед, ужин и вечерний чай на подводной лодке готовят два кока в крошечном камбузе. Без всякого преувеличения, это мужественные, героические люди. По ответственности, которая на них возложена, они, наверное, стоят на втором месте после командира подводной лодки. Шутка ли, четыре раза в сутки точно к назначенному сроку требуется накормить полторы сотни здоровенных мужиков. Да не будь их, ни одна из поставленных командованием задач просто не была бы выполнена. А мужественная и героическая вот почему. Иногда, подводная лодка не один час идет в надводном положении, а за бортом шторм семь баллов, представьте себя на их месте! Или в отсеках жара 30 градусов, а у них на камбузе все 50, к тому же подводная лодка может срочно погружаться или быстро всплывать, а у них борщ в бочках кипит! Коки-подводники - это не просто коки, это коки высочайшей квалификации, специалисты экстра-класса, которые ежедневно работают в экстремальных условиях. У них, также как и у командира, вахта круглосуточная. Они не просто готовят, они готовят очень вкусно и сытно, а иногда приготовят блюдо, что просто диву даешься - как такое можно приготовить на борту подводной лодки?

Подводники во время боевой службы далеко, иногда в другом полушарии, под водой встречали государственные праздники, новый год, юбилеи и дни рождения. Коки, отнимая у себя личное время, которого у них и так практически нет, обязательно готовили что-то такое, что не входит в паек, в меню, но от которого вспоминается дом, семья, Родина. Готовили пирожки с различной начинкой, пельмени, вареники, блины, и конечно, пирог на именины.

В составе экипажа много ребят из союзных республик - азербайджанцы, грузины, чеченцы, узбеки, татары, таджики, украинцы, белорусы и так далее. Непонятно, каким образом, но коки умудрялись готовить и национальные блюда для именинников - плов, шурпу, шашлык, хачипури и так далее. Значение коков в подводном флоте трудно переоценить, эти люди заслуживают глубокого уважения и признательности. Более того, без преувеличения, от них напрямую зависит боеготовность корабля.

Уже месяц "К-17" бороздит глубины Филиппинского моря, изучив окружающую обстановку, убедились на сто процентов, что за ней нет наблюдения со стороны ВМС США и ВМС других стран, входящих в организацию НАТО. С разрешения командира, в который раз продули цистерну "грязной воды", отстрелили накопившиеся отходы через систему ДУГ. В отходы входят оставшиеся от камбуза очистки, консервные банки, нижнее белье подводников и постельные принадлежности, пустые банки из-под регенерации и прочее. Все это заранее укладывается в специальные ДУКовские мешки, которые складируются и ждут своего часа. На подводной лодке нет прачечной, существует специальное разовое белье, которое выдается на 10 дней, а затем утилизируется, вернее отстреливается из ДУГ - устройства, работающего по принципу торпедного аппарата.

Интересна история острова Гуам, вблизи которого несла боевое дежурство "К-17". Гуам входит в группу Марианских островов, архипелаг западной части Тихого океана, отделяющий его от Филиппинского моря. Острова поделены между двумя не включенными территориями США: Гуамом и Северными Марианскими островами.

Цепь островов протянулась на 810 километров с севера на юг, примерно, вдоль меридиана 145Њ восточной долготы от 20Њ32Є северной широты на севере (о. Фаральон-де-Пахарос) до 13Њ29Є северной широты на юге (о.Гуам). Всего в архипелаге семнадцать крупных островов, общая площадь суши которых составляет 998,44 квадратных километра. Из них обитаемы четыре острова: Гуам, Рота, Сайпан, Тиниан.

-- Шестого марта 1521 года на Гуам высадилась экспедиция Фернанда Магеллана после пересечения Тихого океана, а Испанский мореход Мигель-Лопес де Легаспи в 1565 году назвал Гуам "остров Чаморри" и объявил все Марианские острова владением испанской короны. Десятого декабря 1898 года Испания, потерпевшая поражение в войне с США, уступила победителям Гуам вместе с Пуэрто-Рико и Филиппинами. А 23 декабря 1898 Президент США Уильям Мак-Кинли передал Гуам под управление военно-морского флота США. А спустя год, Испания продала Северные Марианские острова Германии, которая приобрела эту колонию из соображений государственного престижа за сумму, эквивалентную 4,5 миллионам долларов США. Немцы начали разведение кокосовых орехов и выработку копры.

-- После начала Первой мировой войны в 1914 году Япония, как страна-член Антанты, вступила в войну с Германией и захватила Северные Марианские острова. А через пять лет в 1919 году по условиям Версальского мирного договора Германия лишилась колоний в Тихом океане. Спустя год, оккупация Японией Северных Марианских островов узаконена. Несмотря на противодействие США, Лига Наций вручила Японии мандат на управление Северными Марианскими островами. Японцы развили на Марианских островах рыболовство и сахарную промышленность.

-- После начала конфликта с Китаем Япония вышла из Лиги Наций и лишилась мандата. Северные Марианские острова были аннексированы и присоединены к Японской империи официально. На Сампане разместился японский гарнизон в тридцать тысяч человек, по численности превосходивший местное население из чаморро и каролинцев.

-- Восьмого декабря 1941 японский десант атаковал Гуам и после двухдневных боев полностью захватил его. Гуам - единственное населенное владение США, которое японцам удалось захватить. И уже в июне 1944 года авианосные соединения флота США начали бомбардировки Марианских островов.

-- Шестого августа 1945 года с аэродрома на острове Тиниан поднялся самолет B-29 "Энола Гей", сбросивший атомную бомбу на Хиросиму. В этом же году закончились боевые действия на Сампане, а через год началась репатриация японцев и корейцев с Северных Марианских островов. В этом же году, с согласия ООН, Гуам снова передан под управление военно-морского флота США. А в 1947 году ООН признала Северные Марианские острова территорией под опекой США.

-- В 1950 году Президент США Гарри Трумэн подписал "органический закон", согласно которому Гуам стал "невключенной территорией" США, население острова получило американское гражданство.

-- А в сентябре 1968 принят закон, согласно которому правительство Гуама возглавляет губернатор, избранный населением острова.

Климат острова тропический, муссонный. Средние суточные температуры круглый год около 26-27® по Цельсию.

* * * * * *

Харитонов постоянно проводил специальное маневрирование по выявлению иностранной подводной лодки, которая, может следить за "К-17". Подводную лодку не обнаруживали. Всплыли на перископную глубину на сеанс связи, по пеленгу 2800, в дистанции 40 кабельтов обнаружили транспорт водоизмещением 15000 тонн, и это не единственный случай. Гидроакустики перед всплытием транспорт не слышали, в этой зоне океана были самые худшие акустические условия.

Находясь по боевой тревоге на центральном посту, Максим постепенно начинал понимать принцип управления подводной лодкой. Конечно, это были поверхностные знания, многих моментов и команд командира он просто не понимал. Но, по мере возможности, он старался вникать во внутреннюю жизнь корабля. Обладая природной любознательностью, в свободное от службы время он старался побывать во всех доступных уголках корабля. Он вспоминал занятия в учебном отряде по устройству корабля, а чего не знал, спрашивал у вахтенных. Узнавая все больше и больше деталей конструкции корабля, он не переставал удивляться изобретательности конструкторов и ученых, создавших этот корабль.

Свободное от вахты время подводники занимали каждый по-своему, большинство из них читали книги, играли в шахматы и домино, смотрели художественные кинофильмы. Кто-то просто лежал с закрытыми глазами и мысленно представлял дом, родных, любимых девушек или что-то занятное из прошлой жизни.

Как-то Максим, думая о гражданской жизни, вспомнил случай, произошедший с ним в одном из колхозов Амурской области. Устроившись на работу в прииск Васильевский, его вместе с десятком других молодых людей послали летом в командировку в помощь колхозникам. Когда прибыли на место, командировочных распределили по сельскохозяйственным предприятиям. Максим и еще трое земляков попали в один из колхозов, где ребят отправили в бригаду, которая занималась заготовкой сена. Их отвезли за тридцать километров от центральной усадьбы в одну из бригад. В ней, помимо них, работало еще человек двенадцать мужиков. Жили в вагончиках на колесах, спали на двухэтажных нарах, а за повара был старик лет под восемьдесят, который, кстати, готовил очень вкусный борщ. В бригаде находилось три трактора ДТ-45, к которым прицепляли сенокосилки, механические грабли или волокуши.

Однажды, под вечер приехал на лошади, запряженной в телегу, учетчик, он привез кое - какие детали к сенокосилке и аванс, каждому члену бригады по 15 рублей. Дело было в субботу, в этот день недели организовывали баню на центральной усадьбе. Людей туда возили на быстроходном тракторе "Беларусь", для чего к трактору прицепляли тележку на колесах, оборудованную скамейками для сидения. Время шло, а трактор запаздывал. Это обстоятельство сильно будоражило мужиков. Дело в том, что магазин в деревне закрывался в 22 часа, а баня без спиртного, по их понятиям, была не баней. Наконец, нервы у них сдали и они начали уговаривать Максима бежать в деревню, до которой напрямую по полям километров пятнадцать, не больше, как они его уверяли. Дело в том, что кто-то из Васильевских командировочных проболтался, что парень - мастер спорта. Мужики готовы были перед ним встать на колени и он согласился. Засунув в карман собранные в складчину деньги, он побежал в сторону, указанную рукой кем-то из здешних мужиков. Позади был трудный рабочий день, они метали стоги и скирды с сеном, погода стояла жаркая, изнуряющая, а впереди еще 15 километров, которые нужно не пройти, а пробежать, иначе не успеешь до закрытия магазина.

Самый лучший путь был километра четыре по скошенной траве, затем он бежал, постоянно поглядывая на часы, километров пять по полю, засеянному соей, километра три-четыре по вспаханной зяби, определенной под пары поля. Ноги постоянно вязли в рыхлой земле, замедляя скорость бега и изнуряя бегуна. И все-таки, самым тяжелым участком оказались пяти или шестикилометровые поля, засеянные кукурузой и подсолнечником. Початки кукурузы и бутоны подсолнухов били по лицу, оставляя на нем желтый след от пыльцы.

В магазин он заявился без пятнадцати десять, водки в нем не оказалось, но зато был питьевой спирт, денег хватило на семь бутылок. Стоил он в то время 5 рублей 62 копейки за пол-литровую бутылку. Когда он заявился в магазин, заполненный в основном женщинами, в нем наступила гробовая тишина. Желтый от пыльцы, пыли и усталости, он, наверное, походил на инопланетянина. Уложив в сумку семь бутылок, он направился в избу, отведенную под общежитие. Силы покидали его, и не раздеваясь, он повалился на свою кровать. Приехавшие через час мужики не могли поднять его в баню, а позже, разбудить, чтобы покормить. Проснулся Максим лишь следующим утром.

Впоследствии мужики всей деревни относились к Максиму с большим почтением и уважением, каждый старался поздороваться с ним за руку. Шутка ли, после тяжелого трудового дня пробежать по засеянным и вспаханным полям такое расстояние. Об этом случае еще долго говорили в колхозе. Спорили лишь о расстоянии. Одни говорили, что он пробежал больше 20 километров, другие, что не больше восемнадцати. Сходились в одном, доведись такое кому-либо из них, умерли бы, наверное, после первых трех-четырех километров пути.

* * * * * *

Заканчивались сороковые сутки боевой службы "К-17" у острова Гуам, обстановка, сложившаяся у острова Окинава, кроме седых волос, заставляла Харитонова смотреть сны, каких раньше у него не было. Вчера ему снилось: акустики докладывали по "Каштану", что они слышат шум, который не могут классифицировать. Когда всплыли на перископную, Харитонов увидел какой-то берег и тут же догадался - это остров Окинава. По прибрежной полосе почему-то в трусах и тельняшке, но с огромной звездой Героя Советского Союза бегал капитан первого ранга Соловьев и каким - то неприятно шипящим голосом выкрикивал: "Эхолот включать нельзя! Боевая тревога! Срочное погружение!".

- Что будем делать? - спросил Харитонов почему-то по телефону у старпома.

- Предлагаю выйти на торпедную атаку! - отчеканил старпом, уже стоящий рядом. Харитонов уступил ему место у перископа и когда тот глянул, не отрываясь от окуляра, произнес: "Сволочь, лег на галс. Товарищ командир, разрешите первый носовой торпедный готовить?".

Харитонов проснулся, глянул на светящиеся, весящие напротив, корабельные часы, скоро сеанс связи. Не поднимаясь с койки, лежал еще несколько минут, вспомнил семью. Валерка уже в пятый пойдет, Вадику четыре года, дети выросли. "А у меня все времени на них нет и, наверное, уже никогда и не будет," - с грустью подумал он и в который раз мысленно поблагодарил Таю, которой одной приходится тянуть этот воз. Растут дети, растут и проблемы, связанные с ними. Школа предъявляет свои требования, с Валеркой нужно постоянно заниматься, да и пацан есть пацан - то подерется, то в школе что-нибудь натворит. Вот здесь бы и отцу быть, ан нет, никак не получается. Его мысли прервал пришедший старпом: "Товарищ командир, через пять минут сеанс связи".

Харитонов потянулся, поплескал в лицо водой, вытерся. Пошел в "центральный", задержался у переборки между третьим и четвертым отсеками, кое- как открыл комингс и кинул вахтенному офицеру:

- Выровняйте давление между отсеками - с трудом открыл!

Заглянул в штурманскую, выслушал доклад, взглянул на светящиеся корабельные часы.

- Боевая тревога! Левая турбина малый ход, правая ТГ режим, начать циркуляцию!

Появился командир БЧ-5, занял свое место боцман. Начали поступать доклады:

- 7, 9, 4, 1, 8 к бою готов.

Защелкал тумблерами Протасов:

- Товарищ командир, корабль к бою готов!

- Акустики?

- Горизонт чист, товарищ командир!

- Боцман, всплываем под перископ!

Всплыли на перископную. Харитонов начал крутить - "танцевать" возле перископа, проверил небосвод, летательных аппаратов не обнаружил, кораблей на поверхности моря нет. Это обстоятельство позволило ему дать разрешение на поднятие антенны и начать сеанс связи. Штурман попросил разрешения поднять "Лиру" для уточнения местонахождения корабля.

- Поднять "Лиру"!

- Есть поднять "Лиру"!

И вдруг докладывают радиометристы:

- Товарищ командир, слева 90 градусов слабый сигнал радиолокационной станции AN/АPS-80 самолёта "Орион".

- Срочное погружение! Глубина 220, курс 170, скорость 5 узлов!

Противолодочный патрульный самолет ВМС США P-3 "Орион" оснащен турбовинтовыми двигателями Аллисон T56-A-14, мощностью на валу 3361 кВт (4910 л.с.), и системой "Делтик" для обнаружения подводных лодок.

Максимальная скорость 761 км/час (473 миль/час), патрульная скорость 381 км/час (237 миль/час), максимальный радиус действия 3853 км (2383 мили), дальность полета 9000 километров, продолжительность полета до 17 часов, экипаж состоит из 10 человек.

Противолодочный Р-3В "Орион" (есть другие варианты "Орионов") вел поиск, следил и успешно обнаруживал как дизельные, так и атомные подводными лодки.

По большому счету, это был удачно созданный американскими конструкторами летающий противолодочный комплекс ВМС США. Он оборудован бортовой радиоакустической системой "Джули", которую использовали в качестве источника акустической энергии взрывные источники звука с последующим приемом отраженных от цели сигналов и системой "Джезебел", использующей пассивные низкочастотные буи в количестве 52 установок.

Буй сбрасывается в море и сидящие в самолете специалисты слышат не только шумы винтов подводной лодки, но и крик дельфинов, шум, издаваемый косяками рыб, и другие шумы подводного мира. На самолете установлены также авиационный магнитометр и индикатор обнаружения выхлопных газов в атмосфере от работающих дизелей дизельных подлодок (когда подлодка идет под РДП), находящихся в подводном положении. Кроме того, на самолете установлены 2 мощные радиолокационные станции (РЛС). Но и это не все, к самолету можно подвесить до 8 противолодочных самонаводящихся торпед, они могут взять на борт значительный запас глубинных бомб и другие средства, имеются авиационные пушки, пулеметы и тому подобное.

Это был очень серьезный противник. При малейшем подозрении (по работе РЛС самолета) о его наличии в районе несения боевой службы, командир подводной лодки, как правило, не медля уводит свой корабль в глубину и уходил из этого района.

Минуты складывались в часы, часы в сутки. Все это время "К-17" находилась в глубинах Филиппинского моря, внутри корабля проходила напряженная работа, подводники несли нелегкую вахту и были готовы в любую минуту по приказу из Москвы атаковать военные базы на острове Гуам.

Подходил срок окончания боевой службы. Всплыв на перископную глубину во время сеанса связи, Харитонов получил распоряжение возвращаться на базу. Это не значило, что закончилась холодная война, просто на смену "К-17" уже вышла другая подводная лодка. Пошли 59 сутки, как их субмарина не всплывала, все это время подводники не видели голубого неба, солнца, звезд, луны. Да что там голубого неба, они бы были рады ветру, дождю, вьюге, снегу, ведь они родились там, наверху, там их жизненное пространство. И еще, там их ждут-не дождутся родные и любимые!

Все-таки, не простые они люди, эти подводники, сильны и духом, и здоровьем, со всего Союза сюда мужиков подбирали. Вот едет человек из Москвы до Владивостока на поезде, в фирменной "России", и говорит, что так за шесть суток вымотался - сил нет! При этом он прохаживался по перрону на остановках, любовался пейзажами в окне, пил пиво, дышал атмосферным воздухом, знакомился с попутчиками. А эти ребята до прихода на базу два месяца света белого не видели. Они не просто живут, а занимаются напряженнейшей работой, которая требует максимального внимания, сосредоточенности и самообладания.

Например, вахтенный рулевой на горизонтальных рулях если уснет или отвлечется, то подлодка уйдет в глубину и ее раздавит страшным давлением. Тоже самое на вертикальных, тогда она собьется с курса. Акустикам нужно внимательно слушать море, другим управлять реактором, ракетчики должны быть готовы в любую минуту нанести удар по врагу. Кругом напряжение и внимание, и везде приборы, приборы, приборы, за которыми нужно следить каждую секунду, иначе беда. Здесь, на борту подводной лодки цена ошибки одна - смерть. А по возвращению их еще ждет разбор "полетов". У этих ребят есть грустная поговорка: "У подводников самая высокая награда - снятие взыскания".

В автономке служба выматывает так, что после похода ребята сбрасывают в среднем от 5 до 7 килограммов собственного веса, и не потому, что там плохо кормят. Напротив, питание там, можно сказать, шикарное, а есть не охота, особенно к концу боевой службы. Сама служба с ее напряженной системой, замкнутостью пространства, когда человек на протяжении длительного времени видит одни и те же лица, механизмы, приборы, выматывает так, что не хочется есть даже деликатесы. Поэтому, большинство подводников употребляют малое количество пищи, в основном, выпивают только сок, который стараются в больших количествах загрузить на борт перед выходом автономки.

Каждый командир, а хороший командир особенно, старается всеми правдами и неправдами как можно больше загрузить на борт продуктов питания и банок с регенерацией. Потому что зачастую командиру по радио приходило боевое распоряжение о продлении боевого патрулирования на десять-двадцать суток. Лучше пусть останется, чем не хватит. Поэтому, по всему кораблю (обычно между трубопроводами торчали всевозможные упаковки с запаянным в целлофан проспиртованным хлебом и батонами, трехлитровые жестяные консервные банки, в которых находится в сыром виде очищенный от кожуры и залитый специальным консервантом картофель, ящики с консервами, трехлитровые банки с томатным, виноградным, яблочным и другими соками) стояли банки с регенерацией.

На корабле находилось большое количество спирта, поскольку вся электронная аппаратура должна постоянно протираться спиртом. Достать его для выпивки не составляло никакого труда, так как он десятками литров находился в каждой боевой части, особенно его много было у ракетчиков (БЧ-2) и в БЧ-4 РТС. Но никаких пьянок на борту корабля во время боевой службы не было. Бывает, принимают на грудь подводники, чего уж там греха таить! Но делают это так, чтобы ни командира, ни экипаж в целом не подвести, это у подводников закон, который они всегда свято соблюдали. И если кто-то не рассчитал свои возможности и хватил лишку, ребята его упрячут так, что ни старпом, ни его помощник со всеми их способностями найти не смогут. Разумеется, и вахту за него отстоят. Такие случаи были редкостью, но бывали.

И тем не мене, все подводники, от командира до старшины срочной службы, всегда рвутся в море, несмотря на вышеописанные трудности. Там, в океане, другая жизнь. Как говорил адмирал С.О. Макаров: "В море - дома". Там нет бесконечных, выматывающих людей проверок на разных уровнях, всяких бесчисленных комиссий, начальства всех рангов. Там, в море, на борту подводной лодки каждый знает свое место, знает, как себя вести, в совершенстве владеет и знает свой боевой пост, которым он будет управлять в любых экстремальных условиях - в темноте, в затопленном, задымленном или загазованном отсеке, в полусонном, в полупьяном или полуживом состоянии. Там они делают то, зачем их и послала туда страна, то есть защищают свою Родину. Именно это обстоятельство заставляет их реально, по серьезному относиться к вверенной им технике и делать то, что называют подвигом.

Маршрут, по которому несет боевую службу корабль, знал лишь узкий круг подводников, для остальных членов экипажа это является тайной. Конечно, при желании узнают, но подводники народ дисциплинированный - "меньше знаешь, лучше спишь". В основном, бывает так. Отбыв в автономке пару месяцев, они даже не знают и не имеют представления, в какой части Мирового океана моталась подлодка и где она находилась.

В те годы про подводников, служивших на атомных ракетных субмаринах, никто не писал и не говорил в средствах массовой информации, их не показывали по телевидению и в кино. Все, что касалось атомных ракетных подводных лодок, являлось "тайной за семью печатями". Секреты в то время охранялись очень жестко. Например, размеры подводной лодки, вооружение, дальность похода, глубина погружения, скорость, численность экипажа, наличие ядерной установки, место базирования и еще много чего являлось секретом. Практически вся техническая документация по проекту 675 также была засекречена. Фотографироваться внутри и снаружи подводной лодки, а также на пирсе, в общем, во всех местах, связанных с подводной лодкой, было запрещено. Писать в письме домой, друзьям, а также говорить, что ты служишь на атомной подводной лодке и ходишь в автономке также было строго запрещено.

Были не редки случаи, когда офицеров либо понижали в звании, либо на- долго задерживали присвоение очередного воинского звания лишь за то, что они небрежно относились к закрытым документам или где-то по пьянке сболтнули лишнего.

* * * * * *

Следует несколько слов сказать об острове Окинава. Его площадь немногим более 1200 квадратных километров, сравнительно небольшой экзотический остров на южной окраине Японских островов и самый крупный из островов Рюкю. Архипелаг Рюкю был независимым королевством, однако, в конце XIX века Япония присоединила его к себе. Одновременно США отошли Гавайские острова.

После поражения Японии во второй мировой войне и подписания мирного договора о безопасности между США и Японией, остров Окинава с 1945 года возвращен Японии, но до 1972 года оставался под административным контролем США.

Постоянное присутствие американских военных сил на территории Окинавы уже в тот период носило явно выраженный стратегический интерес. Развязанные США войны в Корее и во Вьетнаме не могли обойтись без тыловой поддержки баз, размещенных на этих островах.

Конец 60-х годов XX века - это время наибольшей активности Пентагона на территории Японии. На острове строится комплекс более чем из 100 американских военных баз, тем самым здесь сосредотачивается 75 % всех военных сил, расквартированных в Японии. Они прочерчивают глобальную стратегическую линию от Австралии, Японии и Кореи через Тайвань, Филиппины, Таиланд, Саудовскую Аравию, Турцию, Грецию, Италию, Испанию, Португалию, Германию, Англию, Исландию. Тем самым, Китай и СССР оказываются в кольце множества военных сооружений США. Именно в этот период произошло значительное увеличение числа военнослужащих США на территории Японии.

Ночью подводная лодка "К-17" приближалась к проливу южней острова Окинава. До всплытия на перископную глубину в ночное время суток в центральном посту сокращают освещение до минимума. Это делается для того, чтобы глаза командира привыкли к темноте, тогда он лучше увидит любую возможную опасность в перископ.

- Боевая тревога, левая турбина малый ход, правая ТГ режим, начать циркуляцию!

- Товарищ командир, горизонт чист!

- Боцман, всплываем на перископ!

- Есть!

"К-17" всплыла на перископную глубину, Харитонов осмотрел горизонт. Видимость была хорошей, хотя имелась облачность, ясно просматривалось звездное небо.

- Поднять "Лиру"!

- Есть поднять "Лиру"!

Штурман начал уточнять местонахождение корабля по светилам. Харитонов внимательно осматривал горизонт, при этом непрерывно вращая перископ.

Форсировали пролив, и подводная лодка нырнула в Восточно-Китайское море.

Гидроакустики стали чаще докладывать о слышимых ими шумах винтов кораблей. Это следовали из района боевых действий корабли ВМС США, была в разгаре война против Демократической Республики Вьетнам. Отбомбившись, авианосная многоцелевая группировка направлялась в базу на Окинаве. Там они пополнят израсходованные ресурсы, ГСМ для самолетов, расположенных на авианосце и для энергетических установок кораблей, пополнят истраченный запас вооружения, продуктов питания, произведут мелкий ремонт.

Харитонов знал, что где-то там, в глубине моря, на расстоянии подлета крылатой ракеты, тенью ходит за авианосной группировкой кто-то из его друзей, такая же, как его 675 проекта подводная лодка. Знал также Харитонов, что в ее контейнерах находятся противокорабельные (ПКР) ракеты П-6, диапазон дальности стрельбы которых составлял от 35 до 380 километров при скорости полета в два раза превышающей скорость звука. Полет этой ракеты проходит на высоте от 400 до 7500 метров, перед атакой цели ПКР снижается на высоту 100 метров.

В случае обнаружения нескольких целей, имелась возможность их избирательного поражения путем трансляции на борт подводной лодки с борта ракеты радиолокационного изображения цели и передачи с корабля команд о выборе конкретных целей. Ракеты оснащены ядерными боеголовками, в общем, если долбанут - мало не покажется!

Поскольку подводные лодки проекта 675 являлись реальной угрозой для авианосных ударных группировок, для их нейтрализации ВМС США организовали постоянное слежение за советскими подлодками этого проекта. При получении специального распоряжения из Вашингтона преследующая американская субмарина должна была выйти на торпедную атаку и уничтожить советскую подлодку еще до того, как она успеет выпустить ракеты по АУГ. Но для этого американская подлодка должна была постоянно находиться на связи с Вашингтоном, который требовал посылать отчёты о ситуации, чтобы они смогли определить степень угрозы для американских авиационных ударных группировок.

Радиопередачи с американских субмарин, преследующих советские подлодки, передавались на высокой частоте и мощности, поэтому советская противолодочная оборона фиксировала своей электронной системой перехват, и, таким образом, местоположение американской подводной лодки становилось известно. Предпринимались соответствующие меры, наводились противолодочные корабли и противолодочная авиация. Тогда же американцами был принят новый метод связи. Самолёт Р-В3 "Орион" делал несколько секретных вылетов к месту предполагаемого нахождения субмарины ВМС США и получал короткие донесения на УВЧ радиоволнах с подводной лодки, находящейся на перископной глубине, либо с помощью небольших выпускаемых буёв, которые имели передатчики с автономным электропитанием. Передатчики программировались на передачу небольшого сообщения и выпускались через эжектор для сигнальных патронов, в то время как субмарина оставалась на глубине преследования.

Для ВМФ СССР ситуация усугублялась тем, что подводные лодки ВМС США по шумности были на порядок ниже советских подводных лодок. Например, американские подводные лодки по классу Permit, которые, в основном, следили за лодками 675 проекта, превосходили их по шумности (в Паскалях) в 6 раз, то есть, "К-17" шумела в шесть раз сильнее американской. Кроме того, эти лодки имели преимущество в дальности обнаружения. Они могли обнаружить советскую подлодку 675 проекта за 75 километров, "К-17" американскую- только за 12 километров. Командирам этих советских субмарин приходилось проявлять высочайшее мастерство, искусство, профессионализм, чтобы обнаружить американскую подлодку и уйти от ее преследования.

Звук в морской воде распространяется по своим законам, гидроакустики могут услышать подводную лодку в одном море на 100 кабельтов, в другом и на 20 не слышат. Кроме того, услышанный шум винтов или других приборов нужно ещё классифицировать, определить, кому принадлежит этот шум: подводной лодке, надводному кораблю или морским биологическим обитателям. Гидроакустиков старались подбирать на подводные лодки с хорошим "музыкальным" слухом, а затем систематически тренировали в прослушивании эталонных записей шумов. Гидроакустики высокой квалификации определяют, что это за шум на слух, не обращаясь к эталонным записям. Всё это достаточно сложно и индивидуально. На американских же подводных лодках уже тогда стояли специализированные электронно-вычислительные машины, которые анализировали подводные шумы, сравнивали с эталонными записями и выдавали классификацию. Использовались специальные средства, которые имитировали различные подводные шумы, что позволяло американским командирам подводных лодок маскировать свои действия и вводить советских командиров в различные заблуждения.

К вечеру "К-17" всплыла под перископ, правили сеанс связи, впереди Корейский пролив. Настроение у экипажа отличное, несмотря на то, что закончились шестидесятые сутки. Столько времени подводники не дышали атмосферным воздухом и не видели солнечного или лунного света. Совсем скоро они вступят на твердую землю и первое время не смогут ходить, а потом боль в ногах пройдет, чуть позже офицеры и сверхсрочники смогут обнять своих жен, прижать к себе детей. Подводники срочной службы, те, кто не имеет взысканий, тоже имеют шанс десять суток побыть дома.

И тогда заплачет от счастья и долго не оторвется от своей кровинушки мать. Она так долго его ждала, а тут еще и писем три месяца от него не было, все думы передумала, не спала ночами. Ничего не ускользнет от материнских глаз - и бледность на лице, и худоба. "Кормят плохо в армии, понятное дело. Ничего, главное жив, откормлю, " - подумает мать. Непривычно будет суетиться отец, то на столе что-нибудь опрокинет, то произнесет что-то невпопад:

- Ну, как учеба?

- Какая учеба?

- А, - спохватится сын, - Нормально! Видишь, старшиной первой статьи стал, домой за хорошую учебу отпустили на десять суток.

Дело в том, что собрал их помощник командира по рекомендации особого отдела перед автономкой и продиктовал "письмо" родителям: не беспокойтесь, мол, на учебу отправляют, не до писем будет.

От отцовских глаз тоже не ускользнет перемена, произошедшая в сыне. Это уже не тот бесшабашный "оболтус", каким он был до армии, что-то взрослое и серьезное появилось у сына, в общем-то, чего не было раньше.

- Ну, как служба, в море-то плаваете на подводной лодке?

- Редко, но бывает. В основном, на берегу загораем!

И будут с восхищением смотреть на него пацаны, уж больно красива форма военного моряка, начнут задавать дурацкие вопросы. А вечером будут сверкать своими обворожительными глазками девчонки.

А пока в подводном положении прошли Корейский пролив, считай дома. Осталось пройти Японское море.

Харитонов глянул на корабельные часы в "центральном", подходило время связи:

- Боевая тревога, левая турбина малый ход, правая ТГ режим, начать циркуляцию, всплываем на перископную глубину!

- Товарищ командир! Слышу шум винтов, предполагаю, подводная лодка ВМС США, пеленг цели быстро смещается на нос.

- Акустики?

- Товарищ командир, цель не слышу, наверное, находится в зоне акустической тени.

- Глубина 80 метров, 75, 70, 60 метров...

И в это время раздается удар, "К-17" качнулась, Харитонов упал, ударившись плечом о перископ, свет потух, в "центральном" стало темно, лишь тускло светились магниевым светом шкалы приборов. Через минуту загорелся аварийный свет. Харитонов поднимается:

- Аварийная тревога!

Командир БЧ-5 дублирует по "Каштану", поднявшись с палубы:

- Аварийная тревога!

- Товарищ командир, с дифферентом 20 градусов на нос лодка начала погружаться!

- Боцман, продуть носовую группу главного балласта!

- Есть!

Боцман продувает носовую группу главного балласта и докладывает:

- Товарищ командир, дифферент на нос 25 градусов, лодка продолжает погружаться, глубина 100 метров!

- Продуть главный балласт!

-Есть!

Боцман продувает главный балласт и не докладывает, а кричит:

- Товарищ командир, дифферент на нос увеличился до 30 градусов, лодка продолжает погружаться, глубина 165 метров!

- Спокойно боцман. Осмотреться в отсеках!

- Есть осмотреться в отсеках!

И по "Каштану":

- Осмотреться в отсеках!

Отсеки молчали, видимо, экипаж находился в шоке, после удара лодки о какой-то подводный предмет. Харитонов почувствовал, что в "центральном" быстро повышается температура, берет в руки микрофон "Каштана":

- В чем дело, мать вашу! Была команда - осмотреться в отсеках!

- Второй осмотрен, замечаний нет, отсек загерметизировали.

- Третий осмотрен, замечаний нет, отсек загерметизировали.

- Шестой осмотрен, сработала аварийная защита реактора и вследствие этого выключились холодильные установки воздуха. В остальном замечаний нет, отсек загерметизировали.

- Девятый осмотрен. Со штатных мест сорвало прикрепленные к палубе регенерационные установки, а также аппараты ИДА-59. В остальном, замечаний нет, отсек загерметизировали.

- Первый осмотрен, замечаний нет.

- Пятый осмотрен, замечаний нет.

- Восьмой осмотрен, замечаний нет.

- Десятый осмотрен, замечаний нет.

- Седьмой осмотрен, замечаний нет.

- Четвертый осмотрен, замечаний нет

Пока шли доклады, взгляды всех присутствующие в "центральном" замерли на приборах, стрелка глубомера показывала на 260 метров и продолжала двигаться, подлодка медленно погружалась в бездну. Не то от наступающей жары, не то от дикого волнения, но с лиц подводников ручьями сбегал пот. Харитонов лихорадочно соображал, почему не всплыла лодка при продувании главного балласта? Что случилось, что делать? Дать команду "реверс", то есть "задний ход". "Это будет моя последняя команда", - подумал он. При таком большом дифференте при переходе на другой режим просто могли не включиться муфты, обеспечивающие задний ход. И тогда точно - конец. Первый раз в должности командира Харитонов не знал, что делать. Все, кто находились в "центральном", с ужасом ожидали его решения, оставалось 30-35 метров погружения и дикое давление раздавит отсеки, а экипаж навсегда уйдет в бездну.

Максим не успел сообразить, что произошло, после удара он полетел в сторону штурманской рубки, больно ударился головой о переборку и какое-то время лежал с закрытыми глазами. Когда открыл глаза, освещение в "центральном" отсутствовало, бледным, фосфорическим светом отдавали шкалы приборов. Он начал подниматься, в это время загорелся тусклый аварийный свет, Максим увидел командира, у него было перекошено болью лицо, рукой он растирал плечо. Оба рулевых сидели на своих местах. Они в них оставались во время удара или успели занять их после падения. Боцман стоял на своем месте у клапанов и с ожесточением растирал затылок. Командир БЧ-5 капитан второго ранга Протасов стоял и внимательно смотрел на глубомер, при этом растирая правой рукой левый локоть. В это время объявили аварийную тревогу.

Ужас положения Максим в полной мере ощутил только после того, когда продули "быструю" - цистерну главного балласта, а корабль продолжал погружаться. Максим не замечал, что в "центральном" становилось жарко, что с него ручьями стекает пот, все его внимание, как и у остальных, было приковано к стрелке довольно большого, сантиметров 30 в диаметре, глубомера, а она неуклонно приближалась к цифре 300 метров. Это предельная глубина, на которую может погрузиться подводная лодка 675 проекта, дальнейшего погружения ее прочный корпус уже не выдержит.

Какая нелепая будет смерть! Два месяца ныряли в Филиппинском море, проходили под водой мелководные проливы с интенсивными подводными течениями и вот, почти у своей базы, у родимого порога, приходит конец. Между тем, Максим уже мысленно фантазировал, как он придет в гости к ребятам в учебный центр с заветным знаком на груди "За дальний поход", и будет со знанием дела отвечать на их вопросы. Потому что он знал, что все моряки с уважением относятся к тем, кто побывал в автономке. Он знал, что этот дальний поход автоматически переведет его в глазах моряков в другую категорию, покруче той, в которой находятся старослужащие "деды", не бывавшие в автономке. Максим служил отлично, не имел никаких взысканий, одни поощрения и потому рассчитывал на то, что командир предоставит ему десятидневный отпуск с выездом домой. Он уже мысленно представлял себя дома. Это был бы уже не тот Максим, что приезжал первый раз. Это будет настоящий моряк - подводник, на груди которого будет красоваться самый дорогой для всех военных моряков, включая офицеров, особый знак "За дальний поход", а на плечах погончики старшины первой статьи. Он знал, какую радость привезет отцу-фронтовику, шутка ли, второй раз за службу сын прикатит в заслуженный отпуск! А какое счастье светилось бы на лице матери!

И вдруг, на отметке в 303 метра, когда вовсю "плакали" гальюны, стрелка глубиномера задрожала, остановилась и начала двигаться в обратную сторону. 296, 285, 280, ...60 метров, и тут произошло неожиданное - самопроизвольно продулись цистерны главного балласта и корабль в 5760 тонн водоизмещения с этой глубины, как пробка полетел наверх. В этот момент, внутри корабля, подводники испытали ужасное ощущение - в то время, когда корабль летел вверх, людей с чудовищной силой прижимало вниз, ощущение такое, что корабль, наоборот, летит в бездну. Психологически пережить две смерти подряд - это слишком! Не для слабого сердца, но ничего, подводники - народ живучий, выдержат, не зря их медики из тысячи потенциальных моряков со всего Союза сюда подбирали, слабакам здесь не место.

А потом им пришлось пережить еще одно испытание. Выскочив на поверхность, это чудище с ракетами, оснащенными атомными боеголовками, еще долго раскачивалось на волнах Японского моря. Дикая бортовая качка мотала подводников по кораблю, било о переборки, внутреннюю палубу, оборудование. Вроде и мирное время, а кругом кровь, переломы, вывихи, сотрясения, ушибы. Но для них это уже были мелочи, они были наверху, а не в тисках толщи океана. Господь Бог сжалился над ними, и они будут жить и радоваться жизни. Господи! До чего ж мелочна суета людская там, на берегу - копошатся, ссорятся, ругаются, суета сует, и как прекрасна жизнь здесь, на волнах, после всего пережитого.

* * * * * *

Оказалось, что самопроизвольно лодка погружалась на глубину шесть минут, но для подводников они показались вечностью. Люди, входившие в состав экипажа этой подводной лодки, стали совершенно другими, они уже по-иному будут относиться друг к другу, они стали добрее, жизнь для них наполнится иным смыслом и содержанием, и те из них, кто не задумываясь пойдет в следующую автономку, для командира станут золотым фондом, такому экипажу просто цены не будет.

Харитонов отдраил верхний рубочный люк и вдохнул терпкий, настоянный запахами моря, воздух. Стояла солнечная погода, штиль, вокруг ни одного корабля, он закурил. Что же произошло там, на глубине? Харитонов уже не сомневался - они столкнулись с подводной лодкой, причем чужой, скорее всего, американской. Окончательно в этом заключении его убедили доклад акустиков о шуме винтов подводной цели, которая уходила с 12-узловой скоростью.

В первую очередь, он дал команду осмотреться в отсеках и обследовать наружную, видимую часть корабля. В результате осмотра, видимых повреждений внутри прочного корпуса подводной лодки обнаружено не было. Осмотр надстроек и верхней палубы также не выявил никаких повреждений, и Харитонов принял решение запустить реактор и дать лодке ход.

Запустили реактор, осмотрелись - все работает, радиационный фон в норме, нигде не течет, дали малый ход, корабль двинулся, крутятся оба гребных винта, значит, гребной вал не поврежден, посторонних шумов не слышно.

- Осмотреться в отсеках!

Все отсеки доложили, что замечаний нет, все приборы, механизмы работают нормально, добавили обороты, опять замечаний нет.

"Почему лодка не всплыла, когда продули главный балласт? Видимо, какая - то поломка в клапанах системы воздуха высокого давления", - подумал Харитонов.

Только через шесть минут после того, как командир приказал продуть главный балласт, а боцман крутанул кран воздуха высокого давления, подводная лодка исполнила команду. Еще бы две-четыре минуты погружения и экипаж больше никогда бы не увидел мир, существующий на поверхности планеты Земля. Какая хрупкая, невидимая граница отделяет подводников от смерти, сколько раз уже в этом походе стояли они у этой черты?

На сеансе радиосвязи командование предложило выслать буксир. Отказались, пошли своим ходом, но в надводном положении. До более тщательного обследования корабля соответствующими специалистами погружаться запретили.

Атомные подводные лодки ВМС США постоянно вели разведку на подходах к советским военно-морским базам и записывали гидроакустические шумовые "портреты" советских атомных подводных лодок по плану операции "Хоулистоун". Это было сложное и опасное подводное мореплавание, за которое командирам и экипажам подводных лодок, участвующих в таких операциях, морская разведка ВМС США хорошо платила, а правительство Соединенных Штатов Америки щедро их награждало. В то же время, командирам советских подводных лодок, участникам подводных столкновений, как правило, в лучшем случае объявлялись выговоры.

Как правило, американские атомные подводные лодки находились в мертвой зоне (зоне тени) гидроакустических средств наблюдения советских атомных подводных лодок, поэтому не могли наблюдаться последними. При выполнении маневров, связанных с изменением курса или глубины погружения, советским подводным лодкам, даже при кратковременном взаимном гидроакустическом контакте, столкновения избежать не удавалось, прежде всего, из-за дефицита времени, и особенно - информации о пространственной ориентации их относительно друг друга.

Подводная лодка "К-17" приближалась к родной базе, за шестьдесят суток боевой службы она вложилась в печальную статистику, в соответствии с которой на каждой боевой службе происходит две-три аварийных ситуации. Сколько раз подводники за боевую службу стоят у смертельной черты - никто ни знает, такой статистики на флоте не ведется.

И вот, наконец, пришвартовались. На пирсе построены экипажи подлодок 26 дивизии атомных подводных лодок КТОФ. Приехали представители во главе с начальником штаба флота, грянул оркестр. Харитонов построил свой экипаж на палубе подводной лодки.

После чего начальник штаба КТОФ, командир дивизии и начальник штаба дивизии поднялись по трапу на палубу "К-17". Харитонов подал команду:

- Смирно! Равнение налево!

Харитонов подошел строевым шагом к командиру дивизии:

- Товарищ контр-адмирал, боевая задача, поставленная перед экипажем подводной лодки, выполнена. Экипаж в любую минуту готов вновь выйти на боевую службу. Командир подводной лодки "К-17" капитан второго ранга Харитонов.

- Здравствуйте, товарищи подводники!

- Здравия желаем, товарищ контр-адмирал!

- Поздравляю вас с успешным выполнением боевой задачи!

- Ура!!!

- За проявленное мужество, усердие и профессионализм объявляю вам благодарность!

- Служим Советскому Союзу!

Согласно традиции, сложившейся у подводников Советского Союза в годы Великой Отечественной Войны, командиру подводной лодки, вернувшейся с дальнего похода и успешно выполнившей боевое задание, комдив Верник вручил Харитонову жареного поросенка. Передав поросенка старпому, Харитонов первый раз за два месяца сошел по трапу на пирс.

* * * * * *

По чрезвычайной ситуации, произошедшей с подводной лодкой "К-17" в Южно - Китайском море, у Японского острова Окинава, и в Японском море при столкновении с неизвестной подлодкой, была создана комиссия КТОФ во главе с заместителем командующего КТОФ вице-адмиралом Масловым. Произведя расследование инцидента и опросив причастных, комиссия сделала выводы, которые были доложены командующему флота.

В соответствии с выводами комиссии, командующий подписал приказ, на основании которого заместитель командира 26 дивизии атомных подводных лодок капитан первого ранга, Герой Советского Союза Соловьев был отстранен от занимаемой должности. Это, что касается случая у острова Окинава. Отдельная разборка с соответствующими выводами произошла и по столкновению подводной лодки с неизвестной субмариной.

Сразу по прибытии в базу, подводную часть корпуса субмарины обследовали водолазы, которые обнаружили внушительных размеров вмятину на корме в легком корпусе, в районе линии правого вала. Была повреждена система воздуха высокого давления и система среднего давления. Американская подводная лодка прошла под "К-17" и задела ее в районе девятого отсека своей боевой рубкой. Более тщательную проверку и ремонт позже произвели в доке. Подводную лодку около месяца ремонтировали, а потом отправили на выполнение курсовых задач.

Американская подводная лодка следила за "К-17" из сектора акустической тени и, видимо, потеряла советскую субмарину, когда она начала менять глубину для всплытия на сеанс связи. Командир американской подводной лодки лег на пеленг потери контакта. Это опасный маневр, который в итоге и привел к аварии.

Тем не менее, Харитонову поставили в вину, что он слышал шумы неизвестной цели и не предпринял соответствующие действия. Командир "К-17" не стал оправдываться, это действительно так, хотя контакт был кратковременным, а затем его и вовсе потеряли. Конечно, получив доклад акустика "К-17", командиру лучше всего было уйти влево. Но это хорошо анализировать в кабинете в спокойной обстановке, там, на глубине, когда многое было неизвестно, принимать решения намного сложней. Кроме того, подобного опыта практически не было. Такие случаи в морской практике довольно редки, и всего не предусмотришь.

Командиру "К-17" капитану второго ранга Харитонову Г.А. был объявлен "строгий выговор". Взыскания получили также старпом, капитан второго ранга Обросимов и начальник РЛС, командир БЧ-4 капитан-лейтенант Ярусный, в чьем ведении была гидроакустическая станция "Керчь", проморгавшая подводную цель.

И теперь, чтобы снять взыскание, Харитонову нужно будет еще разок сходить в автономке, но пронести боевую службу чисто, без всяких там ЧП. Вот так и повелась у подводников традиция, что самая высокая награда - снятие взыскания. Нет, это нехорошая традиция, надо от нее избавляться. Вот принять на "грудь" полстакана спирта с тостом "За тех, кто в море, а те, что на берегу, сами напьются!", да закусить жареным поросенком - вот это традиция! А что? Честно заработали.

"За нами гонится эскадра по пятам,

На море штиль - и не избегнуть встречи!

Но нам сказал спокойно капитан:

"Еще не вечер, еще не вечер!"

В.Высоцкий

Глава седьмая____________________________________

"Океан-70"

Главнокомандующий Военно-Морским Флотом СССР адмирал Флота Советского Союза С. Г. Горшков выглядел уставшим. Он только что вернулся из Кремля, куда был вызван вместе с Министром обороны Маршалом Советского Союза А.А.Гречко. В присутствии Генерального Секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева и некоторых членов Политбюро, курирующих оборонку, перед ними была поставлена задача, суть которой сводилась к следующему.

Приближаются две великих даты: столетие со дня рождения В.И.Ленина и 25-летие великой Победы над фашистской Германией. В Советском Союзе сложились традиции, в соответствии с которыми коммунистические и советские праздники принято было встречать громкими победами в народном хозяйстве или в вооруженных силах. В этой связи, начиная с первой декады марта 1970 года, принято решение провести широко масштабные маневры, учения военно-морских сил. По сути, в широком понимании, это будет демонстрация сил ВМФ на просторах Мирового океана. Требуется показать, и прежде всего, США, возможности ВМФ СССР.

Особенностью предстоящих учений являлось то, что они должны проводиться в районах гипотетических боевых действий при непосредственном соприкосновении с основными группировками флотов вероятных противников. Их насыщенность боевыми упражнениями с фактическим применением различных видов оружия и боевых систем, выполнением учебных атак и ударов позволят максимально приблизить обстановку к реальным боевым условиям.

Учитывая, что успех решения боевых задач во многом обеспечивается своевременным, скрытным развертыванием и сосредоточением мощных группировок разнородных сил на важнейших операционных направлениях, замыслом маневров предусматривалось скрытное развертывание подводных лодок, надводных кораблей и авиации, создание необходимых группировок в назначенных районах.

Всего планировалось развернуть в удаленных районах морей и океанов до 80 подводных лодок (в том числе 15 атомных), 84 надводных корабля и 45 вспомогательных судов. К участию в маневрах будут привлечены более 20 полков авиации и 2 полков морской пехоты.

Для управления этими силами планировалось впервые развернуть глобальную систему управления. С переходом на повышенную готовность, штабы флотов будут организовывать разведку и за короткое время вскрывать обстановку практически во всех своих операционных зонах.

Задача была поставлена в общих чертах. По замыслу Политбюро, учения должны проводиться в два этапа. Первый этап заключался в следующем: надводные военные корабли и подводные лодки должны, не привлекая внимания НАТО, постепенно рассредоточиться в нейтральных водах океанов и морей, в обоих полушариях. Во втором этапе они должны сгруппироваться в ударные соединения в стратегически важных районах мирового океана и провести масштабные учения по отдельному плану, приближенные к условиям военного времени. В учениях будут задействованы Северный, Тихоокеанский, Черноморский и Балтийский флоты.

В течение длительного времени, они должны будут выполнять поставленные перед ними задачи в обоих полушариях, но действовать по общему замыслу в различных точках земного шара, удаленных одна от другой на тысячи километров. Когда маневры вступят в свой решающий этап, будет создана обстановка, максимально приближенная к реальному современному морскому бою.

Особое значение придавалось акватории Индийского океана. Экономическое значение бассейна Индийского океана определялось наличием богатейших источников сырьевых ресурсов в выходящих на его побережье странах и, прежде всего, уникальных месторождений нефти Ближнего и Среднего Востока. В районе Персидского залива сосредоточено более 60% запасов нефти капиталистического мира. На страны Индийского океана приходится около 70% олова, 45% хрома, 30% марганцевой руды, 20% меди, свыше 70% золота, более 85% производства натурального каучука запасов капиталистического мира. Кроме того, имеются крупные запасы урана, железной руды, каменного угля, алмазов, платины, сурьмы, бокситов и другого стратегического сырья. В Персидском заливе самый большой нефтепромысел мира, ежегодно там добывается 200 миллионов тонн нефти. Помимо стратегически важных нефтяных артерий, по Индийскому океану проходят мировые нефтяные пути, связывающие Европу и Америку с Восточной Африкой и Юго-Восточной Азией. Таким образом, в современной географии мирового хозяйства Индийский океан играет достаточно заметную роль. Привлекает он и своим военным положением, особенно после арабо-израильской войны 1967 года.

Около 80% объема перевозимых через океан грузов приходится на нефть Персидского залива. Ее перевозкой занято более 75% всего тоннажа танкерного флота капиталистических стран, направляемого в Западную Европу, на Дальний Восток и в США.

В предстоящих учениях особая роль отводилась подводным лодкам, а одна из них, относящаяся к подклассу ударных ракетных, С.Г. Горшков называл их "подводными авианосцами", должна произвести ракетные стрельбы в Индийском океане. Кроме демонстрации силы (показать США, что советские подводники реально способны уничтожать их ударные авианосные группировки не только в северных, но и в тропических широтах), необходимо произвести проверку боеготовности крылатых ракет и всего ракетного комплекса после длительного плавания в тропических условиях. Ракетные стрельбы в тропиках ВМФ СССР еще ни разу за всю историю ракетного вооружения не проводил. Поэтому на командира, экипаж и саму подводную лодку, которая будет выполнять эту задачу, будет возложена не просто ответственное задание партии и правительства, но и, своего рода, историческая миссия.

Сложность предстоящих ракетных стрельб состояла в том, что принято решение не объявлять в международном аспекте заранее время и район ракетных стрельб, как регламентируют международные соглашения.

В основе такого решения лежали три причины. Первая - исключить возможность разведки НАТО и, прежде всего, ВМС США записать на кинопленку весь процесс (поиск цели, целеуказание, предстартовая подготовка, залп, уход из точки старта). Вторая причина заключалась в следующем. Крылатыми ракетами стреляли только в северных широтах, как поведут себя механизмы, электроника, вообще весь ракетный комплекс в условиях тропиков, длительного подводного плавания, в воде с температурой от 30 и выше градусов по Цельсию, неизвестно. Третья причина - есть опасения, что если старт и будет произведен успешно, не исключалось, что ракеты могут отклониться от цели. Короче говоря, сберечь, по возможности, секреты и, в случае неудачи, не потерять "лица".

Стрельба крылатыми ракетами предполагалась на максимально короткой дистанции (малого плеча), не более 100 километров. Обуславливалось это обстоятельство вопросами безопасности мореплавания в районе стрельб, то есть требовалось максимально уменьшить их радиус.

Особо подчеркнули о строжайшей секретности при подготовке намечаемых мероприятий. Они должны проводиться максимально скрытно.

- Необходимо ошеломить потенциального врага стремительностью и боевой мощью ВМФ СССР, пора ставить их на место, а то, понимаешь, разболтались со своими авианосцами, - сказал Генеральный секретарь ЦК КПСС.

- Мне докладывали о наличии в США космической разведки, - произнес Л.И. Брежнев, - вот почему необходимо максимально скрытно вести весь комплекс подготовительных работ. И продолжил:

- Сергей Георгиевич! - обратился он к С.Г. Горшкову. - Сколько у подводников будет времени?

- Они будут работать с самолетами ТУ- 95 РЦ, Леонид Ильич, которые и передадут им "картинку" цели (целеуказание), у ракетчиков есть выдвижная антенна, для этого им всплывать не требуется, затем предстартовая подготовка, дальше всплытие, три-четыре минуты на поднятие контейнеров, залп, несколько минут ракеты будут вести, в это время опускаются контейнеры и срочное погружение...

- Да! Времени у подводников очень мало. А как продвигаются работы по строительству подводной лодки, которая будет стрелять крылатыми ракетами, не всплывая, а вместо самолета спутник? - прервал его Генеральный секретарь.

Главком доложил, что в рамках правительственного постановления о разработке первой в мире крылатой ракеты с подводным стартом, которое вышло еще в апреле 1959 года, продолжается доработка подводной лодки проекта 661. Работы по созданию корабля растянулись на 11 лет, подводная лодка, получившая тактический номер К-162, была спущена на воду лишь 21 декабря 1968 года. 13 декабря 1969 года она вышла на заводские ходовые испытания. В ходе испытаний была получена максимальная подводная скорость, равная 42 узлам, что значительно превысило расчетные параметры (38 узлов). Таким образом, был установлен мировой рекорд скорости для подводных лодок, ранее удерживаемый кораблями 671 проекта (33,5 узла). Прочный корпус, выполненный из титанового сплава.

Гидроакустический комплекс МГК-300 "Рубин" обеспечивал обнаружение шумящих целей, при одновременном автоматическом сопровождении двух из них с выдачей данных в системы управления ракетным и торпедным оружием. Для наблюдения за воздушной и надводной обстановкой ПЛ была оснащена зенитным светосильным перископом ПЗНС-9 с оптическим вычислителем координат. Подъемное устройство позволяло поднимать перископ с глубины до 30 метров при скорости до 10 узлов и волнении до 5 баллов. Корабль был оснащен системой радиоразведки, обеспечивающей поиск, обнаружение и пеленгование работающих радиостанций противника. Основное вооружение было представлено противокорабельным ракетным комплексом "Аметист" с 10 крылатыми ракетами, размещенными в наклонных контейнерах, расположенных побортно вне прочного корпуса. Максимальная дальность стрельбы составляет всего 70 километров, но старт ракеты выполняется из подводного положения с глубины 30 метров из предварительно затопленного заборной водой контейнера.

Далее адмирал Флота СССР доложил о крайне малой дальности полета этой ракеты. Реально, на ракетную атаку американского авианосца выходят только подводные лодки с надводным стартом проекта 675, одной из которых и предстоит стрелять в тропиках. Для того, что бы преодолеть противовоздушную и противоракетную оборону авианосной ударной группировки ВМС США, дальность полета ракеты на испытуемом проекте 661 должна быть увеличена минимум в пять раз, а еще лучше - в 7-8, поскольку американцы не стоят на месте в вопросах обороны АУГ. Подводная лодка представляет собой своеобразную лабораторию, где в натурных условиях осуществлялась отработка новых образцов оружия и вооружения.

Что касается получения целеуказания непосредственно с космического спутника, работы ведутся, разработана и успешно функционирует система "Касатка", но на 675 проект ее установить не успели.

Генеральный секретарь ЦК КПСС тут же дал соответствующее поручение по ускорению сроков разработки противокорабельной крылатой ракеты подводного старта с дальностью полета до 500 километров.

Затем были объявлены сроки разработки и представления плана учения на утверждение в Политбюро. Утвердили кодовое название мероприятий - "Океан-70". Руководителем учений назначили главнокомандующего ВМФ, адмирала Флота Советского Союза С. Г. Горшкова.

"Таких масштабных учений СССР никогда не проводил",- продолжал рассуждать про себя главнокомандующий,- "опыта нет, колоссальный объем мероприятий". Надвигающаяся ответственность просто ошеломила адмирала. "В общем, требовалось показать очередную "Кузькину мать", но уже в практическом, так сказать, варианте, и на океанских просторах," - думал уставший адмирал.

Уже находясь у себя в кабинете, Горшков долго всматривался в настольный календарь, затем, пометив что-то в блокноте, нажал на кнопку. В дверях появился и встал по стойке "смирно" помощник, контр-адмирал. Не поднимая головы и продолжая что-то размашисто писать в блокноте, Горшков произнес:

- На 06.10.69 года вызвать ко мне командующих Северного, Тихоокеанского, Черноморского и Балтийского флотов. Сегодня на 17.00 подготовьте совещание. Помимо моих заместителей и начальников управлений, на нем должны присутствовать вот эти специалисты. И передал список.

-Разрешите выполнять?

-Выполняйте!

Несомненной заслугой С.Г. Горшкова являлось то, что именно при нем Советский флот стал океанским, что, в значительной степени, позволило нейтрализовать угрозу с моря и обеспечить национальную безопасность.

На протяжении нескольких десятилетий второй половины ХХ века военно-морское строительство в СССР осуществлялось под пристальным контролем бессменного главкома ВМФ. Он занимал этот пост с 1956 года и ему удалось разработать свою стратегию развития советского ВМФ, даже названную на Западе его именем.

Воплощение стратегии в жизнь привело к тому, что ВМФ СССР из фактически прибрежного стал океанским ракетно-ядерным, по своему боевому потенциалу равным, а по ряду показателей даже превосходившим, ВМС США. Вкратце, суть стратегии заключалась в следующем.

Во-первых, был определен ряд первостепенных рубежей на пути достижения более глобальной цели. На это направлялись все силы флота и военно-промышленного комплекса государства, остальное же считалось второстепенным и отодвигалось на задний план.

Во-вторых, в отличие от США, создающих авианосные ударные группировки в СССР, было решено пойти своим путем и создать в противовес им многочисленные подводные силы. В последнем советские конструкторские бюро и судостроительные заводы преуспели настолько, что в итоге десятки натовских авианосцев, ракетных крейсеров и прочих надводных кораблей в темных глубинах Мирового океана поджидали сотни советских подводных лодок, оснащенных ракетными комплексами с ядерными боеголовками. Кроме того, города и военные объекты потенциального противника находились под прицелом мегатонных баллистических ракет с разделяющимися боеголовками, так же базирующихся на атомных подводных лодках. Только атомных подводных лодок всех классов было построено и передано ВМФ около 250 единиц, то есть более половины всех атомных подводных лодок, сошедших со стапелей в мире.

Главной причиной поддержки, полученной С. Г. Горшковым для реализации своих планов со стороны политического руководства, американцы традиционно считают унижение, испытанное Советским Союзом в ходе Карибского кризиса 1962 года и последовавшее устранение Н. Хрущева - убежденного противника наступательного флота. Новые свидетельства о Карибском кризисе 1962 года подтверждают мнение, что, чем больше общественность узнает о его подробностях, тем более опасным он представляется. Известные факты зачастую демонстрируют ту степень небрежности, с которой порой принимались решения высочайшего уровня в Москве.

Например, в 1962 году, в период Карибского кризиса, дизельная подводная лодка К-83 с тремя баллистическими ракетами на борту, была вооружена всем необходимым (в т.ч. тремя ядерными головками) для ведения боевых действий против США. Вышла в море с одним неработающим дизелем, с неукомплектованным личным составом, без старпома, замполита, помощника и командира БЧ-4. Приказ о возвращении в базу был получен в море, в связи с окончанием кризиса.

Государственные интересы и, прежде всего, вопросы государственной безопасности имели первостепенное значение в ЦК КПСС. Например, зона Индийского океана является одним из важнейших районов приложения сил государств - участников блока НАТО, что связано с усилением борьбы за влияние в странах "третьего мира", обострением энергетической проблемы на современном этапе, а также нарастанием борьбы развивающихся стран за свою экономическую и политическую независимость. Значение Индийского океана определяется его особыми политико-экономическими характеристиками и важным военно-стратегическим и географическим положением. На его побережье и островах расположены 34 государства, население которых составляет 1,2 млрд.человек.

В ряде районов Индийского океана сформировались крупные узлы противоречий: на Красном море, в Персидском заливе, Южной и Юго-Восточной Азии, на юге Африки. Экономическое значение бассейна Индийского океана определяется наличием богатейших источников сырьевых ресурсов в выходящих на его побережье странах и уникальных месторождений нефти Ближнего и Среднего Востока.

В 1968 году Главком ВМФ адмирал С.Г. Горшков совершил поездку по ряду стран бассейна Индийского океана. Соединенные Штаты расценили этот визит, как советский ответ развертыванию ПЛАРБ США в водах этого океана в 1964 году и начало новой военно-морской стратегии СССР.

Главнокомандующий ВМФ уже мысленно включился в реализацию замысла Политбюро ЦК КПСС. Многое уже было сделано. Для устройства пункта маневренного базирования с выставлением рейдового оборудования была использована банка (отмель, пригодная для якорной стоянки кораблей) Фортюн в Индийском океане. Здесь подводные лодки проходили межпоходовый ремонт (МПР), перегружали боезапас, грузили топливо, продукты и оборудование регенерации. Всего "индийский эксперимент" с подводными лодками занял 22 месяца с трехмесячным межпоходным ремонтом во Владивостоке. За это время подводные лодки прошли около 35 тысяч миль. При тяжелейших температурах, без кондиционирования (имеющиеся кондиционеры, как выяснилось, только увеличивали тепловыделение), без нормального отдыха (до 13% спальных мест почти постоянно было занято различными исследователями). Нередко, в условиях тропических циклонов, с кожей, покрытой коростами от язв, опухшие и посиневшие от угарных газов и интенсивного выделения водорода из кипящего электролита, выполняли подводники свою задачу в экваториальной зоне Индийского океана.

В итоге пункт маневренного базирования на банке Фортюн был признан пригодным в качестве пункта стратегического обеспечения наших сил в Индийском океане.

* * * * * *

Командир 26 дивизии атомных подводных лодок Краснознаменного Тихоокеанского Военно-Морского Флота, контр-адмирал Алексей Иванович Верник прибыл в порт Владивосток в штаб КТОФ, куда его вызвал на 10.00 местного времени 6 декабря 1969 года командующий КТОФ адмирал Н. И. Смирнов.

Слухи о масштабных учениях на флоте ходили, но то, что ему поведал командующий, ошеломило комдива. Суть разговора сводилась к следующему. Все подводные лодки первой линии, отработавшие полный курс задач боевой подготовки в 1969 году, будут задействованы в предстоящих крупномасштабных маневрах. Позже Верник получит приказ, где каждой ПЛАРК будет поставлена конкретная задача, определен маршрут и район сосредоточения.

Командующий флотом адмирал Н. И. Смирнов информировал, что учение под кодовым названием "Океан-70", под руководством главнокомандующего ВМФ, будут проводиться как двухсторонние, с силами обозначения с первой декады марта по первую декаду мая 1970 года. Эти крупномасштабные маневры предусматривают в первой своей фазе скрытное наращивание сил боевой службы в предвоенный период.

Во второй фазе - ведение активных боевых действий с началом войны по разгрому ударных группировок противника и нарушению океанских перевозок в Тихом и Индийском океанах. То есть, в зоне ответственности КТОФ. В учении будут задействованы до 200 кораблей, судов и подводных лодок, такое же количество самолетов.

Основные цели учения - подготовка сил КТОФ к ведению боевых действий составом сил боевой службы, дать практику командованию, штабам в планировании и организации боевых действий, управлении силами, организации взаимодействия и всестороннего обеспечения в удаленных районах океана, проверка боевых и технических качеств кораблей и оружия.

В соответствии с замыслом учения и поставленными задачами, конкретный состав сил будет определяться командованием КТОФ, утверждаться ГК и штабом ВМС.

- На сегодняшний день твоя задача заключается в том, чтобы все подводные лодки первой линии, отработавшие полный курс задач боевой подготовки, реально были готовы по приказанию выйти в море для выполнения любых задач. И вот еще что, из лодок первой линии нужно подобрать корабль, командира и экипаж для выполнения особого задания, я бы даже сказал, миссии. Конкретной задачи еще нет, но, по словам Главнокомандующего ВМФ СССР, они должны скрытно пройти в район, скорее всего это будет Индийский океан, и произвести там стрельбы по мишени.

- Ну, мы еще никогда не стреляли в тропиках!

- В этом-то все и дело, хотят двух зайцев догнать - США пугнуть и проверить работу ракетного комплекса в тропических условиях, то есть в жаре и влаге. И это не все, район стрельб заранее в международном аспекте объявляться не будет и, чтобы никого не утопить, стрелять с малого плеча придется километров на 100, не больше.

- Фюуу...!

- Не свисти, деньги водиться не будут. В общем, так, если будет сбой по техническим причинам, конструкторов трясти будут, если по другим - нас с тобой, в лучшем случае, на пенсию отправят. Ну, а если все нормально, да еще в цель попадут, можешь смело дырку в кителе под орден сверлить. Не знаю, по какому принципу ты будешь корабль и командира подбирать, но чтобы уверен в них был, как в себе.

- Я в них во всех уверен, товарищ Командующий!

- Это очень хорошо, но отправить нужно одну, и за ней там (поднял палец вверх) пристально наблюдать будут. В общем готовься.

- Есть!

- И вот еще что! Это строго конфиденциально, об этом разговоре никто не должен знать, придут документы, тогда и ознакомишь причастных.

- Есть!

* * * * * *

Получив боевое распоряжение на подготовку и участие в военно-морских учениях "Океан-70", командир 26 дивизии атомных подводных лодок Верник приступил к его немедленному исполнению. По срокам учение "Океан-70" было длительным, оно предусматривало развертывание конкретных подводных лодок в удаленные районы, поэтому конкретные задачи ставились в этом полученном боевом распоряжении штаба флота за 20-25 суток до выхода. Это требовалось для принятия решени

Прядкин Виктор Максимович На изломах Хх века

Прядкин Виктор Максимович
На изломах Хх века